Ричард Дейч - Карта монаха
Этот дом был не просто уединенным; здесь Майкл действительно чувствовал, что весь остальной мир остался где-то очень далеко. Одноэтажное, с высокими потолками, здание представляло собой результат прививки модерна к ранчо, сделанной неким архитектором шестидесятых. Снаружи выполненный из дерева и камня, дом вписывался в пейзаж, сливался с ним; за шесть месяцев, прошедших от момента покупки, Майкл практически ничего не изменил, только пристроил сзади гараж на три машины. Охранному предприятию, в котором он работал, удалось завоевать прочные позиции на рынке, что означало для трех служащих компании постоянную занятость и надежный доход. Благодаря неуклонному увеличению числа богатых домов и преуспевающих компаний поток заказов на установку охранных систем не оскудевал, а контракты на обслуживание заключались с завидной регулярностью. Кроме того, в последнее время возник спрос на консультирование, работу еще более выгодную.
Навстречу Майклу выбежали два сенбернара. Словно гигантского зверя, собаки усердно облаивали мотоцикл, пока Майкл не заглушил мотор. Ястребу было пять лет, Ворону — немногим больше года. В конце концов Майкл не выдержал и купил вторую собаку. Ворон был меньше Ястреба и по молодости лаял даже на тени, но отличался добродушием и общительностью. Майкл отпер дверь, и собаки вбежали в дом следом за ним. Бросив куртку на большой стол для игры в бридж, он направился прямиком на кухню. Откупорив пиво, опять достал письмо Мэри и дважды перечитал, вникая в каждое слово, сказанное ею «оттуда».
С Мэри Майкл был счастлив, так счастлив, что не раз испытывал страх однажды проснуться и обнаружить, что счастье ему только приснилось. С ней он в полном смысле становился самим собой — такое бывает только от любви. Она стала центром его жизни. Она любила его со всеми недостатками и ошибками. Она в него верила, вселяла в него оптимизм.
И все это погибло вместе с ней: с ее смертью ушли и вера, и любовь, и оптимизм, и надежда.
Но сейчас, когда он читал это ее письмо, прежние чувства пробудились. Даже после смерти Мэри сохранила способность успокаивать его и помогать ему правильнее относиться к некоторым вещам.
Он перечел последнюю строку ее письма:
«.. поэтому я прошу, чтобы ты сделал это не для себя, а ради меня. Я хочу, чтобы ты нашел своих настоящих родителей. Это моя последняя просьба. Я прошу тебя сделать это, потому что только тогда обрету покой, когда буду знать, что ты не один в этом мире. Семья делает нас целостными, она одна способна заполнить пустоту, образовавшуюся в сердце, и вновь подарить надежду, которая кажется навсегда утраченной».
Звонок телефона вырвал Майкла из мира его размышлений.
— Майкл Сент-Пьер? — Женский голос на той стороне провода звучал официально.
— Да.
— Вас беспокоит полицейский участок Байрем-Хиллз. С вами желает говорить капитан Делия.
Не успел Майкл ответить, как послышался щелчок переключателя. Время словно бы замедлило свой ход — а сердце Майкла, напротив, забилось быстрее. Уж кому-кому, а ему из полиции звонят не для того, чтобы обсудить последние новости.
За пять минут до этого Поль Буш наводил порядок в баре: расставлял по местам бутылки, полировал бокалы. Касса была полнехонька. О таком баре он мечтал всю жизнь. Жена Поля, Дженни, была обеими руками «за», когда он решил его приобрести; она понимала, что покупка бара ускорит отставку и тем самым устранит из жизни ее мужа хроническую опасность. Доход от бара превышал размеры его жалованья как полицейского. Был и дополнительный плюс: в баре можно было есть и пить за счет ресторана. И все же Полю недоставало погонь и всплесков адреналина.
Он как раз доставал деньги из кассы, когда зазвонил телефон.
— Черт вас всех дери. Ведь полночь уже, — пробормотал Поль.
Он взял трубку, думая о том, что неплохо бы вообще отключить телефон.
— Слушаю!
— Поль, говорит Боб Делия. Прости, что беспокою в такой поздний час.
Буш проглотил гнев и помолчал.
— Ничего, капитан.
— Похоже, какая-то машина вылетела за ограждение моста Кенсико.
— Как давно это случилось?
— Уже изрядно. Свидетелей пока нет, но, по нашим расчетам, с момента падения прошло не меньше часа. — Капитан помолчал, как будто отдавая скорбную почесть людям, так ужасно погибшим. — Слушай, братья Беннет уехали на неделю в Мэн, а кроме них, на такую глубину никто не ныряет.
В воздухе повис незаданный вопрос.
— Поль, если ждать до утра, понаедет пресса, и они будут повсюду совать свой нос, они ведь бесцеремонные. Не хочется, чтобы в утренних новостях показывали, как этих бедняг будут вытаскивать из воды.
Буш знал капитана Делию двадцать лет. Они не были друзьями, но сохранили взаимное уважение еще с тех времен, когда оба, служа патрульными на одном участке, не раз страховали друг друга и даже спасали один другому жизнь.
