Патрик Бовен - Единственный, кто знает
Веро фыркнула:
— Все медсестры по нему с ума сходят. Но, кажется, ни с одной он не спит.
— Я смотрю, вы хорошо осведомлены, — сказала Марион, слегка поморщившись.
— О, я думаю, мы и половины всего не знаем…
— Тебе стоит попытаться его соблазнить.
— Что?!
— Это благотворно скажется на твоей карьере.
— Да вы с ума сошли обе!
Веро подняла указательный палец:
— Мы просто реалистки. Женщина руководствуется принципом необходимости, мужчина — принципом удовольствия. Поэтому женщина выходит замуж за мужчину, который ей полезен. А мужчина спит с женщиной, которая ему нравится.
— С чего ты это взяла?
— Уж поверь моему богатому опыту, — ответила Веро и, округлив губы, выпустила колечко дыма.
— А если он тебя не захочет, — добавила Иза, — то скажи, что есть еще мы!
Марион, пораженная, переводила взгляд с одной подруги на другую.
— Да вы, оказывается, настоящие нимфоманки! Я не собираюсь спать со своим шефом. И прежде всего — я романтик. Я хочу, чтобы мужчина заботился обо мне, интересовался, как я себя чувствую, что мне нравится… ну, я не знаю… дарил бы мне подсолнухи, потому что я их люблю. А этот тип — настоящий хам. Он только и умеет, что распекать.
— Если он с тобой плохо обращается, это как раз и может означать, что он к тебе неравнодушен, — заметила Иза. — Мужчины все такие.
— Но признай хотя бы, что он красавчик, — сказала Веро, — похож на Джонни Деппа.
Марион пожала плечами:
— С той только разницей, что считает себя богом.
— Может, он и не ошибается.
— Признайся, ты на него поглядываешь, когда он снимает халат, выйдя из операционной?
— Да нет же!
— Врет и не краснеет.
— Ну, хорошо. Немножко.
— И как тебе?
Марион вздохнула:
— Хорош как бог. И ягодицы, как у Джонни Деппа.
Все трое расхохотались.
— Ну что, отправляемся на галеры?
Марион сказала подругам, чтобы шли вперед, не дожидаясь ее: она решила покрепче зашнуровать кеды. С тех пор как стала работать в больнице, она носила «конверсы», чтобы во время непрестанной беготни по коридорам не так сильно уставали ноги. К тому же она боялась случайно подвернуть ногу, поэтому несколько раз в день заново перевязывала шнурки, чтобы они стягивали щиколотку плотнее: чужие переломы и вывихи, с которыми постоянно приходилось иметь дело, довели ее опасения едва ли не до паранойи.
Когда она опустилась на одно колено, ее взгляд случайно упал на стоявшую неподалеку скамейку. На ней, наполовину скрытый ветками рождественских елок, сидел человек в обычной одежде, он читал учебник анатомии. В следующий миг человек поднял голову, словно почувствовал взгляд Марион.
— Доктор Чесс?..
Он взглянул ей в лицо:
— Ба! Мадемуазель Марш.
— Э-э… а давно вы здесь?
— Да нет, не очень.
— Значит, вы нас не слышали?..
Он разглядывал ее своими ярко-зелеными глазами. Вид у него был отсутствующий.
— Нет, — ответил он, показывая ей небольшой плоский плеер. — Я слушал музыку. Это новая модель, сюда помещается много записей. Скоро, помяните мое слово, сотни и тысячи альбомов будут помещаться на каком-нибудь носителе размером с зажигалку… А что, вы мне что-то говорили?
— Нет-нет.
Сама не зная почему, Марион почувствовала легкое разочарование. Поистине, этот человек как будто живет в другом измерении. Так обычно вежливо говорят о тех, кого в глубине души считают чокнутыми.
— А скажите, Марион…
— Да?
— Разве вы не должны были навестить послеоперационных пациентов во второй половине дня?
— Да, конечно.
— Тогда почему вы здесь прохлаждаетесь?
Марион почувствовала, что краснеет. Она что-то пробормотала, повернулась и почти бегом направилась к больнице.
Вторая часть рабочего дня была такой же, как всегда — изматывающей как морально, так и физически. Пострадавших доставляли в приемный покой непрерывно, и Марион не представилось ни минуты, чтобы передохнуть. У нее сложилось такое ощущение, что это место концентрирует в себе всю мировую скорбь, и в каком-то смысле это было правдой. Ближе к вечеру она почувствовала недомогание — от усталости и постоянного недосыпания. Зайдя в туалет, померила себе давление: 90/50. Она разжевала кусочек сахара и запила глотком воды, чтобы давление хоть немного повысилось, но о своем состоянии решила никому не говорить. Вернувшись в приемный покой, она встала на весы. Сорок восемь килограммов. За две недели она потеряла два килограмма.
