Виталий Полищук - Частная (честная) жизнь, или Что выросло, то… увы!
Все было готово для закладки риса.
Я открыл казан, в котором кипело в жиру мясо, высыпал из кастрюли промытый рис, выравнял его в казане, затем вылил подсоленную воду. Засыпал сверху рис гранатовыми зернышками, отрезал и положил сверху кусок масла. Затем долил водой до образования слоя жидкости высотой примерно в два пальца.
Плотно закрыл казан и стал ждать.
Закипело примерно минут через десять. Я убавил нагрев электроплиты до минимума, плотно закрыл крышку казана и укрыл его принесенным из душевой махровым полотенцем.
– Все! – сказал я Любе. – Накрывайте на стол, минут через десять ставьте разогревать борщ, заваривайте свежий чай – плов будет готов минут через двадцать!
Дверь хлопнула, Женя, с пунцовыми щеками и ярко-голубыми глазами, в которых плескалась радость, влетела на кухню, втянула носом воздух и заявила, что пахнет божественно, что она страшно голодна, а как вел себя Ваня, а я – я все успел сделать из того, что хотел?.. А вот у них сегодня в университете была интереснейшая лекция об эпицентре появления НЛО в районе Курской магнитной аномалии…
Мы не успели «ох!» сказать, как она уже сбегала в душевую, вымыла руки и сидела за столом, не переставая трещать обо всем на свете…
Так что обед, таким образом, прошел весело.
Потом Люба мыла посуду, а я, по просьбе Вани, укладывал его в постель. Короткая сказка, придуманная мной тут же, у кровати, усыпила парня, и я спустился на кухню, заставил хлебающую чай Женю поставить чашку, уцепил ее за локоток и повлек в гостиную.
Я включил телевизор, убавил звук, основательно устроился за столом и сказал:
– Присаживайтесь и вы, мадемуазель! И давайте уже поговорим о нашем общем деле!
Женя как-то сжалась, радость с лица испарилась, словно по волшебству.
Мне было страшно ее жаль, и тем не менее я сказал:
– Евгения, нужно что-то решать. Ну нельзя подобно страусу прятать голову в песок и считать, что проблема решена. Вы хотели мне что-то предложить – давайте сначала выслушаем вас и обсудим предложение, потом, возможно, что-то предлагать и решать придется мне…
– Виктор, я хотела вас попросить вот о чем…
Она встала, сдвинула большую картину, которая видела рядом с телеэкраном, и открыла дверцу вмонтированного в стену сейфа.
Вернувшись к столу, она подошла ко мне и положила передо мной пачку оранжевого цвета купюр, обернутую банковской лентой.
– Вы ведь пенсионер, верно? Так что своим временем можете располагать по желанию… Это деньги, чтобы вы могли постоянно летать в Барнаул и обратно…
Я было открыл рот, чтобы поинтересоваться – а чего ради я должен летать из Барнаула в Москву – и обратно? Но она приложила ладошку к моим губам.
– Пожалуйста! – она смотрела на меня умоляюще, и я закрыл рот. – Мне трудно сформулировать то, о чем я хочу вас попросить, но… но я хочу попросить вас побыть, сколько вы сможете, отцом Вани.
Вы сами видите, как он вас любит, он вам в рот смотрит… Знаете, после вашего появления он как будто стал другим ребенком – веселым, послушным, да что это я – вы ведь и сами все видите…
Ваня – мальчик, которому нужна полная семья, и я хочу попытаться ради него…
Она говорила что-то еще, но мои мысли были далеко.
Я вспоминал, как моя жена Аня всегда все делала по-своему. Что бы я не попросил – я никогда не мог быть уверен, что это будет сделано так, как я планировал. Она всегда делала все «Как лучше», то есть – по своему разумению. А мне хотелось ей на это всегда отвечать фразой актера Басилашвили из кинофильма «О бедном гусаре замолвите слово»: «Не нужно, как лучше. Нужно, как положено…»
Положенным я считал то, что говорил я.
Почему-то вспомнилась телефонная розетка в моей комнате, из которой Анна никогда на ночь не выдергивала соединительный штеккер параллельного телефона, а в результате частенько ранним утром меня будил телефонный звонок, я брал трубку, и слышал из нее полный патоки голос очередной подруги: «Ой, Анечка, я тебя не рано побеспокоила?», а я клал трубку и сжимал зубы, потому что в табели о рангах ее подруг сама Аня Петрова – была, а вот семьи Виктора и Ани Андрейчук – не было. А потому беспокоиться о том, что ее звонок поднял с постели ни свет ни заря не только Аню, но и еще кого-то – не стоило…
Что из того, что этот человек, возможно, всю ночь мучился бессоницей и уснул лишь под утро?