— Если бы был еще кто-нибудь, кому я мог бы позвонить…
Буш в пору службы в полиции был главным ныряльщиком. И именно он, когда это требовалось, управлялся с моторной лодкой. И то и другое нравилось ему гораздо больше, чем рутинная работа. Однако потребность в этом «морском» виде деятельности возникала крайне редко, такие случаи буквально можно было пересчитать по пальцам.
— Буду в пять. Но хочу кое о чем тебя попросить.
— Только скажи.
— Свяжись с Майклом, пусть прихватит снаряжение и ждет меня там.
Делия ничего не ответил. Повисло напряженное молчание. Хорошо зная капитана, Буш предвидел эту реакцию. Майкл был одним из его условно-досрочно освобожденных подшефных, и впоследствии они стали лучшими друзьями. Именно Буш полетел тогда в Европу на помощь Майклу, и когда он вернулся в Штаты весь в синяках и шрамах, Делия из кожи вон лез, чтобы упрятать Майкла за решетку, а вместе с ним и Буша. Но Поль не отступился от друга, защищал его, клялся, что тот невиновен. Тогда Делия, из уважения к долгим годам службы Буша, спустил это дело на тормозах, но к Майклу затаил глубокое недоверие.
— Ты ведь знаешь, я не ныряю в одиночку, — привел весомый довод Буш.
— Знаю. — Вздохнув, капитан сдался.
Майкл с Полем, двигаясь вброд, заходили все глубже. Гигантские прожекторы, закрепленные на ограждении моста, на высоте в шестьдесят футов над поверхностью, освещали воду вокруг. Мост с обеих сторон перекрыли, присутствовали лишь машины скорой помощи и полиция. Свидетелей несчастного случая не было, но прерывистый след длиной в тридцать футов наводил на размышления.
Майкл тысячи раз проезжал по этому мосту, каждый раз наслаждаясь видом безмятежных вод, обрамленных густым лесом. В трудные дни он обретал здесь утешение и покой, но сегодня… Глядя на озаренную луной воду, он понял, что больше никогда не сможет смотреть на озеро прежними глазами. Его неотступно преследовала картина: автомобиль, неумолимой силой вышвыриваемый через перила, пассажиры, в смертельном ужасе зовущие на помощь, которую им не суждено получить.
Оба — и Поль, и Майкл — были в полном облачении для ныряния, в гидрокостюмах, жилетах — компенсаторах плавучести, ластах и масках, у каждого имелись воздушный баллон, нож, компас, мешок и мощный подводный фонарь.
— Господи боже, как же давно я не плавал! Должно быть, лет двадцать! — произнес Майкл, когда они зашли достаточно глубоко и оттолкнулись от дна.
Майкл бросил взгляд наверх, туда, откуда лился слепящий свет прожекторов. С моста за ныряльщиками с волнением следила группа наблюдателей.
— А он-то думал, нам вместе больше не работать. — Поль жестом указал на капитана Делия.
Тот, стоя рядом со своими заместителями и врачами скорой помощи, также следил за их действиями, при этом с выражением крайнего недовольства на лице.
— По-моему, он чуть не удавился, когда оказалось, что надо обратиться за помощью к тебе. Что он сказал?
— Сказал, что звонит только потому, что ему понадобилась твоя помощь и в результате оказалось, что тебе нужна моя помощь. А вовсе не в том дело, что он меня о чем-то просит.
— А ты?
— Я сказал: «А что, если я откажусь?»
Поль улыбнулся.
— Ну и…
— Он послал меня и бросил трубку. — Плюнув в маску и растирая слюну по линзе, Майкл улыбнулся. — Надо же ему было как-то выпустить пар.
Поль с Майклом, внутренне готовясь к предстоящему, возможно, тяжелому зрелищу, старались не терять чувство юмора; таким способом они надеялись, с одной стороны, не утратить способности ясно мыслить, а с другой — сохранить самообладание.
Подплыв к предполагаемому месту погружения автомобиля, они в третий раз проверили друг у друга снаряжение, кивками подтвердили, что все в порядке, и начали спуск. Окунувшись, Майкл включил фонарь, продул уши и сквозь холодную прозрачную воду медленно поплыл вниз. Водохранилище Кенсико служило главным источником пресной воды для Нью-Йорка. Это было рукотворное озеро — в 1915 году его водами был затоплен город Кенсико. На дне и сейчас можно было разглядеть остатки прежнего мира: деревья, похожие на призраки, тянули свои безлиственные ветки вверх, словно стараясь уловить в свои сети зазевавшегося пловца. Улицы в наносах ила и кирпичные здания, погруженные в молчание, ожидали возвращения обитателей города. Город-привидение, живущий во мраке и тишине. Достигнув дна, Майкл с Полем разделили большой участок на квадраты и приступили к методичному прочесыванию. Когда Майкл поплыл в свою сторону, светом его фонаря было выхвачено из мрака старое здание полиции: решетки на окнах обволакивала слизь, сквозь прутья легко сновали рыбки.
