Андреас Эшбах - Выжжено
Первая квартира, какую ему предложили, больше походила на стройку, чем на место, где можно было жить. Вторая была чем-то вроде шкафа для одежды, расширенного пристройками. Но уже третий объект оказался хорошеньким деревянным домиком с двумя комнатами, кухней, ванной и верандой, полностью меблированным вплоть до телевизора, холодильника с машинкой для кубиков льда и кондиционера. Очень уютный, очень американский домик. Наличествовала даже типичная складная дверь с сеткой от мух. Как в кино.
– Сколько? – спросил Маркус.
– Сто долларов в неделю, – сказала маклерша. – Электричество и воду оплачивать отдельно.
– О'кей. – По сравнению с ценой за квадратный метр надстроенного платяного шкафа это был просто подарок. – Где мне подписаться?
Разумеется, его переезд не прошёл незамеченным, и, разумеется, ему задавали вопросы.
– Ты что, сумасшедший? – хотел знать Леон де Рийк, голландец. – Тут тебе каждый день постель заправляют и комнату пылесосят, и фирма всё оплачивает – а ты ищешь себе квартиру?
– Мне очень нужно, – уверял Маркус. – Понимаешь, это у меня давно: проживу в отеле неделю – и мне уже хватило.
Марина, миниатюрная полька с русыми кудрями, спросила:
– Тебе что, уже надоела наша компания?
– Нет, что за ерунда, – заверил Маркус самым убедительным тоном, на какой только был способен. – Разумеется, по вечерам я буду приезжать сюда, как обычно. Ясно же: что мне торчать дома одному? Просто я хочу спать в своей постели, которую сам заправляю, вот и всё.
– Это ослабит наш командный дух, – сказал Жан-Марк. Они опять сидели вместе над темой швейцарского банковского права. – Хотелось бы мне знать, почему ты на самом деле так поступил?
Маркус подался вперёд.
– Честно? Между нами? Вообще-то причина детская. Я просто хочу пожить как американец. Покупать в американских супермаркетах, готовить американскую еду в американской кухне и так далее. Иначе всё это для меня не приключение. А времени всего полгода; это не много. Только никому не рассказывай, – добавил он для верности, чтобы Жан-Марк уж точно игнорировал эту просьбу.
Француз с укором поднял бровь.
– Я лично еле выношу эту страну. Не могу дождаться, когда же истекут эти шесть месяцев. Но, – он пожал плечами, – chacun à son goût.[5]
Дальнейшей целью было не нажить себе врагов. Это была бы плохая стратегия. Однако какое будущее было у их команды? Какими бы симпатичными ни были его коллеги, через полгода они вернутся в свои местные отделы сбыта. И после этого смогут писать друг другу лишь электронные сообщения, где речь будет идти в основном о программных продуктах. И раз в полгода, столкнувшись на каком-нибудь конгрессе или семинаре – а то и в аэропорту, – будут говорить друг другу: «А помнишь?..»
Маркус не хотел быть частью такого будущего.
В первые два вечера после переезда он появлялся в отеле и общался со всеми как ни в чём не бывало. По крайней мере, он тщательно следил за тем, чтобы появиться в нужный момент: когда все сидели за столом. Ни от кого не должно было ускользнуть, что он хоть и присоединился к ним снаружи, но для него это важно: быть частью команды. Он обходил вокруг длинного стола, похлопывая по плечам, пошучивая и источая жизнелюбие и душевный подъём, хотя после многих часов наедине с немецким налоговым законодательством ему впору было упасть под стол и немедленно уснуть. Потом он втискивался между кем-нибудь и просил принести ему столовый прибор, чтобы остаток вечера пробыть вместе со всеми, как обычно.
Правда, уходил он чуточку раньше. И отпуская при этом замечания, которые давали понять, что ему ещё есть чем заняться:
– Шестьдесят процентов всей литературы, напечатанной в мире на тему налогов, посвящены немецкому налоговому законодательству, это вам ясно? – таков был аргумент, вызывающий смущение на лицах. – Во всём мире!
И эта цифра даже соответствовала действительности. Вот только для его работы – о чём он, естественно, помалкивал – она не имела ни малейшего значения.
На третий вечер прибор для него стоял уже наготове, поэтому на четвёртый он пришёл лишь после ужина. Он отказался от бильярда посреди игры, извинившись, что хочет спать.