Почему-то встрял в мои мысли также пьяница сосед, которого моя супруга регулярно привлекала к мелким ремонтам в нашей квартире – трубу подкрутить, свет наладить… Он все ломал, а мне приходилось искать мастеров, чтобы переделывать, и я буквально бесился от этого, и орал ей: «Сколько можно говорить – я запрещаю звать Петьку! Чего ты-то в это лезешь? Ремонт – дело мужское, я сам разберусь!», а она молчала и через некоторое время, словно бы мне назло, пьяный Петька вновь копался у нас дома…
Так что лично я с охотой бы принял предложение Жени. С радостью, если бы это зависело только лишь от нее и меня…
– Стоп, Евгения! – сказал я. – Почему бы тебе не ввести меня в курс дела полностью? Например, рассказать, кем, собственно, является твой брат?
Она словно споткнулась на слове – и замолчала.
А я – нет!
– Кудрявцев Юрий Борисыч, – размеренно говорил я, глядя в ее лицо. – Гендиректор и почти полный владелец АО РЭС… Апостол демократии, опора президента, правительства России и друг Запада, да что там просто друг – просто друг закадычный! Гений приватизации, и по слухам – человечек злопамятный, обид не прощающий…
Я встал, обнял за плечи безвольно приникшую ко мне девушку (нет, ну какого черта, она же не виновата, что у нее такой брат!), подвел к большим креслам, стоящим напротив телеэкрана.
Сел сам, посадил рядом, прижимая к себе, Женю.
– Евгения, – уже другим тоном сказал я. – Нельзя бегать от проблем, нужно решать их, глядя правде в глаза. Кто дал тебе эти деньги? Выстроил в центре Москвы целый дом с квартирой для тебя? Разбирался с твоими мужчинами? Молчишь? Вот он-то, в конечно счете, и будет решать, быть мне здесь, или нет. А не я и не ты!
Завтра он буквально на крыльях прилетит сюда, узнав о моем появлении…
– Откуда он узнает? – испуганно спросила девушка.
– Евгения, Евгения! – улыбнулся я, чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение в ней, которое не мог не почувствовать сразу же – я по-прежнему слегка прижимал ее к себе одной рукой. – Это же Юрий Борисыч! Только из-за моей просьбы ему не позвонили еще вчера!
Так что вы, Евгения, занимайтесь сегодня своими делами и Ваней, а я поеду к своему двоюродному брату Василию и мы будем пить водку. И говорить на отвлеченные темы. И я буду набираться сил.
Я дам вам ответ завтра, после встречи с вашим братом. А деньги пока спрячьте, договорились?
И я вновь слегка прижал ее к себе. И подумал, вставая с кресла, на котором мы сидели, что как-то совершенно не испытываю сексуального возбуждения – почему-то не было у меня к ней влечения…
– Ты ведь пойми, – говорил Василий, периодически прядая вперед головой (мы допивали уже вторую бутылку водки), – я ведь все восьмидесятые по заграницам прошарился… Я ведь – связист ВМФ – да! Между прочим – капитан третьего ранга в отставке… – Он попытался встать, видимо, желая предъявить мне висевший где-нибудь в шкафу форменный мундир, может быть – даже с орденами!
Вася год назад потерял сразу обоих родителей – умерли по старости один за другим, и остался один в прекрасной двухкомнатной квартире в доме на улице академика Панферова (в районе пересечения ее с Ленинским проспектом). Впрочем, об этом я, кажется. упоминал…
И вот уже год пытался эту квартиру отремонтировать. Но что-то у него не получается – в обеих комнатах ремонт до сих пор осуществлен процентов на 60 – и на этом все застопорилось.
– Сиди-сиди! – я удержал его на месте. – Давай-ка еще по маленькой…
Зазвонил мобильный телефон у меня в кармане джинсов, я достал его.
Звонила Женя. Впрочем, ее трубкой сразу же завладел «сынок», который сообщил мне, что они уже выучили еще четыре буквы, и он придумал слова, и когда я приду домой, а то он уже соскучился…
Трубку взяла Женя.
– Виктор, вы придете ночевать? – спросила она. – Посмотрите, ключи вы не забыли?
Я перевел пьяный взгляд на окно – оно было черным.
Посмотрел на настенные часы – они показывали 21—45.
– Евгения… я постарался говорить твердым и трезвым голосом, которым всегда говорят пьяные (по нему и определяют, пьян собеседник, или нет). – Я, наверное, заночую у брата… А ключи… – я залез рукой в другой карман, – ключи со мной…
Я отключил связь, положил телефон на стол и стал слушать Василия, который рассказывал, как в восьмидесятые годы служил в группе отслеживания местонахождения американских атомных подводных лодок.
