Дмитрий Петров - Нелюдь
Лева внимательно посмотрел на Геннадия, потом опустил глаза. Наверное, он увидел, что Геннадий действительно сделает все то, о чем только что сказал…
— Что вы от меня хотите? — пробормотал он безжизненным голосом.
Он охрип, и слова едва вылетали из его горла.
— Дайте мне воды, — попросил он.
И тут пришел час торжества Геннадия. Просьба о воде была как бы знаком того, что он победил, что враг сломлен. Морально во всяком случае. Теперь следовало ковать железо, пока горячо.
Геннадий приосанился за столом и даже вскинул голову, как горный орел. Никогда не видел я его таким.
— Ах, тебе воды дать! — загрохотал он, внезапно повышая голос на «всю катушку» так, что, казалось, задрожали стекла в кабинете. — Я тебе покажу воду! Ты у меня своей кровью поганой захлебнешься, падаль!
Даже я при виде этой сцены замер от ужаса и внутреннего трепета. Каким я всегда знал Геннадия Андреевича? Незаметный, тихий, ко всему равнодушный муж моей бывшей любовницы… Потом — отец, вернее, отчим, моей невесты… Коммерсант, гомосексуалист… Жалкая, неинтересная личность, одним словом…
Сейчас я увидел его «в деле». Наверное, именно таким он и бывал всегда, просто мы все об этом не догадывались. Ни Людмила, ни Юля, ни, тем более, я.
Лева вжался в кресло и затих. Он больше не решался открыть рот. Вообще, в ту минуту мне стало даже немного жалко его. Передо мной были какие-то остатки человека. Все было так внезапно с ним… Он летел в комфортабельном самолете, где ему улыбались и поили итальянским вином. Потом он должен был забрать «товар» и лететь обратно. Все так здорово придумано, так легко и безопасно. И вдруг…
Он оказался в мгновение ока в каком-то месте, где ему грозит неминуемая смерть. И нет никакого выхода. И перед ним сидит человек, который убьет его, Леву, недрогнувшей рукой.
Геннадий закурил вторую сигарету и внимательно посмотрел на полумертвого Леву.
— Один у тебя выход, — сказал он более миролюбиво, сбавляя тон. — Хочешь жить?
Лева встрепенулся в кресле. Надежда никогда не покидает человека, даже в безвыходной ситуации он готов хвататься за любую соломинку.
— Так хочешь? — повторил Геннадий Андреевич.
Лева хотел что-то сказать, но только пискнул утвердительно.
— Выход у тебя один, — продолжил Геннадий. — Ты даешь нам пятьсот тысяч долларов и мы тебя отпускаем. Идет?
Главные слова были теперь сказаны. Вот и случилось то, к чему мы готовились. Теперь оставалось только ждать, сбудутся ли наши надежды. Мы поймали преступников, мы схватили главного… Все, как советовал Скелет. Теперь оставалось немногое — получить деньги. Мы получим их — и все. Дело будет сделано. Юлю вылечат, мы с ней поженимся и все будет прекрасно, и можно будет забыть этот кошмарный сон.
Вот только деньги…
— Кто вы? — выдавил из себя Лева. Даже его изощренная фантазия не могла так сразу вместить в себя все неожиданные повороты…
— Я — отец молодой девушки, которую изуродовали твои мерзавцы, — спокойно ответил Геннадий. — Ты наживался на этом, а у меня в результате осталась на руках слепая дочь. Она — невеста Феликса. Видишь Феликса? Мир тесен, вот вы и встретились.
Я кивнул и добавил:
— Нам нужны деньги, чтобы вылечить ее… Из-за тебя все случилось, так тебе и платить.
— Но у меня нет таких денег, — сказал Лева.
Похоже было, что он еще не все до конца понял.
— Ах, у тебя нет, — сказал Геннадий, поднимаясь из-за стола.
Он подошел к креслу Левы и застыл рядом.
— Начнем с яиц? — осведомился он. — Или сначала засадим кол? Или ты действительно еще ничего не понял?
Страх физической расправы — ужасная вещь. Этот страх ломал и не таких людей, как Лева…
— Ты не выйдешь отсюда, — произнес Геннадий внушительно. — Тебя вынесут отсюда в мешке и по частям… Неужели ты думаешь, что мы пожалеем тебя, подонка? Ты изуродовал мою дочь. Пятьсот тысяч, либо это твой последний день на земле. Ты понял?
Теперь и я понял замысел Геннадия. Он привез Леву в банк не только потому, что здесь был его друг Савелий Кузьмич и тут было безопасно «работать». Банк был нужен еще и потому, что только так было возможно «вытащить» из Левы сумму, не выпуская его…
Для меня тут не было роли, я находился рядом просто в качестве статиста. Чем я мог помочь Геннадию? Передо мной разворачивалась схватка, жестокая и коварная. Один очень плохой человек «ломал» другого, еще более плохого человека…
Это продолжалось долго. Лева все-таки оказался умным человеком и не довел дело до физической расправы. Он мялся, трясся, а потом сказал, что готов выкупить свою жизнь за пятьсот тысяч долларов.
