Джон Гришэм - Время прощать
Люсьен навестил мистера Волковича накануне поздно вечером, нанял его в качестве адвоката и организовал снятие показаний под присягой наутро. Судебный секретарь и видеооператор уже ждали в совещательной комнате. У дальнего конца стола стоял мистер Волкович. Подняв правую руку, он повторил за секретарем клятву говорить только правду, после чего сел перед камерой.
— Доброе утро. Меня зовут Джаред Волкович, я адвокат, имеющий лицензию на адвокатскую практику в штате Аляска. Сегодня, в среду, пятого апреля тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, я нахожусь в своем офисе на улице Франклина в городе Джуно, Аляска. Здесь со мной Люсьен Уилбэнкс из Клэнтона, Миссисипи, и человек по имени Энсил Эф Хаббард, временно проживающий в Джуно. Цель этой записи — запечатлеть показания мистера Хаббарда. Я ничего не знаю о деле, из-за которого мы здесь собрались. Моя роль состоит в том, чтобы просто засвидетельствовать показания и тот факт, что запись того, что здесь будет происходить, верна и действительна. Если кто-либо из адвокатов или судей, имеющих отношение к делу, захочет переговорить со мной, звоните — я к вашим услугам.
Волкович встал со стула, и его место занял Люсьен. Он также был приведен к присяге секретарем суда, после чего сел перед камерой.
— Меня зовут Люсьен Уилбэнкс, я хорошо известен судье Этли и адвокатам, ведущим дело об опротестовании завещания Сета Хаббарда. Работая с Джейком Брайгенсом и его помощниками, я сумел найти Энсила Хаббарда. Я провел с ним несколько часов, и у меня нет сомнений, что он действительно является братом Сета Хаббарда. Он родился в округе Форд в тысяча девятьсот двадцать втором году. Его мать Сара Белле Хаббард. В тысяча девятьсот двадцать восьмом году его отец Клеон Хаббард нанял моего деда Роберта И. Ли Уилбэнкса представлять его интересы в земельном споре. Этот спор имеет отношение к нынешнему делу. Представляю вам Энсила Хаббарда.
Люсьен освободил стул, и его занял Энсил. Подняв правую руку, он поклялся говорить только правду.
Уэйд Ланье начал свой язвительный перекрестный допрос с того, что спросил о Симеоне. Почему он в тюрьме? Предъявлено ли ему обвинение? Как часто она его навещает? Возражал ли он против развода? Это был прямолинейный, но эффективный способ напомнить присяжным, что отец пятерых детей Летти — пьяница, убивший мальчиков Ростонов. Уже через пять минут Летти вытирала слезы, а Ланье выглядел мерзавцем, но ему было все равно. Разволновав ее и отчасти лишив бдительности, он сделал разворот и подвел к ловушке.
— А теперь скажите, миз Лэнг, где вы служили до мистера Хаббарда?
Летти вытерла щеку тыльной стороной ладони и постаралась собраться с мыслями.
— Ну-у… у мистера и миссис Тингли, здесь, в Клэнтоне.
— Что это была за работа?
— Работа по дому.
— Как долго вы у них прослужили?
— Точно не помню, около трех лет.
— И почему вы ушли?
— Они умерли. Оба.
— Оставили ли они вам по завещанию какие-нибудь деньги?
— Если оставили, то мне никто об этом не сказал.
Этим замечанием она вызвала улыбку у нескольких присяжных.
Уэйд Ланье проигнорировал ее иронию и продолжил:
— А до Тингли где вы работали?
— М-м-м, до того я работала поварихой в школе, в Карауэе.
— Как долго?
— Года два, наверное.
— И почему вы оставили эту работу?
— Я тогда получила место у Тингли. Я предпочитаю служить домработницей, а не кухаркой.
— Хорошо. Где вы работали до школы?
Она помолчала, пытаясь вспомнить, потом сказала:
— До школы я работала у миссис Джилленуотер, здесь, в Клэнтоне, экономкой.
— Как долго?
— Около года. Потом она переехала.
— Где вы работали до миссис Джилленуотер?
— Гм-м, должно быть, у Гловеров, в Карауэе.
— Как долго?
— Я опять же точно не помню… Три или четыре года.
— Хорошо. Я просто стараюсь установить подробности, миз Лэнг. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить все как можно лучше.
— Да, сэр.
— А где вы работали до Гловеров?
— У мисс Карстен, здесь, в городе. У нее я проработала шесть лет. Она была моей любимой хозяйкой. Я бы никогда от нее не ушла, но она внезапно умерла.
— Благодарю вас. — Ланье что-то записал в блокноте, словно узнал нечто новое. — Итак, давайте подведем итог, миз Лэнг. Вы проработали три года у мистера Хаббарда, три — у Тингли, два — в школе, год у миссис Джилленуотер, три или четыре — у Гловеров и шесть — у мисс Карстен. По моим подсчетам, это приблизительно двадцать лет. Я правильно сосчитал?