На самом деле он после этого поехал в один из самых больших, открытых круглосуточно супермаркетов за городом, где жители Райской Долины делали покупки явно охотнее, чем внутри города, и запасся всем, чего у него ещё не было, чтобы отныне готовить себе самостоятельно. Там продавалось всё, кроме разве что мини-самолётов и океанических яхт: продукты питания и бытовые приборы, мебель и компьютерное оборудование, одежда и туры в дальние страны, страховки и развлекательная электроника всех видов. Даже если кто-то в час ночи почувствует неодолимую потребность обзавестись бензопилой, охотничьим ружьём и телефонным аппаратом, он непременно удовлетворит её. Тележки для покупок имели размеры малолитражного автомобиля: прокатишь такую тележку через весь торговый зал – и никакого фитнес-центра уже не надо. Фитнес-центр там, кстати, тоже был и работал круглосуточно. И женщины на кассах были так приветливы, будто не представляли для себя лучшего места пребывания в такое время суток.
Америка! Как он любил эту страну, с её неукротимой решимостью сделать невозможное возможным и с её непоколебимой страстью к гигантизму. Он готов был закричать от радости, когда в первый раз извлёк там свою кредитку.
Будильник он ставил на целый болезненный час раньше, чтобы появляться в фирме задолго до приезда группы локализаторов. Половину этого часа он проводил за тем, чтобы попасться на глаза другим, постоянным сотрудникам. Он пожимал руки, делал ободряющие замечания, а главное – тех, с кем здоровался, называл по имени. Узнать эти имена не составляло труда. В Интернете имелась вся схема организационной структуры, и рядом с каждым именем была фотография. Он распечатал себе эту схему и перед сном затверживал имена, как когда-то зубрил английские слова. И, естественно, следил за тем, чтобы бейджик с именем всегда висел у него на груди – так, чтобы собеседнику не составляло труда прочитать его. Прошло совсем немного времени – и на его приветствие впервые ответили: «Хай, Марк!»
Музыкой в ушах.
Ещё один раз он отправился вместе со всеми поужинать. Но вмешивался в любую беседу и торпедировал всех беспрерывными речами по рабочим вопросам до тех пор, пока кто-то – кажется, Павел – не воскликнул:
– Слушай, да ты просто рехнулся на этой работе!
На что Маркус, вперившись в него взглядом, ответил:
– Я просто хочу её сделать. Только и всего.
По тому, как на него посмотрели остальные, он понял, что его запомнят как фрика, одержимого работой, а не как человека, который отвернулся от них. Этого он и хотел. И больше не приезжал, а проводил все вечера на фирме. Ибо есть тайна, которую никогда не узнать тем, кто уходит с работы вовремя: вечерами, когда секретарши, сотрудники администрации и прочий персонал низшего ранга покидают здание, атмосфера меняется. Воцаряется покой. Те, кто остаётся – сообщники, герои, борцы за интересы фирмы, которые не щадят себя в борьбе против конкурентов. Им, наконец, просто доставляет удовольствие остаться среди своих. Узел галстука можно расслабить, шнурки развязать, верхние пуговицы рубашки расстегнуть. Разговоры протекают непринуждённее, голоса звучат доверительнее, смеются больше. Хотя снаружи опускается ночь, в их распоряжении – немереное время.
Когда автобус с остальной командой отъезжал с парковки, Маркус ещё сидел на месте. Он продолжал работать, съедал между делом пару сандвичей и устраивал так, что его отчёты в Германию, Австрию или Швейцарию уходили до десяти часов вечера. После этого наливал себе чашку свежего кофе и прогуливался с ней в руках по коридору. Если обнаруживал дверь, за которой ещё горел свет, он стучался, заглядывал внутрь и говорил что-нибудь вроде: «Хай, что-то у меня глаза стали квадратными. Вот я и подумал, не выпить ли мне кофе, а заодно посмотреть, кто из сумасшедших ещё при деле. Есть у вас пять минут? Меня, кстати, зовут Марк Уэстман». И вот уже затевался разговор с человеком, с которым в нормальной обстановке ему бы никогда не познакомиться и который был ему благодарен за возможность отвлечься.
Это была чистая стратегия. Стать известным как можно большему числу людей. Найти союзников. Завязать сеть контактов внутри фирмы. Карьеру делает тот, кто действует так, будто непременно сделает карьеру. И, вопреки общему мнению, ни один предприниматель не ценит тех сотрудников, которые умеют распределить работу так, чтобы справиться с ней за отведённое для этого рабочее время. Точно так же стратегически верно было просунуть голову в половине одиннадцатого в кабинет главного шефа филиала «Райская Долина» и непринуждённо спросить, не осталось ли у того немного кофе.
