Энн Райс - История похитителя тел
Комната за его спиной выглядела очень аккуратной и простоватой, в стиле островов, с балками до потолка и выложенным розовой плиткой полом. Кровать накрыта пестрым, пастельных оттенков покрывалом с неровным геометрическим индийским узором. Шкаф и тумбочки – белые, разрисованные яркими цветами. Освещение щедрое, благодаря большому количеству незатейливых ламп.
Я не мог не улыбнуться, видя, как он сидит среди этой роскоши и самозабвенно печатает, – Дэвид-ученый, глаза пляшут от наплыва идей в голове.
Приблизившись, я обратил внимание, что он очень чисто выбрит. Ногти подстрижены и отполированы, вероятно, даже профессиональным маникюристом. Волосы остались прежней густой копной, с которой я так небрежно обращался, находясь в этом теле, но их тоже подстригли и придали им куда более приятную форму. Рядом с ним лежал экземпляр «Фауста», открытый, на нем – ручка, многие страницы загнуты или отмечены маленькими серебристыми скрепками.
Я все еще неторопливо производил осмотр, отметив стоящую рядом бутылку шотландского виски и хрустальный бокал с толстым дном, пачку маленьких тонких сигар, когда он поднял глаза и увидел меня.
Я стоял на песке вдалеке от крыльца с низкими бетонными перилами, но при свете меня вполне можно было разглядеть.
– Лестат, – прошептал он. Его лицо просветлело. Он немедленно поднялся и направился ко мне знакомой грациозной походкой. – Слава Богу, ты пришел.
– Думаешь? – спросил я. Я вспомнил тот момент в Новом Орлеане, когда я смотрел, как суетливо выбегает из Кафе дю Монд Похититель Тел, и решил, что с другим человеком внутри это тело сможет двигаться, как пантера.
Он хотел обнять меня, но когда я застыл и чуть-чуть отодвинулся, он остановился и сложил руки на груди – жест, принадлежавший, казалось, всецело этому телу, так как я не помнил, чтобы видел его до Майами. Эти руки были тяжелее, чем его прежние руки. И грудь шире.
Она выглядела ужасно голой. А глаза – чистыми и неистовыми.
– Я скучал по тебе, – сказал он.
– Правда? Несомненно, ты здесь не отшельником живешь.
– Нет, с остальными я, на мой взгляд, встречаюсь даже слишком часто. Чересчур много званых ужинов в Бриджтауне. Несколько раз приезжал и уезжал мой друг Эрон. И другие члены здесь бывают. – Он сделал паузу. – Я не могу выносить их общество, Лестат. Я не могу находиться в поместье Тальботов со слугами и притворяться, что я сам себе кузен. В том, что произошло, есть нечто отвратительное. Иногда я не могу смотреть в зеркало. Но об этой стороне мне говорить не хочется.
– Почему же?
– Это временный период, период адаптации. Шок в конце концов пройдет. У меня еще столько дел. Как же я рад, что ты пришел, я чувствовал, что ты придешь. Сегодня утром я чуть не уехал в Рио, но у меня появилось отчетливое чувство, что вечером придешь ты.
– Ну и ну.
– В чем дело? Почему такое мрачное лицо? Почему ты злишься?
– Не знаю. В последнее время мне не требуются причины, чтобы злиться. Я должен бы быть счастлив. И скоро буду. Так всегда бывает – все-таки сегодня важная ночь.
Он пристально посмотрел на меня, пытаясь вычислить, что я имел в виду, или же, что более важно, как правильнее ответить.
– Заходи в дом, – наконец сказал он.
– Может, посидим в тени, на крыльце? Мне нравится бриз.
– Конечно, как скажешь.
Он зашел в комнатку, чтобы взять бутылку виски, налил себе выпить и присоединился ко мне за деревянным столиком. Я только что уселся на один из стульев и смотрел прямо в море.
– Так чем ты занимался? – спросил я.
– С чего же мне начать? – спросил он. – Я постоянно делаю записи – стараюсь описать все мелкие ощущения, новые открытия.
– Остаются ли сомнения в том, что ты прочно закрепился в этом теле?
– Никаких сомнений. – Он сделал большой глоток виски. – И, видимо, никаких ухудшений не наблюдается. Знаешь, я ведь этого боялся. Боялся даже когда в этом теле был ты, но не хотел говорить. У нас и без того было достаточно причин для беспокойства, правда? – Он повернулся, посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся. И тихим потрясенным голосом добавил: – Ты смотришь на человека, которого знаешь изнутри.
– Да нет, не особенно, – ответил я. – Расскажи мне, как ты справляешься с восприятием посторонних... тех, кто ни о чем не догадывается. Как женщины, приглашают тебя в спальни? А молодые мужчины?
Он посмотрел вдаль, на море, и в его лице внезапно появилась некоторая горечь.