Медсестра спросила, все ли с ней в порядке. Марион кивнула и вернулась к работе.
Вот уже несколько дней у нее дрожали руки. Она стала замечать за собой, что может легко расплакаться при просмотре какого-нибудь дурацкого мелодраматичного сериала. Также она стала более обидчивой. Но она скорее умерла бы, чем призналась в этом.
Ее отец на нее рассчитывал. Он пожертвовал всем, лишь бы она добилась успеха.
Она должна выдержать.
В восемь вечера Марион походкой зомби вошла в раздевалку, Там орудовала шваброй уборщица, иммигрантка с Антильских островов. Она что-то резко произнесла, знаками указывая Марион, чтобы та не наступала на вымытый пол.
Марион уже не имела сил на ответ.
Чувствуя себя выжатой как лимон, она открыла свой шкафчик, положила на среднюю полку стетоскоп и молоточек для проверки рефлексов, повесила халат. Она уже собиралась закрыть дверцу, как вдруг какой-то посторонний предмет на верхней полке привлек ее внимание.
Марион смотрела на него, не веря своим глазам.
Это был цветок подсолнуха.
Глава 9
Сейчас
Марион стояла у окна, когда вошла Кора.
— Вот и я! — жизнерадостно воскликнула она, поднимая руки и демонстрируя наполненные продуктами пакеты. — Ну что, устроим праздник?
Марион повернулась к подруге.
Улыбка Коры растаяла почти мгновенно, как снеговик в печи. Она поставила пакеты на пол и сжала руки Марион в своих ладонях:
— Что случилось?
Марион кивнула на кота, вылизывающего свою миску:
— Он вернулся.
— Кто?
— Кот.
Она попыталась продолжить, но вместо этого разрыдалась.
Час спустя она завершила рассказ, упомянув также о прежних отношениях с Натаном, хотя в самых общих чертах.
— Просто безумие какое-то, — выдохнула пораженная Кора. — Итак, ты думаешь, что этот Троянец как-то связан с человеком, в которого ты была влюблена пятнадцать лет назад?
— Не знаю, — ответила Марион, вытирая глаза. — Может быть. Он прислал мне фотографию с подписью «Адриан Фог», я проверила по Интернету и выяснила, что хирург с таким именем действительно существует. Он живет в США. На фотографии Натан, это абсолютно точно.
Кора прошлась по комнате из стороны в сторону.
— Ты уверена, что не ошибаешься? Пятнадцать лет — долгий срок. Кто-то мог подделать фотографию. Или ссылки в Интернете. Возможно, для того чтобы тебя шантажировать — тем или иным образом.
— Нет. Это в самом деле Натан. К тому же я не представляю, зачем кому-то меня шантажировать. Но ты права — кое-что здесь не стыкуется.
— Ты о чем?
Марион поднялась с дивана, в углу которого все это время сидела, сжавшись в комок, словно в последнем прибежище.
— Троянец не предъявлял мне никаких требований. Он просто хочет, чтобы мы, он и я, отправились «спасать жизни». То есть выполнили некую миссию.
Она ощутила внезапный прилив воодушевления, словно ее мозг наконец-то заработал на полную мощность.
— Ведь если бы все шло как в полицейском сериале, Троянец потребовал бы от меня денег или еще что-нибудь, так?
— Понятия не имею. — Кора пожала плечами. — Я не смотрю полицейские сериалы.
— И потом, обычно преступник говорит нечто вроде «Ни в коем случае не сообщайте в полицию!». Но Троянец ничего такого не сказал.
— И какой вывод следует отсюда?
— Возможно, Троянец не преступник. Может быть, он душевнобольной.
— Какого типа?
— Подожди минутку…
Порывшись среди книг и бумаг, Марион достала старую компьютерную распечатку с лекциями, оставшуюся со студенческих времен, и зашелестела страницами.
— Вот. Психиатрическая семиология, второй курс: «Пациенты, страдающие параноидальным психозом, могут фиксироваться даже на абсолютно незнакомых людях. Они способны совершать немотивированные поступки, опасные для здоровья и жизни окружающих». — Она снова сложила листки. — Один из самых известных примеров — Эрнест Хемингуэй. Ему повсюду мерещились агенты ФБР. Если в данном случае мы имеем дело с чем-то похожим, то этот Троянец точно так же по какой-то причине зациклился на мне и теперь меня преследует. Кто знает, может, это мой сосед по лестничной клетке. Там какая-то жуткая семейка, постоянно скандалят, бьют посуду…
