Дэн Браун - Инферно
— Благодаря перенаселению… — сказал Лэнгдон.
Она кивнула. — Мальтузианское бедствие. Бывало Бертран говорил мне, что чувствует себя Святым Георгием, пытающимся убить хтонического монстра.
Лэнгдон не сообразил о чем речь. — Медузу?
— Образно говоря, да. Медуза, да и все хтонические божества, живут под землей, поскольку они непосредственно связаны с Матерью-Землей. В аллегории, хтоничность всегда символизирует …
— Плодовитость, — говорит Лэнгдон, пораженный тем, что подобное сравнение раньше не приходило ему в голову. Плодородие. Население.
— Да, плодовитость, — ответила Сиенна. — Бертран использовал термин «хтонический монстр», чтобы представить угрозу нашей плодовитости более зловеще. Он описал наше перепроизводство потомства в виде чудовища, маячившего на горизонте… монстра мы должны сдержать немедленно, пока он не истребил нас всех.
Наша собственная способность к размножению незаметно подкрадывается к нам, чтобы уничтожить, — понял Лэнгдон. Вот он, хтонический монстр. — И Бертран боролся с ним … но как?
— Пожалуйста пойми, — говорит она защищаясь, — такие задачи непросто решить. Отбор всегда неприятный процесс. Человек, который отрезает ноги у трехлетнего ребенка — ужасающий преступник … если он не доктор, который спасает дитя от гангрены. Иногда меньшее из двух зол оказывается единственным выбором. — Она снова едва не плачет. — Я верю, у Бертрана была благородная цель … но то, как он к ней шел… — Она отводит глаза и, похоже, находится на грани срыва.
— Сиенна, — прошептал Лэнгдон осторожно. — Помоги понять все это. Объясни мне, что сделал Бертран. Что он выпустил в мир?
Сиенна снова посмотрела ему в лицо, ее мягкие карие глаза излучали темный страх. — Он выпустил вирус, — прошептала она. — Очень особенный тип вируса.
Лэнгдон задержал дыхание.
— Расскажи мне.
— Бертран создал нечто, известное как вирусный вектор. Это специально разработанный вирус, при нападении внедряющий в клетки нужную генетическую информацию. — Сиенна сделала паузу, чтобы он успел понять. — Вирусный вектор… вместо того чтобы убить эти клетки хозяина… вставляет в них кусок предопределенной ДНК, по сути, изменяет клеточный геном.
Лэнгдон изо всех сил пытался уловить смысл. Этот вирус изменяет нашу ДНК?
— Коварная природа этого вируса, продолжила Сиенна, в том, что никто из нас не знает, что он заражен. Никто не заболевает. Он не вызывает откровенных симптомов, говорящих о том, что он меняет нас генетически.
На мгновение Лэнгдон почувствовал, как кровь пульсирует в его венах.
— И что за изменения он производит?
Лэнгдон на миг закрыл глаза.
— Роберт, — прошептала она, — Как только вирус был выпущен в лагуну водохранилища, началась цепная реакция. Каждый, кто спускался в пещеру и дышал ее воздухом, оказался заражен. Они стали носителями вируса… невольными соучастниками, которые заразили вирусом других, раздувая пламя экспоненциального распространения болезни, разгорающееся по всей планете подобному лесному пожару.
Лэнгдон поднялся со скамьи и стал раздраженно ходить взад-вперед перед ней.
— Ну и что он же он делает с нами? — Повторил он.
Сиена молчала в течение долгого времени. — Вирус обладает способностью сделать человеческое тело … бесплодным. — Она неловко шевельнулась. — Бертран создал чуму бесплодия.
Ее слова поразили Лэнгдона. Вирус, который делает нас бесплодными? Лэнгдон знал, что существовали вирусы, которые могут вызвать бесплодие, но переносимый по воздуху болезнетворный организм, который действовал так путем генетических изменений, казалось, принадлежал другому миру … своего рода антиутопия будущего Оруэлла.
— Бертран часто рассуждал о таком вирусе, — сказала Сиенна спокойно, — но я никогда не предполагала, что он попытается создать его … с какой-то долей успеха. Когда я получила его письмо и изучила то, что он сделал, я была в шоке. Я отчаянно пыталась найти его и хотела попросить его разрушить свое творение. Но было слишком поздно.
— Постой, — прервал Лэнгдон, наконец обретая дар речи. — Если вирус сделает всех на земле бесплодными, то не будет никаких новых поколений, и человеческий род начнет вымирать … немедленно.
