Микки Спиллейн - Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Глава 5
Я помог Логану сесть в автомобиль, закурил ему сигарету и ждал, когда он будет в состоянии ехать назад в город. Время от времени он встряхивал головой, пытаясь прояснить свои мозги. После падения пиджак разорвался на локтях, но журналист не держал обиды на меня.
Он завел машину и сказал:
— Где это ты научился таким приемчикам?
— Может быть, такая у меня была работа…
— Ты был боксером?
Я нахмурился, потом тряхнул головой.
— Если и был, я не помню этого.
— Ты дерешься как профессионал, приятель. Я, пожалуй, пороюсь кое-где. Посмотрим, что из этого получится. Может быть, у тебя богатая биография.
— Займись этим, дружище. Я пробовал, но никаких результатов.
— А вдруг тебе не понравится то, что я откопаю?
Я выбросил сигарету в окно и смотрел, как она зашипела в луже.
— Может, и не понравится. Но все равно это лучше, чем темнота, — сказал я наконец. — Иногда меня бросает в дрожь. Время от времени я узнаю, что, оказывается, я способен проделывать некоторые штуки… Как это у меня получается? Все мое тело функционирует как хорошо отлаженный механизм — независимо от моего сознания. Я владею револьвером так же хорошо, как ложкой и вилкой. Я знаю, как легче всего убить человека. Однажды я обнаружил, что могу открывать замки куском проволоки. Никто никогда не учил меня обращаться со взрывчаткой и минами, и тем не менее мало кто разбирается в этом лучше меня. Парни смеялись надо мной… говорили, что из меня получился бы хороший «медвежатник». Сначала я смеялся вместе с ними, но потом мне стало не до смеха. Я нашел старый сейф и попытался открыть его. Ты знаешь, сколько мне потребовалось времени? Четыре минуты. Парни застали меня за этим делом, и я показал им, как разнести эту штуковину в клочья маленьким кусочком взрывчатки. Дверь отлетела, как будто ее ветром сдуло.
Я посмотрел на Логана и улыбнулся.
— Покопайся в этом направлении. Посмотрим, что получится. Вдруг меня давно уже разыскивают за ограбление?
— А если так оно и есть?
Я снова протянул ему свои ладони, гладкие, как полированное дерево.
Он пожал плечами.
— Линдс говорит, что они еще пытаются идентифицировать твои кляксы.
— О’кей, пусть себе попотеют. А я посмеюсь.
— Не слишком ли ты самоуверен?
— Нет, не слишком. Ты думаешь, я не пытался выяснить, кто я есть? Черт побери, мы с Джони писали в архивы Сухопутных Сил, Флота, «зеленых беретов», сделали запрос в Бюро ветеранов. Но они ничем не смогли нам помочь. Полдюжины врачей и экспертов бились над моими пальчиками, но не получили никакого результата.
Логан кивнул.
— Я поищу. Если что появится, дам тебе знать.
— Это случится до или после того, как ты сообщишь сведения Линдсу?
— Это будет зависеть от того, что я раскопаю.
Он развернулся и выехал на шоссе. Машин было мало. Я чувствовал, что он хочет что-то спросить и подыскивает слова. Наконец он решился.
— Что ты собираешься делать?
— Найти эту Веру, о которой ты говорил.
Его лицо опять окаменело.
— Почему ее?
— Потому что она ключ к этой загадке, вот почему. Ты же слышал, что написал Джони в своем письме. Они забрали у него все, и она смеялась, когда они делали это, потому что была вместе с ними.
— Нет, к черту! — Он сильно ударил по рулю. — Не вали все на нее. У тебя нет доказательств! Что ты вообще знаешь?
— Ты все еще любишь ее?
— Нет. — Он опять посмотрел на меня, и лицо его сморщилось как будто от боли. — Нет, не люблю. Но я любил, и, может быть, в этом все и дело.
— Ты хорошо знал ее?
— Достаточно хорошо, чтобы утверждать: она не способна на предательство.
— Логан, — спокойно прервал я его, — за эти два года, что я себя помню, я убедился, что ни один мужчина ни черта не знает о женщине, а уж если он влюблен в нее, тут уж вообще и говорить нечего.
Я протянул ему сигарету и дал прикурить.
— Не сохранились ли где-нибудь у вас в газете фотографии места преступления?
Он посмотрел на меня поверх огонька спички.
— Найдем пару-тройку. А зачем?
— Достань мне tax.
Он опять посмотрел на меня, но ничего не сказал, глубоко затянулся и переключил скорость.
Мы подъехали к редакции, и он ушел. Я ждал его в машине. Он вышел минут через десять с коричневым конвертом в руке, сел в машину и протянул мне четыре увеличенные фотографии.
