Джон Гришем - Пора убивать
Машина медленно катила в направлении озера. Ни у водителя, ни у пассажира не было четкого представления о том, куда они все-таки едут. Из стереоколонок под негромкую мелодию напевал что-то голос Уилли Нельсона. Ему вторил Гарри Рекс, в такт барабаня пальцами по рулю. В разговоре тембр его голоса был глухим и хриплым, пение же делало его просто невыносимым для слуха. Джейк пил пиво и пытался рассмотреть сквозь ветровое стекло окружающий пейзаж.
Духота должна была вот-вот разразиться дождем. С юго-запада подходили тяжелые дождевые тучи, и, когда «форд» миновал заведение Хью, на землю обрушился ливень. Потоки воды быстро промыли пыльную зелень по обеим сторонам дороги. Охлаждая раскаленный асфальт, вода превращалась в густой и липкий туман, поднимавшийся фута на три над землей. Шедшие вдоль обочин канавы заполнялись с поразительной скоростью. Уже напиталась влагой земля на полях, засаженных хлопчатником и соей, а дождь все лил и лил.
Удивительно, но дворники работали. Со скрежетом дергаясь то влево, то вправо, они размазывали по стеклу грязь и коллекцию насекомых. Ливень набирал силу. Покрутив ручку, Гарри Рекс увеличил громкость.
В соломенных шляпах и с удочками в руках чернокожие стояли группками под мостками, пережидая грозу. Крошечные, бессильные ручейки превращались в бурные потоки. В них устремлялась мутная, пополам с землей, вода с полей и из канав и неслась вниз, в озеро. Прячась от дождя, черные поедали захваченную из дома колбасу и рассказывали друг другу рыбацкие истории.
Гарри Рекс тоже проголодался. Он остановил машину у небольшого придорожного магазинчика, чтобы купить еще пива, какой-то жареной рыбы и огромный картонный пакет с горячими и обильно наперченными свиными ребрышками. Покупки он вывалил на колени Джейку.
Во вспышках молний они пересекли дамбу.
Гарри Рекс остановил машину у кемпинга. Сидя за бетонным столиком павильона, они смотрели, как капли дождя падали на водную гладь озера Чатулла. Джейк пил пиво, Гарри Рекс занялся едой, извлеченной из пакетов.
– Когда ты собираешься сказать Карле? – спросил он, отхлебывая пиво из банки.
Где-то грохотал оторванный ветром от крыши лист жести.
– О чем?
– О доме.
– Я не собираюсь ей ни о чем говорить. Я надеюсь отстроить его до того, как она вернется.
– То есть до конца недели?
– Да.
– Ты рехнулся, Джейк! Ты пьешь слишком много, у тебя отказываются работать мозги.
– Значит, я этого заслуживаю. Через пару недель стану банкротом. Я вот-вот проиграю самое громкое дело, которое у меня когда-либо было, за которое мне заплатили девятьсот долларов. Мой дом, который люди издалека специально приезжали фотографировать, о котором старушки из клуба садоводов писали в своем журнале, превратился в кучу головешек. Жены рядом нет, и, когда она узнает об этом, она подаст на развод. Тут и сомнений быть не может. Значит, я теряю и жену. А когда моей дочери скажут, что ее любимый пес, будь он проклят, сгорел в огне, она возненавидит меня. Мою голову уже оценили. За мной охотится Клан. В меня целятся снайперы. В больнице лежит гвардеец с пулей в позвоночнике – пулей, предназначавшейся мне. Он стал развалиной, и я не смогу отделаться от этой мысли до конца своих дней. Из-за меня убили мужа моей секретарши. Моя новая сотрудница лежит в больничной палате с сотрясением мозга из-за того, что работала на меня. Присяжные считают меня изворотливым лжецом потому, что мой свидетель обманул меня. Мой клиент горит желанием избавиться от меня. И когда ему вынесут приговор, в этом обвинят меня. Наняв нового адвоката из их ассоциации, он подаст апелляцию, и меня попытаются привлечь к ответу за непрофессиональное ведение дела. И будут правы. Чтобы не потерять лицензию, мне придется судиться. Так что у меня не будет ни жены, ни дочери, ни дома, ни практики, ни клиентов, ни денег – ничего.
– Тебе стоит сходить на прием к психиатру, Джейк. Может, организовать встречу с Бассом? Выпей-ка пива.
– Я, наверное, переселюсь к Люсьену и буду целыми днями сидеть на крыльце.
– А ты не отдашь мне свой офис?
– Как ты думаешь, она разведется со мной?
– Может быть. Я разводился четырежды, и каждый раз они отбирали у меня почти все.
– Карла не такая. Я готов целовать землю, по которой она ступает, и ей это известно.
– Теперь ей придется спать на этой земле, когда она вернется в Клэнтон.
– Ну уж нет. Мы купим уютный и просторный трейлер – он устроит нас, пока я не выберусь из банкротства. А потом мы найдем какой-нибудь старый особняк и начнем все сначала.
– Скорее, ты найдешь какую-нибудь новую жену и начнешь все сначала с ней. С чего это вдруг Карле покидать виллу на побережье и возвращаться в Клэнтон, чтобы поселиться в трейлере?
