Джорджо Фалетти - Я убиваю
Елена сидела на диване и листала журнал. Стюарт играл в карманную видеоигру. Возле них на низком деревянном столике со стеклянной столешницей стояли пластиковые стаканы и банка «фанты».
Генерал Паркер в другом конце комнаты, заложив руки за спину, рассматривал копию «Распятия» Дали, висевшую на стене.
Услышав, что дверь открылась, он обернулся. Он посмотрел на Фрэнка, как смотрят на человека, которого давно не видели и не сразу припоминают его имя.
Елена оторвала взгляд от страницы и подняла голову. Ее лицо просияло. Фрэнк, увидев ее, поблагодарил судьбу за то, что она сохранила для него этот светлый взгляд. У него не было времени в полной мере порадоваться ее улыбке. Гнев Паркера прорвался и накрыл его, словно черная туча солнце. В два шага он оказался между Фрэнком и Еленой. Ненависть пылала на его лице ярче пламени пожара.
– Мне следовало догадаться, что это ваши происки. Вы допустили последнюю ошибку. Я вам уже сказал это однажды. Вы – конченый человек. Может быть, по своей глупости думаете, будто я бросаю слова на ветер. Как только вернусь в Америку, немедленно постараюсь, чтобы от вас не осталось даже крошек, сделаю все, чтобы…
Фрэнк устремил равнодушный взгляд на пылающее лицо генерала. В душе у него бушевала буря, от которой скрипели легкие мостки причала. Тем не менее, голос, которым он прервал Паркера, прозвучал настолько спокойно, что еще больше взбесил противника.
– На вашем месте, генерал, я бы успокоился. В ваши годы, несмотря на отличное здоровье, надо быть осторожнее с сердцем. Не думаю, что вам хочется получить инфаркт и освободить меня от вашего присутствия таким приятным образом.
То, что в одно мгновение пронеслось по лицу старого солдата, походило на внезапный взмах тысяч знамен, каждым из которых двигал ветер войны. Фрэнк с удовольствием отметил, что кроме ненависти, гнева и неверия в глубине этих беспощадных голубых глаз мелькнула и тень тревоги. Наверное генерал задавался вопросом: откуда у Фрэнка силы, чтобы разговаривать с ним в таком тоне? Спустя мгновение во взгляде Паркера вновь читалось выражение презрительного всевластия, а на губах играла довольная улыбка.
– Нет, мне жаль разочаровывать вас, молодой человек. На ваше несчастье, сердце у меня крепкое, как скала. А вот ваше, похоже, сбивается с ритма. И это еще одна из ваших ошибок. Моя дочь…
Фрэнк снова прервал генерала, к чему Натан Паркер не привык.
– Что касается вашей дочери и вашего внука…
Фрэнк сделал короткую паузу перед словом «внук», понизив голос так, чтобы ребенок не слышал. Ошеломленный Стюарт следил, сидя на диване и сложив руки на коленях, за их ссорой. Электронная игра, оставленная без внимания, продолжала издавать свое отчаянное бип, бип, бип…
– Так вот, что касается вашей дочери и вашего внука – я посоветовал бы им пойти прогуляться в местный «дьюти-фри». А то, что нам необходимо сказать друг другу, пусть лучше останется между нами.
– Нам не о чем с вами разговаривать, агент Оттобре. И моя дочь, и мой внук не пойдут ни в какой распроклятый «дьюти-фри». Это вы должны открыть вон ту дверь и навсегда исчезнуть из нашей жизни, а мы садимся на самолет и отправляемся в Америку. Повторяю, что…
– Генерал, вы, кажется, так и не поняли, что когда блефуют, в итоге проигрывают. Рано или поздно объявится игрок посильнее и пожелает заглянуть в ваши карты. И победить. Вы лично меня нисколько не интересуете. Если б я увидел, что вы горите заживо, я бы не доставил себе удовольствия даже помочиться на вас. Если предпочитаете, чтобы я сказал то, что должен сказать, в их присутствии, я так и поступлю. Знайте, после такого возврата нет. Хотите рискнуть…
Голос Фрэнка звучал теперь совсем тихо, и Елена удивилась про себя – что же такого он сказал ее отцу, вынудив того согласиться. Фрэнк посмотрел на нее и слегка кивнул. Елена поднялась с дивана и взяла сына за руку.
– Пойдем, Стюарт. Пойдем погуляем. Думаю, тут вокруг много интересного.
Мальчик послушно, без всяких капризов отправился с нею. Как и его мать, он жил в доме генерала Паркера. Он не привык получать советы, только приказы. А приказы не обсуждаются.
Они подошли к двери. Ковровое покрытие заглушило их шаги. Слышно было только, как стукнула дверь. Фрэнк прошел к дивану и сел туда, где только что сидела Елена. Он ощутил тепло, оставшееся от ее тела, и оно передалось ему.
Он указал на кресло перед собой.
– Садитесь, генерал.
– Не указывайте мне, что я должен делать!
Фрэнк отметил в голосе Паркера истерическую нотку.