На первой был мертвый Минноу, навалившийся на стол. Струйка крови стекала по его лицу, капли падали на разложенные перед ним документы. В одной руке зажат карандаш, сломанный последней конвульсией агонизирующего тела. Несколько писем сброшены на пол тем же самым последним судорожным движением.
На другом снимке был открытый шкаф с документами, на следующем — пальто и шляпа на вешалке, книжный шкаф с книгами по юриспруденции и зонтик. На последней фотографии я увидел брошенный на пол револьвер.
Фотографии были очень четкими, и многие бумаги на столе мне удалось прочитать. В большинстве своем они касались дел, подготовленных к передаче в суд. Здесь же была копия обвинительного акта и лежали несколько писем. На некоторых конвертах различались марки с печатями, другие, чистые, были, скорее всего, приготовлены для писем, которые предполагал написать сам Минноу. На одном или двух конвертах я заметил какие-то особые отметки, сделанные его рукой, — видимо, чтобы сразу вспомнить, о чем идет речь в письме. И все.
Я убрал фотографии в конверт.
— Ну, что скажешь? — спросил Логан.
— Хороший револьвер, — ответил я.
— Да. Такие любят носить полицейские. Заряжен весь барабан, сделан один выстрел. — Его голос напрягся. — На нем твои отпечатки.
— Не мои.
— Пусть так. Его. Установить это не составило большого труда. В ипотечном банке имелись отпечатки Джони. К тому же они связались с Вашингтоном, и армия подтвердила, что отпечатки принадлежат Макбрайду.
Что-то беспокоило меня в этих фотографиях. Я опять вытащил их, внимательно посмотрел еще раз на каждую и с отвращением засунул обратно.
— Легко ли проникнуть в здание?
— В тот день было особенно легко — два окна остались открытыми. Одно, в холле, выходит на задний двор. А из холла уж прямая дорога в кабинет Минноу.
— Понятно.
Я протянул ему конверт и затянулся сигаретой.
Я не мог отделаться от ощущения, что мои глаза уже видели след, но мой нюх оказался недостаточно тонким, чтобы взять его.
— Над чем работал Минноу в ту ночь? — спросил я, чтобы не молчать.
— В то время он занимался сбором доказательств по обвинению Серво. Ои хотел упрятать его за решетку.
— Разве здесь один такой Серво?
— Вообще-то их много, но такой — действительно один. Это парень с мозгами, он наглый и безжалостный. Словом, скотина в котелке и белых перчатках. Он хозяин в нашем городе. Ты скоро убедишься в этом. Никто в городском совете даже в сортир не смеет сходить без его разрешения.
— Райская жизнь.
— Для Серво. Но однажды она станет для него адом.
Логан, похоже, был оптимистом. В отличие от меня.
— Спасибо за снимки. Ты мне здорово помог.
Он сощурился.
— Не за что. Я все еще жду, что кто-нибудь взорвет бомбу, которую не удалось взорвать Минноу. И более того. Я все еще надеюсь, что, может быть…
— Вера?
— Да, я бы взял ее, и мне наплевать, с кем она была.
— Наверное, ты хочешь сказать, если докажут, что она не была убийцей или сообщницей, — усмехнулся я.
Логан грязно выругался. Я вполне понимал его состояние.
— Да, еще о Вере. Они с Джони вместе работали в банке, пока их штучки не выплыли наружу. Сколько после этого она там оставалась?
— Недолго. Она ушла в отпуск. Как раз когда началась проверка бухгалтерских книг. С тех пор я больше не видел Веру. Она не вернулась в банк, стала шляться по игорным домам. Серво подобрал ее, и она неотлучно находилась при нем, пока в один прекрасный день не исчезла без следа.
— Так уж и без следа?
— Никаких зацепок, — глухо проговорил он.
— Мне бы ее фото, Логан. У тебя есть?
Он вытащил бумажник, порылся в нем и протянул небольшую карточку С фотографии на меня смотрела красивая блондинка. Волосы ее цвета только что сбитого масла, казалось, стекали по плечам. От ее облика веяло весенней свежестью. У нее был слегка вздернутый носик, а полные мягкие губы готовы были смеяться в любую минуту. Глаза… сейчас они были теплыми и ласковыми, но я не сомневался, что они могут быть холодны как сталь.
— Ну, как?
— Очень хороша.
— Да. Можешь оставить этот снимок у себя.
— Спасибо. — Я убрал фото в карман.
— Ты все еще не рассказал, что собираешься делать, — сказал он и резко набрал скорость.
Я смотрел в окно на мелькающие дома.
— Послушай, Логан, Джони бежал из города, потому что оказался вовлечен в какую-то крупную аферу. Двести тысяч — большие деньги. Но я не думаю, что Джони взял их.