– Ты знаешь ответ. Подобные приключения – не мое призвание. Мне нет до них дела. Я не говорю, что не получил удовольствия от нескольких сафари в спальне. Но меня ждут более важные дела, Лестат, куда более важные дела.
Я хочу съездить в разные места – в страны и города, которые всегда мечтал посетить. Рио – только начало. Я должен разрешить некоторые тайны, прояснить определенные вещи.
– Да, могу себе представить.
– Когда мы в последний раз были вместе, ты произнес очень важные слова. Ты сказал – конечно, ты не пожертвуешь Таламаске еще и эту жизнь. Так вот, они ее не получат. Моя первостепенная мысль заключается в том, что я не должен прожить ее зря. Что я должен сделать нечто чрезвычайно важное. Конечно, в каком именно направлении, я сразу не пойму. Будет период путешествий, приобретения знаний, оценки, а потом уже я приму решение относительно направления. И, погружаясь в исследования, я пишу. Я все записываю. Иногда целью мне кажутся сами записи.
– Понимаю.
– Мне о стольком хочется тебя спросить. Меня преследуют вопросы.
– Почему? Какие вопросы?
– О том, что ты пережил за те несколько дней, и сожалеешь ли ты хоть немного о том, что мы так скоро окончили это приключение.
– Какое приключение? Ты говоришь о моей жизни в качестве смертного человека?
– Да.
– Не жалею.
Он заговорил было снова, но резко замолчал. Потом продолжил.
– Что ты из этого вынес? – спросил он тихим пламенным голосом.
Я повернулся и опять взглянул на него. Да, лицо несомненно стало более угловатым. Значит, личность обострила черты лица и придала ему больше определенности. Прекрасно, решил я.
– Прости, Дэвид, я отвлекся. Спроси еще раз.
– Что ты из этого вынес? – спросил он с привычным терпением. – Какой урок?
– Не знаю, был ли это урок, – ответил я. – И мне нужно время, чтобы понять, чему я научился.
– Да, конечно, я понимаю.
– Могу сказать тебе, что у меня появилась новая страсть к приключениям, к странствиям, совсем как ты описываешь. Я хочу вернуться в тропики. Когда я ходил навестить Гретхен, то почти их не видел. Там есть один храм. Я хочу увидеть его снова.
– Ты никогда не рассказывал мне, что там произошло.
– Ну да, я рассказывал, но ты тогда был Рагланом. Свидетелем моей исповеди стал Похититель Тел. Черт, ну зачем ему нужно было красть такое? Но я уклоняюсь от темы. Существует столько мест, где мне тоже хочется побывать.
– Да.
– Новое влечение ко времени, к будущему, к тайнам естественного мира. Стать наблюдателем, которым я стал в ту давнюю ночь в Париже, когда меня силой превратили в то, что я есть. Я утратил иллюзии. Я лишился своей любимой лжи. Можешь сказать, что я пережил тот момент заново и Родился во Тьму по собственной воле. Да с какой радостью!
– Ну да, я понимаю.
– Правда? Тем лучше для тебя.
– Почему ты так говоришь? – Он понизил голос и заговорил медленнее. – Тебе требуется мое понимание, так же как и мне твое?
– Ты меня никогда не понимал, – ответил я. – О, это не обвинение. Ты живешь с иллюзиями на мой счет и благодаря им ты можешь выносить мои визиты, беседовать со мной, даже давать мне приют и помогать мне. Знай ты, кто я на самом деле, ты бы никогда этого не сделал. Я пытался тебе объяснить. Говоря о своих снах.
– Ты ошибаешься. Это говорит твое тщеславие, – сказал он.-Ты любишь воображать, что ты хуже, чем есть на самом деле. Какие сны? Не помню, чтобы ты говорил со мной о снах.
Я улыбнулся.
– Не помнишь? Подумай, Дэвид, это было давно. Мой сон про тигра. Я боялся за тебя. А теперь угроза, присутствовавшая в том сне, воплотится в жизнь.
– О чем ты?
– Я сделаю это с тобой, Дэвид. Я заберу тебя с собой.
– Что? – Он перешел на шепот. – Что ты такое говоришь? – Он наклонился вперед, стараясь разглядеть выражение моего лица. Но свет был сзади, а смертное зрение для этого недостаточно остро.
– Я же только что сказал. Я сделаю это с тобой, Дэвид.
– Зачем, зачем ты так говоришь?
– Потому что это правда, – ответил я. Я встал и ногой оттолкнул стул в сторону.
Он уставился на меня. Только сейчас его тело отреагировало на опасность – я увидел, как напряглись превосходные мускулы его рук. Он не сводил с меня глаз.
– Зачем ты так говоришь? Ты не мог бы так поступить со мной, – сказал он.
