Себастьян Фитцек - Терапия
— Значит, ваш собственный персонаж призвал вас закончить книгу?
— Да. Я сказала Шарлотте всю правду. Я ничего не могу для нее сделать, потому что не знаю, как эта история должна развиваться.
— Как она на это отреагировала?
— Она взяла меня за руку и сказала: «Пойдем, я помогу тебе. Я покажу тебе то место, где все началось. Может, тогда ты придумаешь конец нашей истории».
Нашей истории?
— И что это было за место?
— Не знаю, где-то под Берлином. Я едва помню нашу поездку.
— Расскажите подробно все, что помните, — попросил Виктор.
— Мы поехали на моей машине по шоссе на запад. Только не спрашивайте, где мы сворачивали и какие были указатели. Но я хорошо помню, что Шарлотта пристегнулась. Представляете себе? Я запомнила, что призрак, порождение моего воображения, выполнял правила.
«Да, представляю это себе. Жози была хорошо воспитана. Заслуга Изабель».
— Как долго вы ехали?
— Чуть больше часа. Мы проехали через какой-то большой населенный пункт. По-моему, это было старое русское поселение.
Виктор сжался, как в кресле зубного врача.
— Кажется, на возвышении в лесу стояла русская православная церковь. Мы проехали мимо, потом через мост, по проселочной дороге и вскоре свернули на укрепленную лесную дорогу.
Такого не…
— Где-то через километр мы остановились у маленькой просеки и вышли из машины.
Такого не бывает…
Виктор еле удержался, чтобы не вскочить и не прокричать свой следующий вопрос. Он прекрасно знал весь путь. Раньше он ездил туда почти каждые выходные.
— И куда вы пошли?
— Мы шли по тропинке, такой узкой, что приходилось идти друг за другом. В конце ее стояло маленькое деревянное бунгало современного вида. Прекрасное место.
Среди леса. Виктор знал все, что Анна может сейчас сказать.
— Никаких соседей. Со всех сторон лишь сосны, буки и березы. С деревьев только что опала нарядная пестрая листва, которая теперь мягким ковром лежала под нашими ногами. Хотя стоял холодный неуютный ноябрь, лес казался удивительно теплым. Он был так прекрасен, что я до сих пор точно не знаю, был он галлюцинацией или же настоящим. Как Шарлотта.
Виктор и сам не знал, какого объяснения ему больше хотелось — что шизофренические приступы Анны связаны с исчезновением Жози или что он подстраивает ее рассказ под свои вымыслы. В конце концов все может быть зловещим совпадением. В Хафельланде[6] множество загородных домов.
Но лишь один из них…
— А не помните ли вы каких-то особенных звуков около этого бунгало?
Анна удивленно посмотрела на врача:
— Это имеет значение для терапии?
«Для терапии — нет. Но для меня — да».
— Да, — соврал он.
— Честно сказать, я ничего не слышала. Вообще ничего. Было тихо, как на одинокой горе, возвышающейся посреди океана.
Виктор задумчиво кивнул, хотя ему хотелось яростно мотать головой, как на рок-концерте. Он ждал именно такого ответа. Он понимал, куда Шарлотта привела Анну. Тишина в лесу Закров между городами Шпандау и Потсдам была столь ошеломительной, что на это сразу же обращал внимание любой горожанин.
Анна словно читала мысли Виктора:
— Конечно, я спросила Шарлотту, где это мы, но она удивленно взглянула на меня: «Ты должна знать это место. Это загородный дом нашей семьи. Мы с родителями проводим здесь каждое лето. И здесь же прошел последний счастливый день моей жизни. Перед тем как все началось».
— Что началось? — спросил Виктор.
— Наверное, ее болезнь. Но она пока не хотела ничего мне рассказывать. Наоборот, с какой-то яростью она указала на бунгало и сказала: «Кто из нас писательница? Расскажи мне, что там случилось!»
— Вы знали?
— К сожалению, нет. Но Шарлотта уже много раз повторяла мне, что не оставит меня в покое, пока я не допишу книгу о ней. Поэтому мне надо было составить впечатление о доме изнутри. Я разбила стекло на задней двери и, как вор, забралась в окно.
Это нелепо. Жози знала, где хранится ключ.
— Я поступила так в надежде найти внутри какую-нибудь зацепку.
— И как? Нашли что-нибудь?
— Увы, нет. Но я не знала, что искать. Единственное, что меня удивило, — это размеры бунгало. Снаружи выглядело так, будто это одноэтажный домик с тремя комнатами. Но оказалось, что помимо двух ванных комнат, большой кухни и гостиной с камином там было еще по крайней мере две спальни.
