Марио Пьюзо - Крестный отец (перевод М.Кан)
― Если хоть раз услышу от сестры, что ты опять с ней так заговорил, сегодняшняя трепка покажется тебе женской лаской, ― напутствовал он на прощанье племянника. ― Ты у меня живо выправишься, будь уверен. А теперь ступай в дом и скажи моей жене, что я жду ее.
Через два месяца Аль Нери, придя домой с ночной смены, обнаружил, что жена бросила его. Забрала свое барахлишко и возвратилась к родителям. Тесть сообщил ему, что Рита его боится, ей страшно жить с человеком, у которого такой необузданный нрав. Аль был ошеломлен. Он ни разу не поднял руку на жену, никогда ей не угрожал, не испытывал к ней ничего, кроме самых нежных чувств. Он был так ошарашен ее поступком, что решил обождать несколько дней и прийти в себя, а уж потом ехать выяснять отношения.
Однако назавтра, как на грех в его смену, случилась неприятность. В то время, когда он совершал объезд участка, к нему поступил вызов с одной из гарлемских улиц ― там кто-то кого-то резал. По обыкновению, Нери выпрыгнул из патрульной машины почти что на ходу, не дожидаясь полной остановки. В этот поздний час тяжелый карманный фонарь был при нем. Обнаружить место происшествия было нетрудно: у подъезда одного из жилых домов толпились люди. Какая-то негритянка сказала ему:
― Там хотят зарезать ребенка.
Нери вошел в парадное. Из открытых дверей в дальнем конце коридора бил яркий свет, доносились стоны. Сжимая в руках фонарь, он направился туда.
Шагнул за порог ― и едва не споткнулся о тела, распростертые на полу. Рядом с чернокожей женщиной лет двадцати пяти лежала девочка ― ей было не больше двенадцати. Обе буквально истекали кровью от бритвенных порезов. В гостиной глазам Нери предстал тот, кто был этому виной. Старый знакомый.
Им оказался Вэкс Бейнз ― отъявленный сутенер и торговец наркотиками, артист поножовщины. Он таращил остекленелые от дурмана глаза, в руке его подрагивала окровавленная опасная бритва. Две недели назад Нери задержал его за зверскую расправу над одной из девиц, учиненную им на улице.
― Вам-то что, это наши дела, ― сказал тогда Бейнз.
Его поддержал напарник Нери ― пускай себе черные кромсают друг друга, если им так нравится; но Нери все-таки забрал Бейнза в участок. На другой же день его отпустили под залог.
Нери всегда недолюбливал негров и за время работы в Гарлеме не полюбил их сильнее. Все они либо пьянствовали, либо кололись, а женщин гнали вкалывать или торговать собой. Дрянь людишки. И потому при виде наглого попрания порядка негром Бейнзом Нери охватило бешенство. Его мутило от зрелища ребенка, изрезанного бритвой. Он хладнокровно решил про себя не доставлять больше Бейнза в отделение, а разобраться с ним на месте.
Однако сзади уже напирали свидетели ― соседи, живущие в том же доме; подошел и его напарник, выйдя из патрульной машины.
Нери приказал:
― Бросай нож ― ты арестован.
Бейнз захихикал:
― Так я тебе и дался, безоружному. ― Он замахнулся бритвой. ― А вот этого не хочешь?
Нери, наделенный поразительной реакцией, действовал очень быстро, чтобы не дать напарнику времени вынуть пистолет. Левой он перехватил на лету руку с бритвой. Правая, сжимающая карманный фонарь, стремительно описала короткую дугу. Удар пришелся Бейнзу в висок, у негра подломились колени, точно у пьяного. Бейнз выронил оружие. Он стал совершенно беспомощен. А потому второму удару ― как с помощью свидетелей-соседей и напарника-патрульного подтвердилось на процессе ― не было оправдания. Нери обрушил на макушку Бейнза неимоверной силы удар карманным фонарем; стекло разлетелось вдребезги, лампочка вместе с эмалированным щитком отлетели на другой конец комнаты. Тяжелый алюминиевый ствол фонаря погнулся и сложился бы пополам, если б не батарейки внутри. У одного из притихших свидетелей, негра, жившего по соседству, ― он потом свидетельствовал на суде против Нери, ― вырвалось благоговейное:
― Ух ты! Твердоголовый какой уродился!
Но твердости Бейнзовой голове как раз не хватило. Второй удар проломил ему череп. Через два часа негр умер в гарлемской больнице.
