Лиз Коли - Красотка 13
Когда вы вышли из торгового центра, ты еще не знала, что на дне пакета с покупками для тебя припрятан небольшой сюрприз. У одной из нас весьма изысканный вкус и довольно шаловливые ручки.
Детектив Броуган приехал в два часа. Ему нужно было кое-что выяснить перед тем, как Энджи встретится с психологом. Папа ушел на работу, вернувшись к привычной жизни, как будто это был обычный понедельник. Мама и Энджи сидели на диване, между ними лежала подушка. Посмотрев на нее, Броуган удивленно приподнял бровь.
— Все в порядке? — спросил он.
Сегодня он выглядел совершенно иначе. Вместо домашней одежды на нем был темный костюм. Он был чисто выбрит, и от него даже исходил легкий цитрусовый аромат лосьона после бритья.
— Конечно, Фил, — ответила мама бодрым голосом, а Энджи подумала, что от этого парня ничего невозможно скрыть. Он все видит и все замечает.
Сев в кресло и внимательно посмотрев на Энджи, он сказал:
— Данные, полученные во время медицинского осмотра, дают нам основание полагать, что было совершено похищение. Поэтому, Анжела, очень важно, чтобы к тебе вернулась память. Тогда мы сможем разыскать и наказать преступника, и самое главное — предотвратить новое преступление. Ведь он может найти себе следующую жертву, если, конечно, уже не нашел.
Эти слова вырвались у Энджи против ее воли. Это сказала не она, а кто-то другой:
— Почему вы так уверены в том, что он еще жив?
— Хороший вопрос, — сказал детектив. Теперь он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. — А разве нет?
Энджи увидела, что в его глазах с рыжеватыми крапинками появился особый блеск. Так обычно блестят глаза у охотника, напавшего на след зверя.
Она поерзала на диване, ощущая легкую тревогу. Следовало внести ясность.
— Что вы имеете в виду? Что значит «разве нет»?
— Разве он уже мертв? — спросил он спокойным, бесстрастным тоном. Так, чтобы Энджи не поняла, что он считает, будто она знает больше, чем говорит.
Но она поняла.
— Откуда я могу знать об этом?
— Ты сказала это таким тоном, как будто тебе что-то известно, — ответил детектив.
По его лицу было ясно, что он не станет развивать эту тему. Острый самодельный нож, который он вчера с такой осторожностью держал в руке, мог быть орудием убийства.
— Я не знаю, — сказала она.
— Ты сказала «он». Речь идет о каком-то мужчине? Об одном человеке?
Она попыталась напрячь память, сосредоточиться, но так ничего и не смогла вспомнить.
— Я не знаю. Просто это слово как-то само вырвалось.
— Хорошо, — сказал он, вставая с кресла. — Будем надеяться, что доктор Грант поможет нам найти ответы на некоторые вопросы. Я хочу, чтобы ты знала, что закон о защите конфиденциальной информации, сообщаемой пациентом врачу, в этом случае тоже действует. Даже несмотря на то, что заведено уголовное дело и начато расследование, доктор Грант имеет право не сообщать о том, что узнает от тебя, ни мне, ни твоим родителям, если ты официально не дашь на это согласия.
— Даже нам? — удивилась мама.
Несмотря на то что Броуган отвечал на вопрос мамы, Энджи понимала, что он разговаривает именно с ней, пытаясь ее как-то успокоить.
— Анжела должна знать, что ей нечего бояться, ей необходимо чувствовать себя комфортно, когда доктор начнет задавать ей вопросы, — сказал он. — Поверь мне, в данный момент меня больше волнует ее здоровье, чем расследование дела. Я хочу, чтобы она как можно быстрее выздоровела.
— Не волнуйся, мама. Может быть, мне не придется ничего скрывать от тебя, — сказала Энджи.
Увидев на лице матери обиженное выражение, она ощутила радость. Это была ее маленькая месть за то, что мать утром огорошила ее своей новостью.
— Что ж, желаю тебе удачи, — сказал Броуган, подходя к двери. — Я думаю, что тебе понравится доктор Грант.
Губы Энджи зашевелились. Она снова произносила чужие слова, высказывала чужие мысли.
— Кстати, если он мертв, то это могла быть самозащита, а не убийство, не так ли? — спросила она.
Энджи казалось, что сейчас с детективом разговаривает другой человек.
Броуган посмотрел на нее, удивленно вскинув брови.
— Вполне возможно. Будут еще какие-нибудь вопросы?
— Нет, не будет, — ответила Энджи и крепко сжала губы.
