Антон Сибиряков - В поисках любви
Ловлю одну из них взмахом руки и протискиваюсь на заднее сидение. Водитель не оборачивается. Его глаза глядят на меня с узкой полоски зеркальца.
Переключает ручку скоростей.
— Куда?
— В морг.
Усмехается.
— Повезло тебе. Еду в ту сторону.
— Спасибо.
За тонировкой окон шумит вокзал. Зеленое здание с вечно распахнутыми дверями. Электронное табло над его крышей показывает — 7-39
В машине пахнет дешевым лосьоном. И сгоревшей пылью. Гудит печка. Ее теплое дыхание заполняет салон, проступая на стеклах мутной испариной.
Откинувшись на спинку, стараюсь вздремнуть. Но вместо этого проваливаюсь в черную бездну. И те минуты, пока я сплю, мне снятся щупальца. А потом, одно из них грубо хватает меня за плечо и выбрасывает из кошмарных вод на сырой и холодный берег.
— Прибыли, — голос водителя. Его сильная пятерня сжимает мое плечо. Трясет.
В недоумении гляжу по сторонам.
— Проснулся? — он отпускает меня и возвращается к зеркальцу. Вижу его тонкие, сухие губы, растянувшиеся в улыбке. И черную щетку усов.
Протираю лицо грязными ладонями.
— Господи…простите…
— Да ничего, бывает.
Думаю о том, что у него нет лица. Отдельная нарезка. Куски.
Нащупываю дверную ручку.
— Спасибо…
Вылезаю из тесной машины.
По затекшим ногам, колючим жаром разливается кровь.
Чуть поодаль, на другой стороне дороги, стоит корпус медицинского училища. Красное обветшалое здание в два этажа, затесавшееся в линию панельных высоток.
Вывески «МОРГ» здесь никогда не было.
Перебегаю пустынную улочку.
За долгие годы службы, я лишь раз поднимался по ступеням, к парадным дверям. Тела хранятся не здесь. Внизу. В холодных катакомбах подвала, железная дверь которого прячется внутри бесцветного двора.
Огибаю облезлый дом.
У входа в страшное подземелье никого нет. Только погнутое алюминиевое ведро, наполненное пустыми бутылками из-под пива. И горы обсосанных до фильтров бычков.
Застываю в нерешительности.
Они не будут искать меня здесь. Я уверен. Оборвав след у вокзала, я намеренно натолкнул их на мысли о поездах.
Тогда почему я не могу войти? Чего боюсь?
Правда приходит из глубины.
Ты боишься ее. Оксану.
Да. Это так. Теперь, зная, что она видела, через что прошла, я не смогу дотронуться до ее рук. Я боюсь, что она распахнет глаза и оскалится тонкими зубами-иглами. А холодные пальцы вцепятся в мое запястье, оставляя темные полосы синяков.
И я не сумею даже закричать.
Вот, чего я боюсь на самом деле.
Но сейчас, этот дикий страх не имеет значения. Обратного пути нет.
Отворяю тяжелую дверь так широко, как позволяет ограничитель. Серое утро вливается внутрь, стекая по пыльным бетонным ступеням мутной жижей. Она перемешивается с желтой мочой одинокой лампочки, превращаясь в смрадное болото. Из подвала веет холодом. Не живым, который царит на улице. Искусственным. Мертвым.
Ступаю на лестницу, придерживаясь стены.
— Господи Боже… — шепот въедается в сырое пространство. — Помоги мне найти ее.
Отпускаю дверь. И, собравшись с силами, спускаюсь в белые коридоры морга. В пустоту и тишь страшного подвала.
Иду по растрескавшейся от времени плитке. В объятиях криво побеленных стен. Вперед, к дверному проему, за которым кроется безнадега и тьма. И уже сейчас вижу края столов, накрытых простынями.
На полу, у самого порога, блестят капли чего-то красного.
Вхожу в укрытую мраком секционную, гудящую холодильными агрегатами. Ее размеры всегда поражали мое воображение. Вот и сейчас я не могу различить границ. Только множество столов с телами. Друг за другом, как барханы в снежной пустыне. Некоторые из них испачканы бурым. Вижу это в свете далекой лампы, мерцающей под потолком.
Почему здесь никого нет? Ни одной живой души?
Облизываю иссохшие губы. Звать кого-то в таком месте мне не хочется.
Как я сумею отыскать ее в этом аду?.. Снимать каждый саван, вглядываясь в мертвые лица, у меня не хватит сил. Но, что тогда?
— Куда они отвезли тебя, Оксана?
Я знаю, что за стеной, есть еще один коридор, ведущий в небольшое помещение, увешанное хирургическими ножами. Именно там патологоанатомы проводят вскрытия.
Возможно, стоит начать оттуда.
Осторожно, стараясь не задеть тела, пробираюсь между столами. К свету, что холодными каплями падает с потолка, собираясь в бледную лужу под ногами.