«Три», — молча поправил ее Виктор.
— Я заглянула во все комоды, шкафы и полки, даже в шкафчик в ванной. По счастью, это заняло совсем немного времени, потому что обстановка была пуританской. Просто, но дорого.
Филипп Старк[7] с элементами баухауза.[8] Так решила Изабель.
— А что же делала Шарлотта, пока вы обыскивали дом? — Виктору надо было знать все.
— Она ждала снаружи. Она сразу заявила, что никогда больше не войдет в этот дом. Слишком много зла случилось в тот день. Но она постоянно выкрикивала мне указания, стоя перед входной дверью.
Много зла?
— Какие?
— Это было очень странно. Она говорила загадками, что-то вроде: «Ищи не то, что есть, а то, чего не хватает!»
— Вы ее понимали?
— Нет. Но, увы, у меня не было возможности переспросить.
— Почему?
— Потому что вдруг случилось то, о чем мне не хочется вспоминать, доктор Ларенц.
— Что?
Виктор увидел в глазах Анны то же самое вчерашнее выражение неохоты.
— Может, лучше завтра об этом поговорим? Я не очень хорошо себя чувствую.
— Нет, лучше закончить поскорее, — настаивал Виктор и сам удивился, как непринужденно произнес эту ложь.
Все происходящее ни в коем случае не походило на обычный сеанс терапии. Это был настоящий допрос.
Анна смотрела на него в нерешительности. Виктор уже подумал, что она сейчас встанет, чтобы пойти в гостиницу. Однако она сложила руки и продолжала с глубоким вздохом.
Глава 13
— В бунгало вдруг моментально стемнело. Было, наверное, около половины пятого. Солнце должно было вот-вот сесть, стоял же конец ноября. Я вернулась в каминную комнату за зажигалкой, чтобы хоть как-то осветить коридор. И тут в слабом свете заметила в конце коридора комнату, которую раньше пропустила. Я решила, что это кладовка.
Или комната Жози.
— Я направилась туда, как вдруг услышала голоса.
— Что за голоса?
— Вообще-то один голос. И он даже ничего не говорил. Я услышала плач мужчины. Тихий. Не всхлипы, а поскуливание. Оно доносилось из той самой комнаты.
— Почему вы думаете, что оттуда?
— Чем ближе я подходила, тем громче оно становилось.
— И вам не было страшно?
— Еще как было! Но когда Шарлотта на улице закричала, меня охватила паника.
— Почему она кричала? — Виктор потер шею, ему было нестерпимо больно говорить.
— Она хотела меня предостеречь. «Уже рядом! — вопила она. — Уже рядом».
— Кто?
— Не знаю. И тут я услышала, что плач прекратился. Дверная ручка прямо на моих глазах повернулась. Когда сквозняк, вызванный открывающейся дверью, задул пламя зажигалки, меня буквально парализовало.
— Почему?
— Я поняла, что «зло», о котором предупреждала Шарлотта, было уже передо мной.
Телефонный звонок прервал разговор. Он решил подойти ко второму телефону, на кухне. Изабель настояла на том, чтобы поставить на Паркуме хоть один современный кнопочный телефон.
— Ларенц слушает.
— Не знаю, хорошая это или плохая новость. — Кай без обиняков перешел сразу к делу.
— Просто расскажи все, — прошептал Виктор, не желая, чтобы Анна что-то услышала.
— Я послал на это дело одного из своих лучших людей и сам, конечно, тоже занимался розысками. Мы твердо знаем две вещи. Первое: в тот день была авария на Уландштрассе.
Сердце Виктора на секунду остановилось, чтобы тут же забиться с новой силой.
— Второе: авария не имеет ни малейшего отношения к похищению.
— Откуда такая уверенность?
— Какой-то пьяница вышел на проезжую часть, и его чуть не задавили. Это подтверждают многие очевидцы. Никакого ребенка там не было.
— Это значит…
— …Значит, что твоя пациентка, может, и больна, но не имеет никакого отношения к нашему случаю.
— Жози — это не случай!!
— Прости, пожалуйста. Да, конечно. Я глупость сказал.
— Ладно, ничего. Я тоже не хотел на тебя орать. Просто, понимаешь, я надеялся, что наконец-то нашел какую-то зацепку.
— Понятно.
«Нет. Ничего тебе не понятно. И я тебя в этом не виню. Ты же не пережил того, что выпало на мою долю. Ты не знаешь, что такое полное отчаяние, когда хватаешься за любую соломинку».