Она не ожидала, что доктор Линн Грант окажется такой красавицей. Тонкий нос, седые волосы и заостренный подбородок — вот как она представляла себе врача с такой простой, незатейливой фамилией. Доктор Грант была похожа на голливудскую кинозвезду. Густая копна светлых вьющихся волос обрамляла ее круглое лицо. Вместо белого халата или какой-нибудь другой сугубо медицинской одежды на ней были кашемировый свитер светло-розового цвета и белые шерстяные брюки. Для завершения гламурного образа ей не хватало только жемчужного ожерелья. Нет, постойте! Все в полном порядке — ее шею охватывала нитка жемчуга.
Трудно изливать душу и рассказывать о своих проблемах, когда перед тобой сидит такое совершенство. Будь у этой женщины более заурядная внешность, Энджи было бы проще с ней общаться. Впрочем, она сомневалась в том, что ей есть о чем рассказать доктору. Конечно, именно поэтому ее сначала привели сюда — чтобы покопаться в ее психике и понять, что творится у нее в голове.
Пока они ехали в машине, мама пыталась ее как-то подготовить.
— Главное — ничего не скрывай и не стесняйся, — начала она. — Консультант действительно способен помочь тебе.
— Ладно. Ты говоришь так, как будто тебе уже приходилось прибегать к помощи психолога, — сказала Энджи, пытаясь поддеть ее. Однако ирония получилась какой-то горькой и мрачной.
— Мы с твоим отцом больше года посещали консультанта. Она нам очень помогла.
— Это она вам посоветовала в качестве утешения завести второго ребенка?
Мама вздрогнула, резко дернув руль.
— Я всегда, слышишь, всегда, всегда верила в то, что тебя найдут! — воскликнула она, после каждого «всегда» нажимая на педаль газа. Для большей убедительности.
«Чего, похоже, нельзя сказать о папе», — чуть было не ляпнула Энджи, но, спохватившись, закусила губу. Она понимала, что не совсем справедливо бросаться такими обвинениями, ведь ее слова могут ранить мать в самое сердце.
Уф-ф… Ей, похоже, действительно нужен психолог.
Мама сидела в приемной, сжимая в руках старый журнал. Энджи знала, что ей придется ждать целый час, и понимала, что за это время она не сможет прочитать ни строчки.
Энджи попыталась взять себя в руки и успокоиться. Вслед за психологом она прошла в ее кабинет. Стены кабинета были отделаны панелями из светлого дерева, сучки создавали красивый рисунок. Эти сучки по форме напоминали глаза. Их было невероятно много, не меньше сотни.
— Садись там, где тебе будет удобно, — сказала доктор Грант.
Энджи решила, что это первый тест. «Ничего не скрывай и ничего не бойся», — сказала она себе.
Кабинет был довольно большим. Кроме письменного стола, имевшего довольно внушительные размеры, здесь помещались кресло с вертикальной спинкой, которое было повернуто к кушетке, обтянутой синим велюром, кресло в форме большой круглой подушки (оно занимало весь угол) и шикарное кожаное кресло с откидной спинкой. Осторожно, стараясь не перевернуть вазу, в которой стояла всего одна белая роза, Энджи села на край стола.
Доктор Грант спокойно наблюдала за ней. Она, сидя на стуле на колесиках, объехала вокруг стола, подкатилась к Энджи и скрестила руки на коленях. Глядя на нее, Энджи вдруг вспомнила о своих руках, которыми она обхватила себя за плечи, прикрывшись ими, словно щитом. Она медленно опустила руки и тоже положила их на колени.
— Значит, ты Анжела Грейси Чепмен. Как бы ты хотела, чтобы я к тебе обращалась?
«О боже! Еще один тест», — подумала Энджи. Она долго молчала, не зная, как ответить на заданный вопрос.
— Твоя мама называет тебя Энджи, — сказала доктор Грант. — Не возражаешь, если я тоже буду так тебя называть?
Энджи пожала плечами.
— Называйте как хотите. Папа, например, называет меня Ангелом. Посторонние люди называют Анжелой.
Доктор Грант усмехнулась.
— Хорошо, Анжела. Я тебя поняла. Надеюсь, что мы с тобой очень скоро подружимся и ты уже не будешь считать меня посторонней. Ты можешь называть меня Линн, или доктор, или доктор Грант. Как тебе больше нравится.
После этого в кабинете повисла долгая пауза. Наконец Энджи спросила:
— Что мне нужно делать?
Доктор Грант кивнула.
— Это сейчас самое главное, не так ли? А ты сама что думаешь по этому поводу? — поинтересовалась она.
Доктор ждала ответа на свой вопрос.
Последние двадцать четыре часа Энджи пребывала в постоянном напряжении, она то смущалась, то испытывала разочарование, или недовольство, или смятение. Сейчас же напряжение исчезло и ей снова стало легко.