— Вроде правильно, плюс-минус год, — доверчиво ответила Летти.
— И за двадцать лет у вас не было других работодателей?
Она покачала головой.
Ланье явно куда-то вел, но Джейк не мог его остановить. Язвительность в голосе, легкий оттенок подозрительности в интонации, поднятые брови, сухое, лаконичное построение фраз. Он пытался скрыть это, но тренированные глаз и ухо Джейка уже различали признаки грядущей беды.
— Значит, за двадцать лет у вас было шесть работодателей, миз Лэнг. Сколько раз вас увольняли?
— Ни разу. Я теряла работу после смерти мистера Хаббарда, болезни миссис Карстен, мистер и миссис Тингли тоже умерли, но я уходила просто потому, что работа как бы кончалась сама собой, понимаете?
— Вас никогда не увольняли за плохую работу или за какой-нибудь неблаговидный поступок?
— Нет, сэр, никогда.
Ланье вдруг резко отвернулся от подиума, посмотрел на судью Этли.
— Это все, судья. Я оставляю за собой право позднее вызвать свидетеля. — Он с самодовольным видом проследовал к своему столу.
В последнюю секунду Джейк заметил, как Ланье подмигнул Лестеру Чилкотту.
Летти только что солгала, и Ланье собирается разоблачить ее. Однако Джейк понятия не имел, в чем дело, поэтому ничего не мог предотвратить. Интуиция подсказывала отпустить Летти со свидетельского места.
— Ваша честь, защита закончила допрос свидетелей, — сказал Джейк.
— У вас есть свидетели, мистер Ланье? — спросил судья.
— О да.
— Тогда вызывайте своего первого свидетеля.
— Протестующая сторона вызывает мистера Фрица Пикеринга.
— Кого? — вскинулся Джейк.
— Фрица Пикеринга, — повторил Ланье громко и саркастически, будто Джейк был туговат на ухо.
— Мы никогда не слышали о нем. Его нет в вашем списке свидетелей.
— Он ждет снаружи, в холле, — игнорируя его, Ланье обратился к приставу.
Джейк посмотрел на судью Этли, покачал головой.
— Он не может давать показания, поскольку не включен в список свидетелей, судья.
— Я все равно вызываю его, — заявил Ланье.
Фриц Пикеринг вошел в зал в сопровождении пристава и проследовал на свидетельское место.
— Протестую, ваша честь, — сказал Джейк.
Судья Этли снял очки, посмотрел на Уэйда Ланье.
— Хорошо. Объявляю перерыв на пятнадцать минут. Прошу адвокатов пройти в мой кабинет. Только адвокатов. Никаких параюристов и служащих.
Присяжных поспешно проводили в их совещательную комнату, адвокаты направились за судьей в его тесный кабинет. Не снимая мантии, Этли сел в кресло. Он казался таким же растерянным, как Джейк.
— Говорите, — обратился он к Ланье.
— Ваша честь, это не доказательный свидетель, поэтому его не требуется заранее объявлять противной стороне. Его роль состоит лишь в том, чтобы оспорить надежность другого свидетеля, а не в том, чтобы давать показания по делу. Я не вносил его в список и не обнародовал его имя каким-либо иным способом, поскольку не был уверен, что он мне понадобится. Теперь же, после показаний Летти Лэнг, убедившись в том, что она говорит неправду, я понял, что этот свидетель неожиданно приобрел ключевую роль в нашем деле.
Судья Этли тяжело вздохнул: адвокаты вечно морочили ему голову правилами предоставления доказательств и процессуальными нормами. Было ясно, что Ланье полностью контролирует ситуацию, манипулируя правилами, касающимися дискредитации свидетеля. Это была засада, идеально спланированная Ланье и Лестером Чилкоттом. Джейк хотел бы обрушить на них убедительные и разумные аргументы, но сообразительность прискорбно покинула его.
— О чем будет говорить свидетель? — спросил судья Этли.
— Летти Лэнг когда-то работала у его матери, миссис Айрин Пикеринг. Фриц и его сестра выгнали ее, когда сестра свидетеля нашла рукописное завещание матери, согласно которому она оставляла Летти пятьдесят тысяч долларов. Летти соврала минимум трижды. Во-первых, сказала, что за истекшие двадцать лет работала только на тех людей, которые были названы. Между тем миссис Пикеринг наняла ее в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году, а уволили ее в восьмидесятом. Во-вторых, она была-таки уволена. В-третьих, она сказала, что никогда не видела чужого завещания. Фриц с сестрой показывали ей завещание своей матери в тот день, когда увольняли ее. Вероятно, есть еще что-то, в чем она солгала, сейчас не приходит в голову.
