Дэн Браун - Точка обмана
— Сенатор, — заговорил кто-то еще, — так эти фотографии настоящие? Не сфабрикованные?
— Гарантия сто процентов, — заверил Секстон. — Иначе я вам этого не представил бы.
Растерянность журналистов усиливалась. Секстону даже показалось, что он слышит смех. Подобной реакции он вовсе не ожидал. Он начал опасаться, что переоценил способность прессы соединить разрозненные факты в цельную картину.
— Ого, сенатор! — произнес кто-то странным голосом. — Так вы действительно подтверждаете подлинность этих фактов?
Секстон начинал терять терпение.
— Друзья мои, говорю в последний раз: свидетельства в ваших руках точны на сто процентов. И если кто-нибудь сможет доказать иное, я готов съесть собственную шляпу!
Секстон ожидал после этих слов смеха, но его не последовало. Мертвая тишина. Странные взгляды. Журналист, который только что задал вопрос, подошел к сенатору, по пути перебирая документы:
— Вы правы, сэр. Это действительно скандальные свидетельства. — Он помолчал, словно в нерешительности, даже почесал в затылке. — Единственное, что кажется странным: зачем вы обнародовали это после того, как раньше яростно все отрицали?
Секстон не мог взять в толк, о чем говорит этот человек. Журналист протянул ему бумаги из конверта. Сенатор взглянул на них и окаменел. На какое-то время мозг его словно отключился.
Слов не было.
Он смотрел на совершенно другие материалы. Фотографии, которых он раньше никогда не видел. Двое людей. Обнаженных. Переплетенные руки и ноги. Некоторое время сенатор не понимал, на что смотрит. Потом наконец осознал. Выстрел в голову. Смертельный.
В ужасе Секстон обернулся к толпе. Теперь все смеялись. А некоторые уже звонили, передавая свежие новости в свои агентства.
Кто-то похлопал его по плечу.
Ошеломленный, он обернулся.
Рядом стояла Рейчел.
— Мы пытались тебя остановить, — произнесла она. — Дали тебе шанс.
Подошла еще какая-то женщина.
Дрожа, сенатор перевел на нее взгляд. Это была та самая журналистка в кашемировом жакете с шарфом, в мохеровом берете. Та, которая уронила его конверты. Увидев ее лицо, Секстон окаменел.
Гэбриэл Эш сверлила его темными глазами. Не произнеся ни слова, она расстегнула жакет и показала стопку белых конвертов, аккуратно заткнутых за пояс.
ГЛАВА 132
В Овальном кабинете царил полумрак, разрываемый лишь мягким светом настольной лампы. Высоко подняв голову, перед президентом стояла Гэбриэл Эш. За окном на западную лужайку опускались сумерки.
— Я слышал, вы нас покидаете? — В голосе Харни звучало разочарование.
Гэбриэл кивнула. Хотя президент предложил ей остаться в Белом доме на неопределенное время, чтобы укрыться от прессы, Гэбриэл предпочла не пережидать бурю в самом ее центре.
Хотелось оказаться как можно дальше. По крайней мере на какое-то время.
Харни взглянул на нее через стол, все еще находясь под впечатлением этой сильной личности.
— Тот выбор, который вы сделали сегодня утром, Гэбриэл…
Он остановился, словно не находя подходящих слов. Взгляд президента казался простым, понятным и чистым — это были вовсе не те загадочные бездонные озера, которые так привлекли когда-то Гэбриэл к сенатору Секстону. Но даже в декорациях средоточия власти и могущества она разглядела в этих глазах сердечную доброту наряду с честностью и благородством, которые не скоро сможет забыть.
— Я сделала это и ради себя тоже, — наконец произнесла девушка.
Харни кивнул:
— Тем не менее я обязан вам. — Он встал, жестом приглашая ее последовать за ним. — Честно говоря, я надеялся, что вы задержитесь здесь, чтобы я мог предложить вам работу в бюджетном отделе.
Гэбриэл посмотрела на него с сомнением.
— «Прекратить тратить и начать ремонтировать»? — процитировала она.
Харни усмехнулся:
— Что-то вроде этого.
— Думаю, мы с вами оба понимаем, сэр, что в сложившихся обстоятельствах я не столько приобретение, сколько обуза.
Харни пожал плечами:
— Отдохните несколько месяцев. Все образуется. Немало великих мужчин и женщин пережили подобное, а потом пошли прямой дорогой к вершинам. — Он подмигнул: — Некоторые из них даже стали президентами Соединенных Штатов.
Гэбриэл понимала, что он прав. Находясь в положении безработной всего лишь несколько часов, она уже отвергла два деловых предложения. Одно поступило от Иоланды Коул, из телекорпорации Эй-би-си, а второе — из «Сент-Мартинс-пресс», агентства, предложившего неприличную сделку: написать подробную и откровенную книгу о своей работе ассистенткой сенатора Секстона. Нет уж, спасибо.