Никого, кроме Альберта Нери, не удивило, что против него, по инициативе департамента полиции, было возбуждено уголовное дело. Его отстранили от должности и отдали под суд за превышение служебных полномочий. Судили по обвинению в непредумышленном убийстве по статье, предусматривающей тюремное заключение сроком от года до десяти лет. Нери, который воспринимал происходящее со смешанным чувством недоумения и ярости, к этому времени с такой силой возненавидел общество, в котором жил, что ему сделалось все равно. Его посмели счесть преступником! Посмели посадить за то, что он уничтожил эту черную тварь, сутенера, изверга! А что женщина и девочка, изувеченные на всю жизнь, до сих пор валяются в больнице ― это никого не трогает?..
Он не боялся тюрьмы. Он был уверен, что в нем примут участие, ― как потому, что он бывший полицейский, так и в особенности потому, что будут знать, за что его посадили. Кое-кто из его бывших товарищей по работе уже вызвался переговорить насчет него с кем следует. И только тесть, отец его жены ― сметливый итальянец, владелец рыбной лавки в Бронксе и человек старых правил, ― сознавал, сколь ничтожны для такого, как Альберт Нери, шансы выйти через год невредимым на волю. Либо его прикончит кто-нибудь из сокамерников ― либо, что вероятней, он сам кого-нибудь из них прикончит. Побуждаемый чувством вины за дочь, которая из пустого женского каприза бросила прекрасного мужа, тесть Нери, пользуясь своими связями с семейством Корлеоне (помимо мзды за покровительство, семья регулярно получала от него в подарок отборнейшую рыбу к столу), он обратился к ним с просьбой вступиться.
Альберт Нери был небезызвестен семейству. Он сделался, как свирепый поборник порядка, фигурой в своем роде легендарной ― заслужил репутацию человека, с которым шутить опасно, который внушает страх не потому, что носит форму и оружие, а потому, что страшен сам. Подобные люди всегда представляли интерес для семьи Корлеоне. То обстоятельство, что он служил в полиции, не играло особой роли. Многие в молодости, по пути к назначенной им судьбе, плутают, но время и случай обычно выводят их на верную дорогу.
Внимание Тома Хейгена обратил на историю с Нери Пит Клеменца, обладающий особым чутьем на первоклассные кадры. Хейген выслушал Клеменцу, листая копию служебного досье, добытого в полиции.
― Похоже, мы здесь имеем дело со вторым Люкой Брази, ― заключил он.
Клеменца энергично закивал головой. На жирном лице его никто не обнаружил бы сейчас и тени добродушия, обычно свойственного толстякам.
― Точно. Читаешь мои мысли. Это случай, которым Майк должен заняться лично.
И в результате, до того как Альберта Нери успели перевести из нью-йоркской тюрьмы туда, где ему предстояло отбывать срок, ему сообщили, что на основании новых вещественных доказательств, а также показаний высокого начальства из полицейского ведомства судья пересмотрел его дело. Прежний приговор заменен условным, и Нери может отправляться на все четыре стороны.
Альберт Нери был не дурак, а тесть его ― не стыдливая мимоза. Узнав, как было дело, Нери не остался в долгу перед тестем: он дал Рите развод. Потом поехал в Лонг-Бич выразить признательность своему благодетелю. О посещении, естественно, было условлено заранее. Майкл принял его в своей библиотеке.
Нери начал с церемонных изъявлений благодарности и был приятно удивлен, когда Майкл принял их с непринужденной сердечностью.
― Черт, не мог я допустить, чтобы так расправились с земляком-сицилийцем, ― сказал Майкл. ― Да вас к награде надо было представить, а не наказывать. Этим баранам-политикам горя мало, лишь бы потрафить общественному мнению. Слушайте, я нипочем не стал бы вмешиваться, если бы не навел о вас подробные справки и не убедился, что с вами творят несправедливость. Мой человек имел беседу с вашей сестрой, она рассказала, как вы постоянно заботитесь о ней и ее сыне, как образумили парня, не дали ему свихнуться. Ваш тесть превозносит вас до небес. Такое бывает редко. ― Майкл тактично умолчал о том, что Нери оставила жена.
Они разговорились. Нери, сколько помнил себя, никогда не отличался словоохотливостью, но с Майклом Корлеоне его потянуло на откровенность. Майкл был старше его всего лет на пять, но Нери разговаривал с ним, как с человеком, который намного старше ― настолько, что годится ему в отцы.
Под конец Майкл сказал:
― Не было смысла вызволять вас из тюрьмы лишь затем, чтобы после бросить на мели. Я могу помочь вам с работой. Мне принадлежит доля в лас-вегасском игорном отеле ― человеку с вашим опытом всегда найдется место в службе безопасности. Или если у вас есть на примете дело, в которое вам бы хотелось вступить, то я мог бы замолвить словцо в банке насчет ссуды.
