Джон Тренейл - Шпионы «Маджонга»
— Когда мы снова встретимся?
Цю пожал плечами.
— Кто его знает?
Саймон стиснул плечо китайца, и тот вздрогнул.
— Мне очень жаль, что я использовал твоего сына таким образом, — произнес Саймон, немного помолчав.
— Да. — На мгновение сквозь любезную оболочку проглянула прежняя злость Цю. — И мне тоже. Может быть, время загладит воспоминания, Саймон Юнг, кто знает?..
Саймон плотно сжал губы.
— Время на твоей стороне, Цю Цяньвэй, а не на моей. Ты уезжаешь, твоя работа подошла к концу. Моя только начинается.
— Хорошо. Всегда хорошо начинать заново.
— Думаю, не в этом случае. В моем возрасте трудно начинать заново.
— Я не согласен, мистер Юнг. У нас есть пословица: «Трудности похожи на прыжок; если ты слаб, то они велики, если ты силен… то они малы». Пять миллионов гонконгцев очень сильны, Саймон Юнг. Ты тоже. И у тебя есть опора.
— У меня?
— Конечно. — Цю оперся плечом о спинку кресла водителя и повернулся к Джинни, улыбнувшись ей.
— Хорошая сестра! Мне понравилась эта часть моей легенды. Я даже немного завидую тебе, Саймон Юнг.
Джинни нахмурилась.
— Не буду благодарить тебя за это.
— Все это уже в прошлом, Ван Линьхуа.
— Не называй меня этим именем!
— Прости, прости. Все сначала, а? Новое имя, новый опреснительный завод, все начинается заново.
— Людям не так-то легко все начинать заново, — сказал Саймон. — И я не исключение. Моя коммерческая репутация подорвана.
Цю замотал головой и засмеялся.
— А я думал, что ты нас понял!
— Что?
— Разве товарищ Сунь не объяснил тебе это? Мы, китайцы, привыкли обращать внимание только на факты, мистер Юнг. Если бы я жил здесь, то я увидел бы опреснительный завод, который отстроен заново и работает, но я не увидел бы русского банка. Ты знаешь, что Советский Коммунальный банк вчера утром закрылся?
Саймон покачал головой.
— Ну так знай. Одно дело иметь на руках решение Верховного суда, другое — добиться его выполнения. Банк не смог это сделать, и теперь уже никогда не сможет. Мы уничтожили его и сделали это вместе с тобой.
— А как насчет всех остальных, Цю Цяньвэй? Что с теми людьми, которые положили в этот банк свои сбережения?
— Большинство из них уже давно забрали все оттуда, и это помогло нам: незадолго перед тем, как банк прекратил работу, был небольшой период, когда люди забирали свои деньги из банка. А что касается остальных, — он улыбнулся своей обычной бесстрастной улыбкой, — то это научит их впредь не иметь дела с русскими!
— Ты как-то слишком все упрощаешь.
— А ты все время все усложняешь. Когда ты начнешь работать, ты увидишь, что твоя репутация едва ли пострадала. Завод, который ты построил, скоро вступит в строй. Судебное решение, которого ты теперь должен добиться, оправдает твои действия. И за твоей спиной будет стоять вся КНР. Нет, я не думаю, что тебе стоит беспокоиться по поводу своей репутации.
— Мой отец…
— Он тоже прагматик. Подожди. Пусть пройдет время. Твой отец словно бамбук, который он якобы так не любит. А бамбук на ветру гнется, но не ломается.
— Если ты так считаешь, то ты совсем не знаешь моего отца.
— Я думаю, что я прав. Но, так или иначе, скоро у нас будет возможность выяснить это.
— Что ты имеешь в виду?
Но Цю только пожал плечами.
Поездка заняла меньше часа. Наконец машина свернула на подъездную дорожку к дому, который Саймон уже и не надеялся увидеть. Выйдя из машины, он увидел, что автомобиль остановился рядом с террасой. Он вопросительно посмотрел на Цю.
— Подожди… — повторил пекинец.
Саймон ввел Джинни в дом. Когда входная дверь закрылась за ними, из гостиной выскочили Диана и Мэт. Они повисли на родителях, обнимая и целуя их. Саймон взглянул через плечо Дианы и, к своему удивлению, увидел, что из гостиной вышел еще один человек, немного неуверенно направившийся к ним.
— Отец… — Саймон отстранил от себя Диану и медленно пошел навстречу Тому Юнгу. — Не ожидал увидеть тебя здесь.
Том хмыкнул.
— Ну, я подумал, что детям может понадобиться… — Он замолчал. Затем сказал: — Ладно, сейчас не время об этом.
— Не время.
— Но Питер Рид кое-что рассказал мне. Об уничтожении советского банка. Деловая необходимость…
Саймон ничего не сказал в ответ, и Том, стиснув зубы, кинулся в омут.
