Джеффри Дивер - Холодная луна
Глава 43
12.18
Декабрьский день не был особенно холодным, но старый котел в доме Райма практически вышел из строя, и все в лаборатории сидели скорчившись, в толстых куртках. У рта вились клубы пара, а руки приобрели ярко-красный цвет. Амелия натянула два свитера, а на Пуласки была зеленая куртка на теплой подкладке, на которой, словно медали солдата-ветерана, висели билеты на лыжный фуникулер.
Полицейский-лыжник, подумал Райм. Это показалось ему немного странным, хотя он и не знал почему. Не исключено, что его сомнения связаны с возможностью падения с горы с заряженным пистолетом под лыжным костюмом.
– Где чертов слесарь, который должен починить котел? – рявкнул Райм Тому.
– Обещал прийти между часом и пятью.
На Томе была твидовая куртка, подарок Райма на прошлое Рождество, и темно-лиловый кашемировый шарф – один из подарков Амелии.
– Ах, между часом и пятью. Часом и пятью. Позвони ему и…
– Это его собственные слова…
– Нет, послушай меня. Позвони ему и скажи: получено сообщение, что в его районе на свободе разгуливает спятивший с ума маньяк и нам необходимо между часом и пятью ехать туда и отлавливать его. Посмотрим, как он отреагирует на такую новость.
– Линкольн, – начал терпеливый помощник, – я не…
– Он вообще понимает, чем мы тут занимаемся? Понимает, что мы работаем, чтобы защищать таких, как он? Позвони и скажи ему это.
Пуласки обратил внимание, что Том вовсе не спешит к телефону, и спросил:
– Может быть, мне? Позвонить?
Ах, наивная искренность юности…
– Не обращай на него внимания, – ответил Том молодому полицейскому. – Он похож на лающую собаку. Не обращай на нее внимания, и она замолчит.
– На собаку?! – возмущенно воскликнул Райм. – Я похож на лающую собаку?! Думается, все обстоит как раз наоборот, Том. Это ты кусаешь руку, которая тебя кормит. – Удовлетворенный остроумным, с его точки зрения, ответом, он добавил: – Скажи слесарю, что я вот-вот умру от переохлаждения. Кстати, так на самом деле и есть.
– Значит, вы можете чувствовать… – начал Рон и осекся.
– Да, черт возьми, я могу чувствовать себя неуютно, Пуласки.
– Извините, я не подумал.
– Эй! – смеясь, провозгласил Том. – Прими мои поздравления!
– Что такое? – ощущая нарастающую неловкость, спросил Рон.
– Тебя перевели на ступень обращения по фамилии. Теперь ты в его восприятии находишься несколько выше амебы… По фамилии он обращается к людям, которые ему по-настоящему нравятся. Я, к примеру, всего лишь Том, и только. Том навеки.
– Тем не менее, – вмешалась в их разговор Амелия, – еще раз извинись перед ним, Рон, и тебя снова понизят.
Тут позвонили в дверь, и вечный Том отправился встречать посетителя.
Райм посмотрел на часы. 13.02. Неужели слесарь настолько пунктуален?
Конечно, он ошибался – слесари никогда не оправдывают наших ожиданий. Пришел Лон Селлитто. Он начал было стаскивать с себя пальто, но практически сразу же передумал, бросив взгляд на облачко пара, исторгаемое изо рта вместе с дыханием.
– Господи, Линк, при тех деньгах, что тебе платит город, ты мог бы себе позволить отопление и получше. Это кофе? Он горячий?
Том налил ему кофе, Селлитто взял его одной рукой, а другой открыл портфель.
– Наконец-то получил. – Он кивнул на старую папку, обезображенную выцветшими чернилами и карандашными заметками. Множество надписей было перечеркнуто, что свидетельствовало о длительном сроке ее использования не слишком обеспеченным муниципальным ведомством.
– Дело Люпонте? – спросил Райм.
– Точно!
– Мне оно было нужно на прошлой неделе, – проворчал криминалист. Нос у него уже начало щипать от холода. Наверное, надо сказать слесарю, что он оплатит его счет в срок от одного до пяти месяцев. Райм бросил взгляд на папку. – Я уж почти отчаялся. Знаю, как ты любишь всякие присловья, Лон. А как тебе понравится, к примеру, такое: «На часок опоздал – доллар потерял»?
– Не-а… – дружелюбно протянул детектив. – Мне на ум пришла другая: «Оказал кому-то услугу, а он недоволен – пошли его на…»
– Тоже неплохо, – согласился Линкольн Райм.
– Кстати, ты мне не сообщил уровень секретности дела. Пришлось самому выяснять. И мне понадобилась помощь Рона Скотта.