Идя вслед за президентом по коридору, ведущему к холлу, Гэбриэл думала о фотографиях, демонстрируемых сейчас по всем телевизионным каналам США. Она успокоила себя, решив, что ущерб, нанесенный стране, мог оказаться куда более значительным.
Ночью, расставшись с Секстоном, Гэбриэл бросилась в офис Иоланды, чтобы раздобыть там журналистский пропуск. А потом вернулась в офис сенатора, чтобы взять еще десяток конвертов. Тогда же она распечатала копии чеков, хранившиеся в памяти компьютера. После скандала у мемориала Вашингтона Гэбриэл предъявила копии окончательно сраженному сенатору и потребовала ответа. Она поставила сенатора перед выбором: или он дает шанс президенту признать ошибку с метеоритом, или документы становятся достоянием всей страны. Секстон лишь взглянул на пачку бумаг, молча сел в лимузин и уехал. С тех пор он не давал о себе знать.
Сейчас, едва президент и Гэбриэл подошли к служебному входу в пресс-центр, она услышала шум большой аудитории. Второй раз за сутки весь мир готовился услышать срочное сообщение президента.
— Что вы собираетесь сказать им? — разволновалась Гэбриэл.
Харни вздохнул, однако лицо его выражало полное спокойствие.
— Вот уже много лет я постигаю снова и снова одну и ту же истину… — Он положил руку на плечо спутницы и улыбнулся. — Правду нельзя заменить ничем.
Гэбриэл смотрела, как президент идет к трибуне. Зак Харни собирался перед всем миром признать самую крупную в своей жизни ошибку, и тем не менее еще никогда он не выглядел так по-президентски.
ГЛАВА 133
Рейчел проснулась и увидела, что в комнате совсем темно.
Часы высвечивали время: 22. 14. Она лежала не в своей постели. Несколько секунд, не шевелясь, пыталась вспомнить, где находится и что творится вокруг. Мысли начали медленно разворачивать последовательность событий… Раздался стук в дверь, и Рейчел быстро выключила телевизор. Она не видела Майкла с самого завтрака. Войдя в Белый дом, Рейчел мечтала лишь об одном: уснуть в его объятиях. Наверняка и Майкл думал о том же. Однако ничего не получилось — в спальню Толланда заявился знаменитый астрофизик, беспрерывно и с безмерной гордостью повествуя о том, как ему удалось спастись от акул, перебив запах крови запахом собственной мочи. Наконец измученные Майкл и Рейчел сдались, и она ушла в свою комнату.
Подходя к двери, Рейчел взглянула на себя в зеркало и увидела, как смешно одета. В комоде спальни нашлась лишь старая футболка, однако она доставала ей до колен и вполне годилась в качестве ночной рубашки.
Стук повторился.
Открыв дверь, Рейчел едва не выдала своего разочарования: перед ней стоял вовсе не Майкл, а служащая Белого дома. Дама в синем жакете выглядела весьма деловой и энергичной.
— Мисс Секстон, — заговорила она, — джентльмен в спальне Линкольна услышал звук вашего телевизора. Он просил передать, что поскольку вы уже проснулись, то…
Дама выразительно подняла брови и выдержала многозначительную паузу. Она явно была в курсе событий, нередко происходящих по ночам на верхних этажах правительственного здания.
Рейчел покраснела, словно девочка.
— Спасибо.
Дама проводила гостью по коридору к простой, даже невзрачной двери неподалеку.
— Вот спальня Линкольна, — пояснила сотрудница. — Мне рекомендовано перед этой дверью желать гостям доброй ночи и напоминать, чтобы они остерегались призраков.
Рейчел кивнула. Легенды о призраках, появляющихся в спальне Линкольна, насчитывали столько же лет, сколько и сам Белый дом. Утверждали, что их встречали здесь и Уинстон Черчилль, и Элеонора Рузвельт, и Эми Картер, и актер Ричард Дрейфус, не говоря уж о многочисленных горничных и дворецких. Утверждали также, что собака Рейгана лаяла перед этой дверью часами.
Мысль об исторических личностях заставила Рейчел вспомнить, каким священным местом была эта комната. Внезапно она смутилась, стоя здесь в длинной, не по размеру, футболке, с босыми ногами, словно студентка, пробирающаяся в комнату однокурсника.
— А она кошерная? — шепотом спросила гостья у служащей. — Я имею в виду, это действительно спальня Линкольна?
Дама подмигнула:
— Наша политика на этом этаже проста: не спросят — значит, незачем и говорить.