— Это все, что у меня есть, — сказал он жалобно. — Я собирал, копил эти деньги очень долго.
Геннадий оскалился в ответ:
— Не пытайся нас разжалобить, — сказал он. — Такого подонка не может быть жалко… Подумаешь, что это последние деньги. Сколько людей распотрошили за них! Ты еще смеешь что-то говорить о том, что ты их копил…
Лева по-настоящему боялся за свою жизнь, он осознал, что ему грозит. Так что с этого момента «сотрудничество» с ним пошло быстрее. Деньги свои он хранил в банке.
Геннадий вышел на пять минут и вскоре вернулся вместе с Савелием Кузьмичем и еще одним человеком — молодым парнем в строгом костюме и модном галстуке в полоску.
— Вот, — сказал Савелий Кузьмич молодому человеку. — Этот господин желает перевести свои сбережения из своего банка в наш и сразу же обналичить их. Займитесь этим, помогите господину.
— Обналичить сразу не удастся, — возразил юркий юноша. — Это займет день-другой.
— Хорошо, — кивнул Савелий Кузьмич. — Сейчас поработайте с господином. Подготовьте необходимые факсы, запишите у него все данные его банка и так далее. Впрочем, вы сами все знаете.
Молодой банковский служащий прекрасно понимал все, что происходило, но не показывал виду. Может быть, такое бывало в этой комнате уже не раз?
В кресле сидел плачущий Лева с отчаянными глазами и внезапно осунувшимся лицом. Он облизывал пересохшие губы, но больше не решался просить воды. Молодой человек с блокнотом подсел к нему и принялся записывать данные.
— Если понадобится нотариус, — сказал Савелий Кузьмич своему сотруднику, — то позвоните Марье Петровне. Вы знаете, она все сделает конфиденциально.
Потом он взял под руку Геннадия Андреевича и предложил:
— Пойдемте ко мне пока что. Коньячку выпьем по случаю дождливой погоды, — он обернулся в мою сторону и искоса взглянул на меня. — Это ваш друг? — спросил он у Геннадия.
Ох уж эта привычка смольнинских работников говорить о людях в третьем лице… Они знают, что делают — это наилучший способ унизить человека в неявной форме. Дать ему понять, что он шавка…
— Это мой родственник, — коротко ответил Геннадий.
Тогда Савелий тронул и меня за рукав и сказал:
— Пойдемте. Это долгое дело, оно займет не час и не два. Нужно посылать факсы, потом запросят подтверждение… Сумма ведь очень большая, ни один банк просто так не выпустит из своих рук.
Мы оставили Леву с молодым человеком и вышли из кабинета. У двери в коридоре по-прежнему стоял охранник Коля со зверским лицом. На тот случай, если Лева вдруг сделает глупость и заартачится…
В роскошном кабинете Савелия Кузьмича мы сели в кресла, и хозяин достал бутылку дорогого коньяка.
— Пожалуй, я не буду, — сказал я. — Мне еще надо поездить по городу, и я хочу быть за рулем.
— Я тоже не хочу, — отказался Геннадий. — Спасибо, Савелий Кузьмич… Пока дело не сделано, я пить не буду. Вот придут деньги и я их получу, тогда и выпьем.
— Ну, это не скоро будет, — усмехнулся Савелий. — День-два потребуется. Дело нескорое, сумма уж очень велика.
Он налил себе стопку и опрокинул ее, отчего его лицо стало еще более красным.
— Так это он? — спросил он, кивая в сторону кабинета, где мы оставили Леву. — Это он с твоей дочкой такое сделал?
— Он, — подтвердил Геннадий, и пояснил: — Он — главный у них.
— Только вот что, — нахмурился Савелий. — Ты помнишь наш уговор? Он не должен отсюда выйти, ты сам понимаешь. Если я взялся за дело и прокручу его деньги через себя, он никогда и никому не должен об этом рассказать. Мне не нужны разговоры на стороне о том, что творится у меня в банке.
Он строго посмотрел на Геннадия, но тот не отвел взгляд.
— Естественно, — сказал Геннадий. — Уговор дороже денег.
— Ты же понимаешь, Геннадий Андреевич, — как бы извиняясь добавил Савелий. — Если этот тип отсюда выйдет и начнет рассказывать о том, что он был тут, что из него тут «вытряхивали» деньги… Что это будет за репутация у банка? Нет, мы же солидная положительная фирма. У нас таких непорядков не бывает.
— Хорошо, — сказал Геннадий. — Как дело сделаем, деньги получим, так сразу же и кончим.
![Харлан Эллисон - Время глаза [Время ока]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