Что ты ищешь здесь, Антон? Зачем ходишь по кругу?
Ответы принадлежат только мне. Я знаю, зачем пришел.
Сворачиваю в белый коридор, пропитанный химической вонью. Разбитая плитка хрустит под подошвами. Странно. Зная, что этот звук принадлежит мне, я не могу поверить. Мне кажется, что где-то рядом, некто страшный и злой, рвет мертвецам зубы. Так, что ломаются корни, выворачивая мякоть десен. И бордовая кровь наполняет раскрытый рот, сбегая по подбородку…
Оборачиваюсь!.. Никого.
Я не должен поддаваться кошмарам. Но, что делать, если они реальны? Как спастись от них тогда?
Вход в прозектуру завешан лентами полиэтилена. Внутри горит свет. Сквозь муть пленки различаю очертания стола с обнаженным телом на нем.
Это она.
Страх горькой слюной скапливается под языком. Ползет ознобом по шее.
Уходи. Пока еще можешь. Ты же видишь — здесь что-то не так.
У меня нет выбора.
Убираю прозрачный занавес в сторону.
На столе никого нет.
— Что за?..
Я видел ее! Только что. Собственными глазами…
Ты уверен, что это была она?
Голос синего костюма выползает из глубины.
Уверен в том, что видел?
Но если это была не она…то кто?
В груди, испуганным птенцом, бьется сердце. Ломает крылья.
С острых краев стола капает кровь.
Переступаю порог, стараясь держаться стены. Комната не открывается мне. Прячется за переполненными стеллажами. Вижу только ржавую раковину в дальнем углу и кучу черных мешков под нею. Из крана, извивающимся ручейком, бежит вода.
Никого из живых.
Задеваю плечом висящую на стене болгарку. Скрипит. Раскачивается на шнуре. Замечаю, что вилка подключена к сети.
У анатомического стола, на подставке, лежат кривые реберные ножницы. Измазанные кровью. На лезвиях — куски сырой плоти.
Подхожу ближе.
На столе что-то есть. Наклоняюсь, пытаясь разглядеть.
Коробка компьютерного диска. И несколько букв, выведенных на крышке.
М… Д…Е…ИК.
Отшатываюсь к стене, спиной ударяясь о кафель.
Господи!
Рука ныряет под пальто, но вместо пистолета хватает пустоту. Оружие осталось у стаи.
В испуге гляжу по сторонам.
Эта тварь здесь! Не знаю как, и не знаю зачем, но убийца снова пришел в то же место, что и я. Как будто знал. Словно следил за мной.
Тянусь к диску. Пальцы погружаются в свернувшуюся вязкость. Достаю. Обтираю об рукав…И, в это время, замечаю в стеллаже единственный просвет. Щель, за которой кто-то стоит.
Не спуская глаз с белой фигуры, снимаю со стены болгарку. Прорезиненная рукоять вливается в ладонь. Длинный провод кольцами сползает на пол.
Теперь мой черёд играть не по правилам.
Бесшумно прижимаюсь к полкам. Шнур пилы повисает в воздухе. Его длины как раз хватит, чтобы обогнуть угол стеллажа. И нанести удар.
Когда-то давно, мы верили, что мир можно изменить иначе. Что темнота, это удел убийц.
Теперь все те думы кажутся сном.
Кладу палец на красную кнопку.
И выхожу из укрытия.
Взвизгивает резочный круг. Но тут же утихает.
Манекен в белом халате улыбается мне пластмассовыми зубами. Тянет руку для приветствия. Голубые глаза, подведенные тушью, глядят в стену.
— Чтоб тебя…
Кладу пилу на полку стеллажа.
За тонкой спиной манекена, прячется заваленный бумагами стол. Он жмется к стене — деревянный изгой в мире стальных подонков. Его кривые ножки, под тяжестью взваленной ноши, грозятся разъехаться в стороны, разметав по полу листы, с именами ушедших. Белые прямоугольники, испещренные морщинами строк.
На столе горит лампа.
Щелкаю выключателем.
Сквозь вонь химикатов пробивается запах человеческого пота. Среди мертвых ароматов спутать его с чем-то не представляется возможным.
Здесь кто-то был. Еще совсем недавно.
Работал — засаленный табурет отодвинут к стене. Писал — ручка, с обгрызенным колпачком, лежит у одной из бумажных кип.
Откуда столько смертей?
Просматриваю несколько отчетов о вскрытии. Каждый, похож на предыдущий, словно близнец, испачканный родовой слизью. И только имена не имеют сходства. Черные буквы, наполняющие смерть жутким многообразием.
Заглядываю под стол. В пластиковом ведре — окровавленные комки резиновых перчаток и то, что я искал. Смятый листок бумаги. Рассказ о том, что привело молодую девушку на разделочный стол.