Райм не сводил глаз с детектива, когда тот открывал папку и просматривал ее. Ему было не по себе. То, что он найдет там, может оказаться интересным, а может и катастрофическим.
– Там где-то должен лежать официальный доклад. Найди его.
Селлитто продолжал копаться в папке. Наконец он разыскал нужный документ. На титульном листе была отпечатанная на машинке наклейка «Энтони К. Люпонте, помощник уполномоченного». Листы были заклеены выцветшим куском красной ленты, на которой значилось: «Секретно».
– Вскрыть? – спросил Селлитто.
На лице у Райма появилось свирепое выражение.
– Линк, может, мне подождать, пока у тебя наступит фаза хорошего настроения?
– Положи документ на вращающийся пюпитр. Пожалуйста и спасибо.
Селлитто вскрыл ленту и протянул бумаги Тому.
Помощник водрузил доклад на специальное приспособление, похожее на держатель для кулинарных книг, к которому была присоединена резиновая арматура, переворачивавшая страницы при малейшем прикосновении пальца Райма к сенсорному устройству. Он начал листать документ, стараясь сдержать нараставшее волнение.
– Люпонте? – спросила Амелия, подняв глаза от стола с материалами следствия.
Райм перевернул еще одну страницу.
– Вот.
Он читал абзац за абзацем стенограмму многословной дискуссии городского руководства.
«Ну же, ну, – думал он злобно, – переходите наконец к делу…»
И что он там найдет: то, что ответит на его вопросы, или то, что окончательно развеет его надежды?
– Что-то касающееся Часовщика? – спросила Амелия.
На данный момент никаких сведений о нем найти не удалось ни в Нью-Йорке, ни в Калифорнии, где Кэтрин Дэнс начала собственное расследование.
– Это не имеет к нему никакого отношения, – ответил Райм.
Амелия покачала головой:
– Тебе ведь потребовалось дело Люпонте для расследования преступлений Часовщика.
– Отнюдь. Ты сама сделала такой ни на чем не основанный вывод.
– Ну и чего оно в таком случае касается, какого из других твоих дел? – спросила Амелия и перевела взгляд на старые доски, на которых отмечался ход нескольких зашедших в тупик расследований.
– Не этих.
– А каких?
– Если ты меня не будешь перебивать, то скоро узнаешь.
Амелия разочарованно вздохнула.
Наконец Райм дошел до нужного раздела. Остановился, выглянул в окно на голые коричневые ветви деревьев Центрального парка. В душе его теплилась надежда, что в докладе найдет ответ на свои вопросы. Но Линкольн Райм прежде всего был ученым и не доверял нашептываниям своего сердца.
«Истина – единственная цель…»
И какую же истину откроют слова из лежавшего перед ним доклада?
Он вновь взглянул на пюпитр и быстро прочел нужный ему отрывок. Затем перечитал снова.
Мгновение спустя Райм обратился к Амелии со словами:
– Я хочу тебе кое-что прочитать.
– Хорошо. Я слушаю.
Райм коснулся правым пальцем сенсорного устройства, и страницы перелистались в обратном порядке.
– Вот, из самого начала документа. Слушаешь?
– Я ведь уже сказала.
– Отлично. «Данное судебное разбирательство осуществлялось в условиях строжайшей секретности. На процессе, проходившем с 18 июня по 29 июня 1974 г., несколько нью-йоркских полицейских были признаны виновными Большим жюри присяжных по обвинению в вымогательстве у владельцев магазинов и бизнесменов Манхэттена и Бруклина, а также в получении взяток за прекращение следствия по ряду уголовных дел. Дополнительно к упомянутому четверо полицейских признаны виновными в применении физического насилия к жертвам вымогательства. Упомянутые двенадцать сотрудников полиции являлись членами организации, получившей название «Клуб Шестнадцатой авеню». Это наименование стало символом самых отвратительных проявлений коррупции в полиции».
Райм почувствовал, что Амелия затаила дыхание. Он поднял глаза от отчета и обнаружил, что Амелия смотрит на страницы так, как дети смотрят на змею, которую они нашли на заднем дворе.
Райм продолжил чтение.
– «Не существует большего доверия, чем то, которое питают граждане Соединенных Штатов к сотрудникам правоохранительных органов, кому доверена защита законных интересов жителей страны. Полицейские из «Клуба Шестнадцатой авеню» своим поведением не только подорвали названное священное доверие и не только совершили ряд преступлений, которые призваны были предотвращать, но навлекли позор на своих мужественных товарищей, честно выполняющих свой долг перед страной и ее народом.