– Выкладывайте лучше побыстрее ваши бредни. У нас самолет через…
Генерал посмотрел на часы. Фрэнк улыбнулся про себя. Для генерала, похоже, это тоже стало сегодня привычным жестом. Фрэнк отметил, что Паркер довольно далеко отодвинул руку, чтобы рассмотреть стрелки.
– …Наш самолет вылетает менее чем через час.
Фрэнк покачал головой.
Нет, не так, мистер.
– Не хотелось бы вам перечить. Но вам следовало бы сказать не наш, а мой самолет.
Паркер посмотрел на Фрэнка так, словно не мог поверить своим ушам. На его лице возникло изумление человека, до которого не сразу дошла шутка. И вдруг Паркер расхохотался. Фрэнк с удовлетворением отметил, что смех искренний, и подумал, с каким бы удовольствием заткнул генералу рот.
– Ну, что ж, смейтесь, если нравится. Это не меняет дела. Вы улетите один, а ваша дочь и ваш внук останутся здесь. Во Франции, со мной.
Паркер покачал головой, изображая сострадание, с каким обычно выслушивают болтовню идиота.
– Да вы просто свихнулись.
Фрэнк улыбнулся и откинулся, положив руку на спинку дивана и ногу на ногу.
– Не хотелось бы снова перечить вам. Когда-то, наверно, я и вправду был сумасшедшим. Но вылечился. На вашу беду, я никогда не был настолько в здравом уме, как сейчас. Видите ли, генерал, вы все тыкали пальцем в мои ошибки и позабыли о своих, а они оказались намного серьезнее.
Генерал посмотрел на дверь и направился к ней. Фрэнк тотчас пресек его намерение.
– Не ждите оттуда никакой помощи. Не советую привлекать местную полицию. Если же надеетесь на капитана Мосса, то знайте – в данный момент он в морге с перерезанным горлом.
Генерал вздрогнул.
– Что вы такое говорите?
– То, что уже сказал раньше. На каждого сильного человека всегда найдется кто-то посильнее. Ваш прихвостень был отличным солдатом, но надо признать, что Никто, человек, которого Мосс должен был убить, намного превзошел его. Он избавился от него так же легко, как сам Мосс собирался расправиться с ним.
Паркер так и сел. На его загорелом лице неожиданно появился серый оттенок.
– Как бы там ни было, что касается убийцы вашей дочери, знайте, мы взяли его. Месье Никто поместят в психиатрическую лечебницу для уголовных преступников, и он никогда оттуда не выйдет.
Фрэнк позволил себе помолчать. Потом подвинулся к краю дивана и внимательно посмотрел на человека, сидевшего перед ним в странном оцепенении. Он не мог представить, о чем тот думает, и ему было совершенно наплевать на это. Единственное, чего ему хотелось, поскорее увидеть спину генерала, когда тот отправится к трапу самолета.
Отправится туда один.
– Полагаю, лучше всего начать с начала, – заговорил Фрэнк. – А оно связано со мной, не с вами. Едва ли нужно долго распространяться насчет моей жизни. Вы знаете ее даже слишком хорошо, не так ли? Вам все известно обо мне, о моей жене, о ее самоубийстве после того, как я чудом спасся во время взрыва, когда вел расследование по делу Джеффа и Осмонда Ларкиных, наркоторговцев, которые контролировали рынок в двести-триста миллионов долларов в год. Стараясь выбраться со дна колодца, куда рухнул, я приехал сюда и невольно втянулся в расследование дела серийного убийцы. Жестокого, как акула. Первой жертвой его стала, к сожалению, ваша дочь Эриджейн. И тут появляетесь вы. Прибываете в Монте-Карло, потрясенный горем и с желанием отомстить…
Паркер воспринял эти слова так, как если бы Фрэнк усомнился в его горе.
– А вы как поступили бы, если бы кто-то убил вашу жену таким образом?
– Точно так же. Не успокоился бы, пока не прикончил убийцу собственными руками. Но в вашем случае все иначе…
– Что вы хотите сказать, клоун? Что вы можете знать об отцовских чувствах к своей дочери?
Слова эти врывались у Паркера непроизвольно, и он тотчас понял, какую допустил ошибку.
Фрэнку страшно хотелось в этот момент выхватить «глок», висевший на поясе, и всадить ему пулю прямо в лоб, чтобы серое вещество этого мешка с дерьмом разбрызгалось по всем этим рекламным постерам. Он подумал, что усилие, какое понадобилось, чтобы взять себя в руки, стоило ему, наверное, десяти лет жизни.
Фрэнк ответил. И из уст его веяло холодом, словно от глыбы льда.
– Верно, генерал, я не знаю, что такое отцовские чувства. Но я отлично знаю, какими могут быть ваши чувства в отношении к дочери. Вы отвратительны мне, Паркер, буквально омерзительны. Я уже сказал вам, что вы – презренное существо, и я раздавил бы вас, как таракана. Но в своем самомнении, в бреду своего всемогущества это вы не захотели мне поверить…