– Но ведь в этом трейлере буду жить я.
– Этого мало, Джейк. Ведь ты превратишься в алкоголика, банкрота, в юриста, лишенного лицензии. Люди отвернутся от тебя. Все друзья, кроме меня и Люсьена, позабудут о тебе. Нет, она никогда не вернется. Все кончено, Джейк. Как друг и юрист, я советую тебе подать на развод первым. Сделай это сейчас, завтра – и она никогда не поймет, в чем дело.
– С чего это мне подавать на развод?
– В противном случае подаст она. Пусть лучше инициатором будешь ты – мы заявим, что она покинула тебя в беде.
– И это станет основанием для развода?
– Нет. Но мы еще добавим, что ты немного тронулся. Временное помешательство. Доверь это мне. Правило М. Нотена. В таких делах ловчее меня нет, поверь.
– Как я могу тебе не верить?
Джейк вылил из позабытой банки остатки теплого пива, раскрыл следующую. Дождь постепенно ослабевал, местами сквозь разрывы в серой пелене виднелось голубое небо. С озера веяло прохладой.
– Его ведь осудят, так, Гарри Рекс? – спросил Джейк, глядя вдаль.
Гарри Рекс прекратил жевать, вытер губы. Отодвинув от себя картонную тарелку, сделал долгий глоток пива. Порыв ветра бросил ему в лицо несколько дождевых капель. Гарри Рекс смахнул их рукавом.
– Да, Джейк. Твоему клиенту осталось недолго. Это видно даже по их глазам. Невменяемость тут не сработала. С самого начала они не очень-то верили в слова Басса, а уж когда Бакли принародно спустил с него штаны, тут все и кончилось. Сам Карл Ли тоже ничуть не помог себе своим выступлением – оно прозвучало слишком искренним, слишком честным. Как будто он вымаливал у них сочувствие. Отвратительное выступление. Пока он говорил, я смотрел на присяжных и ни у кого в глазах не заметил поддержки или одобрения. Они осудят его, Джейк. И очень быстро.
– Спасибо за прямоту.
– Я твой друг. Думаю, тебе необходимо уже сейчас готовиться к обвинительному приговору и апелляции.
– Знаешь, Гарри Рекс, хотелось бы мне никогда не встречать этого Карла Ли.
– Боюсь, сейчас уже поздно, Джейк.
* * *Дверь перед ним раскрыла Салли, извинившись за беспорядок в доме. Люсьен был наверху, в своем кабинете, за работой и трезвый. Ткнув пальцем в стул, он приказал Джейку садиться. По столу были разбросаны исписанные блокноты.
– Полдня я просидел над заключительным словом. – Он обвел рукой массу лежавших на столе бумаг. – Единственная твоя надежда спасти Хейли – очаровать и растрогать их в своем заключительном слове. То есть, я хочу сказать, это должно стать самым громким заключительным словом в истории юриспруденции. Только так.
– Как я понимаю, этот шедевр тебе удался.
– Честно говоря, да. Это гораздо лучше того, что мог бы придумать ты. Кроме того, я полагал – и оказался прав, – что воскресенье ты проведешь оплакивая свои потери, пытаясь утопить печаль в «Коорсе». Я знал, что ты ничего не подготовишь. Вот я и сделал это вместо тебя.
– Хотел бы я быть сейчас таким же трезвым, как и ты, Люсьен.
– Я и в пьяном виде являюсь лучшим юристом, чем ты в трезвом.
– Ну, все-таки я тоже юрист. Люсьен подтолкнул Джейку блокнот:
– Пожалуйста. Я собрал здесь свои лучшие доводы. Красноречие от Люсьена Уилбэнкса – в единственном экземпляре, только для тебя и твоего клиента. Предлагаю тебе выучить это наизусть, слово в слово. Оно этого заслуживает. И не пытайся что-либо поменять или сымпровизировать – ты только все испортишь.
– Я подумаю. Ведь раньше мне это удавалось, помнишь?
– Смотри в будущее, а не в прошлое.
– Черт побери, Люсьен! Не дави на меня!
– Успокойся, Джейк. Давай выпьем. Салли! Салли!
Отбросив «шедевр» на диван, Джейк подошел к окну, выходившему на задний двор. На пороге появилась Салли. Люсьен приказал принести виски и пива.
– Ты всю ночь на ногах? – обратился он к Джейку.
– Нет. Я спал с одиннадцати до двенадцати.
– Выглядишь ты отвратительно. Тебе нужно хорошенько выспаться.
– Я и чувствую себя отвратительно, только сон здесь не поможет. Ничто не поможет, пока процесс не закончится. Я не понимаю, Люсьен. Не могу понять, как это все так пошло прахом. Ясно, так и Богу было угодно, чтобы наши шансы на удачу не слишком-то застилали нам глаза. Ведь, по идее, дело-то и слушаться даже не должно было в Клэнтоне. А жюри? Присяжные, как нарочно, оказались худшими из возможных. Но доказать это я не в силах. Наш главный свидетель – твой эксперт – был совершенно уничтожен. Показания самого обвиняемого только ухудшили ситуацию. К тому же присяжные мне теперь не верят. Не знаю, может ли быть хуже.