— Правильно, пристыженно отвечает она. — Вот только исчезновение не было целью Бертрана … на самом деле, совсем наоборот … вот почему он создал вирус избирательного действия. Пусть даже теперь Инферно присутствует в ДНК каждого человека и все станут передавать его по наследству, вирус «активируется» только у определенного количества людей. Другими словами, теперь все на Земле его носители, но он вызовет бесплодие только у случайно выбранной части населения.
— Какой… части? — Лэнгдон услышал сам себя, даже не веря, что задает подобный вопрос.
Итак, как вы знаете, Бертран был помешан на Черной Смерти — чума убила без разбору треть населения Европы. Он верил, что природа знает, как производит отбор. Когда Бертран сделал расчеты по бесплодию, он пришел в восторг, обнаружив, что смертность от чумы — один из трех — выглядела как точное соотношение, необходимое для того, чтобы начать отбор человеческого населения в управляемой пропорции.
Это чудовищно, подумал Лэнгдон.
— Черная чума проредила человеческое стадо и вымостила путь в Возрождение, — сказала она, — и Бертран создал Инферно как некий современный катализатор для глобального обновления … трансгуманистскую Черную Смерть … разница лишь в том, что те, у кого проявится заболевание, скорее не погибнут, а просто станут бесплодны. Принимая во внимание то, что вирус Бертрана уже распространился, одна треть мирового населения теперь стерильна … и одна треть от этого населения останется стерильной навсегда. Воздействие будет похоже на рецессивный ген … который передается всем потомкам, но проявляется только у маленького количества детей.
Когда Сиенна продолжила, у нее тряслись руки. — В своем письме ко мне Бертран казался довольно гордым и говорил, что он считает Инферно очень изящным и человечным решением этой задачи. — В ее глазах собрались новые слезы и она смахнула их. — Я признаю, что по сравнению с вирулентностью Черной Смерти, есть некое сочувствие в таком подходе. Не будет клиник, переполненных больными и умирающими, тел, гниющих на улицах, страдающих выживших, которые утратили своих любимых. Просто люди прекратят иметь так много детей. Нашу планету постигнет устойчивое снижение рождаемости, пока кривая численности населения и впрямь не перевернется, и наша популяция не начнет сокращаться и не создаст кратковременную впадину на графике человеческой экспансии. С помощью Инферно Бертран создал долговременное решение, необратимое решение … трансгуманистское решение. Он был специалистом в области зародышевой генетики. Он в корне решил проблему.
— Это генетический терроризм… — прошептал Лэнгдон. — Это меняет понятия о том, кто мы есть, кем мы всегда были, на самом фундаментальном уровне.
— Бертран не смотрел на это под таким углом. Он мечтал избавить человеческую эволюцию от существенного недостатка… дело в том, что наш вид просто очень плодовит. Наш организм таков, что несмотря на наш непревзойденный интеллект, мы не можем контролировать собственную численность. Нет толку от бесплатной контрацепции, образования или государственных программ. Мы продолжаем рожать детей… хотим ли мы этого или нет. Известно ли тебе, что ЦКЗ только что объявил, что почти половина всех беременностей в США незапланированные? А в слаборазвитых странах это число составляет более семидесяти процентов?
Лэнгдон и прежде видел эту статистику, и все же только сейчас он начал понимать скрытый в ней смысл. Как вид, люди подобны кроликам, которых завезли на некоторые острова Тихого океана и позволили бесконтрольно размножаться, в итоге они разрушили свою экосистему и в конечном счете вымерли.
Бертран Зобрист перепроектировал наш вид… в попытке спасти нас… превратив в менее плодовитую популяцию.
Лэнгдон глубоко вздохнул и пристально посмотрел на Босфор, не чувствуя почвы под собой, как плавающие вдалеке лодки. Сирены, раздающиеся с погрузочных доков, становились все громче и Лэнгдон чувствовал, что время заканчивалось.
И вот, что самое пугающее, — говорит Сиена, — это не то, что Инферно вызывает бесплодие, но скорее то, что он способен это делать. Воздушный переносчик вируса это квантовый прыжок … на годы впереди своего времени. Бертран внезапно поднял нас от темных веков генной инженерии и приземлил прямиком в будущее. Он освободил эволюционный процесс и одним движение руки дал нашему виду возможность переопределить себя. Пандора теперь вне ящика и ее никак не загнать обратно. Бернард создал ключи, которые изменят человеческую расу … и если эти ключи попаду не в те руки, Боже, помоги нам. Следовало никогда не создавать эту технологию. Как только я прочла письмо Бертрана, в котором он объяснял то, как достиг своих целей, я сожгла его. Затем поклялась найти его вирус и уничтожить все его следы.