— Послушай, Саймон, я не хочу сказать, что я принял все это. Мне еще надо о многом подумать. Но… может быть, нам лучше как-нибудь поговорить об этом?
Саймон долго изучающе смотрел на отца и наконец молча кивнул. Они еще несколько секунд глядели в глаза друг другу. Достаточно долго, чтобы заметить и выразить обоюдное зарождающееся уважение. Потом Том Юнг вышел, улыбнувшись Джинни и помахав детям.
— Вот видишь? — Цю Цяньвэй наблюдал за этой сценой с очевидным удовлетворением. — Все сначала, как я и сказал. — Саймон не ответил, и пекинец искоса взглянул на него. — Ну что, нечем крыть?
— Вообще-то, я думал об этом ублюдке Риде.
— А! Вообще-то, он ублюдок, но полезный. — Цю махнул рукой в сторону террасы. — Пожалуйста, давай поговорим в последний раз с глазу на глаз.
Двое мужчин вышли к бассейну и остановились, глядя на море. Цю прислонился спиной к парапету.
— Кстати, о комиссаре Риде. Ты назвал его ублюдком, и я понимаю, почему, но ты очень удивился бы, узнав, как яростно он защищал твою репутацию, пока тебя не было здесь. Он распространял слухи, прикрывая тебя: мол, дети поехали навестить друзей в Европе, а ты перенес нервный шок и приходишь в себя за границей вместе с Джинни… Не надо недооценивать вашу собственную секретную службу. Мы очень довольны Ридом.
— Я не недооцениваю Питера Рида. Но я не доверяю ему.
Цю пожал плечами.
— Это твое дело. Но не забывай, пожалуйста, что он играет здесь важную роль, и до тысяча девятьсот девяносто седьмого года он будет ее играть. Ты должен научиться работать с ним, если хочешь работать с нами.
Цю сунул руку в карман и достал толстый конверт, запечатанный зеленой восковой печатью.
— Уже поздно, мне пора. Но сначала я должен вручить тебе это.
Англичанин взял конверт и вскрыл его. В конверте лежала тонкая коричневая книжечка. Сверху на обложке были нарисованы семь иероглифов, обозначавших «Китайская Народная Республика», а ниже — пять звезд Срединного царства и изображение Большого зала собраний, заключенное в золотой венок. Еще ниже стояли иероглифы «ху чжао» — паспорт.
Китайский паспорт на имя Саймона Юнга.
Он вертел его в руках снова и снова, не веря собственным глазам. Такой документ в руках англичанина, управляющего английской же Корпорацией, был просто бесценен.
— Это плата? — спросил он наконец.
— Плата?
— За репутацию. За опреснительный завод. За жизнь преданных слуг.
Цю снова пожал плечами.
— Если тебе угодно. А теперь мне пора.
Но, прежде чем он успел двинуться с места, Саймон схватил его за локоть и удержал.
— Прошлой ночью ты спас мою жизнь, рискуя своей, — тихо проговорил он. — Ты намеренно прыгнул, перекрыв Чжао сектор обзора.
— Да.
— Почему? После всего, что я сделал тебе, после истории с маленьким Тинченем. Почему?
Цю посмотрел на него, улыбнулся и покачал головой.
— Я уже начал думать, что ты понимаешь нас, — сказал он. — Но, похоже, ты вовсе не знаешь Востока.
— Почему?
— Потому что без тебя, без твоего появления, суд никогда бы не пересмотрел свое решение. Потому что, хотя нас много, а ты один, бывает, что на короткое время этот один может оказаться нужнее всех многих.
Саймон уставился на него.
— Кто ты? — спросил он наконец.
Цю рассматривал белую руку, державшую его за рукав. Затем поднял глаза на англичанина. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а затем Цю произнес, все так же тихо.
— Я — дракон.
Движение, черная тень на сером камне, и — он исчез, скользнув по ветхой деревянной лестнице к причалу, где ждал его катер. У подножия лестницы он обернулся и махнул в последний раз рукой. Потом прыгнул на борт и уселся на корме.
Англичанин видел, как катер отошел от причала, быстро набирая скорость, и направился в залив. Он пытался понять, что означают загадочные слова Цю, сказанные на прощание.
Джинни приблизилась к нему. После небольшого замешательства, она положила руку на его руку, он взглянул на жену сверху вниз и улыбнулся. В конце концов и он положил свою вторую руку на ее и спросил:
— О чем ты думаешь?
Но Джинни ничего не произнесла в ответ. Тогда он снова повернулся к парапету. Далеко на другой стороне залива он мог различить Коулун. И он знал, что еще дальше, за дымкой лилового утреннего тумана, лежит Китай, страна бесконечной тайны, очарования, чудес и мощи. Далекая страна.
