Донато Карризи - Подсказчик
— Ну и что? Что я такого сказал? — попытался защититься он.
— Ты забыл, что у нас совсем нет времени? — решительно возразила женщина.
— Коллега проделала долгий путь, и я подумал…
— В этом нет необходимости, — поспешила прекратить перепалку Мила. — Все хорошо, спасибо.
Миле совсем не хотелось спорить с Розой Сара, которая, несмотря на это, казалось, не слишком высоко оценила их союз.
Они дошли до стоянки, где была припаркована машина, и Борис сел за руль, Роза — рядом с ним, а Мила вместе со своей холщовой сумкой устроилась на заднем сиденье. Они тронулись в путь по улице, тянувшейся вдоль набережной реки.
Роза Сара выглядела несколько раздраженной оттого, что была вынуждена выступать в роли сопровождающей своей коллеги. Бориса, напротив, это нисколько не смущало.
— Куда мы сейчас направляемся? — робко спросила Мила.
Борис посмотрел на нее через зеркало заднего вида:
— В главное управление. С тобой будет разговаривать старший инспектор Роке. Именно он и проинструктирует тебя.
— Я никогда ранее не имела ничего общего с розыском серийных убийц, — уточнила Мила.
— А тебе и не нужно никого разыскивать. Об этом мы и сами позаботимся, — съязвила Роза. — Твоя задача — установить имя шестого ребенка. Надеюсь, ты изучила детали этого дела…
Мила не обратила внимания на нотки высокомерия в голосе коллеги, поскольку эта фраза напомнила ей про бессонную ночь, проведенную над папкой с документами. Снимки погребенных рук. Лаконичные заключения судебно-медицинской экспертизы относительно возраста жертв и хронологического порядка смертей.
— Так что же произошло в том лесу? — спросила она.
— Одно из самых жестоких преступлений последнего времени, — ответил Борис в пылу юношеского возбуждения, на мгновение отвлекшись от дороги. — Никогда не видел ничего подобного. Думаю, Роке здорово влетит от начальства. Вот он и писает кипятком.
Пошлый жаргон Бориса разозлил Розу, да, по правде сказать, и Милу тоже. Она не знала старшего инспектора лично, но поняла, что подчиненные не слишком его жаловали. Вполне очевидно, что Борис был человек прямой, но если он осмеливался говорить в подобном тоне в присутствии Розы, то это значило, что и она, хотя и не подавала виду, была с ним согласна. «Нехорошо», — подумала Мила. Она, независимо от возможных комментариев, могла и сама судить о Роке и методах его работы.
Роза повторила вопрос, и только тогда Мила заметила, что женщина обращалась к ней.
— Это твоя кровь? — Роза Сара повернулась к ней и указала вниз.
Мила посмотрела на бедро. На ее брюках проступили пятна крови, рана на ноге снова открылась.
Девушка прикрыла рукой пятно и попыталась найти какое-то оправдание.
— Я упала во время занятий бегом, — солгала она.
— Давай-ка залечивай свою рану. Нам вовсе не нужно, чтобы твоя кровь смешалась с каким-нибудь пробным образцом.
Мила неожиданно смутилась от этого упрека еще и потому, что Борис смотрел на нее в зеркало. Она надеялась, что на этом все и закончится, но Роза взялась приводить примеры:
— Был случай, когда один юнец, наблюдавший за сценой убийства на сексуальной почве, отправился по нужде в туалет жертвы. Мы шесть месяцев охотились за привидением, полагая, что это убийца забыл смыть за собой унитаз.
Борис улыбнулся, вспомнив этот случай. Но Мила попыталась сменить тему:
— А почему вы позвали именно меня? Разве не достаточно просмотреть объявления об исчезновениях за последний месяц, чтобы обнаружить девочку?
— Не спрашивай нас об этом… — ответила Роза с вызовом.
«Грязная работа», — подумала Мила. Вполне очевидно, что ее вызвали именно для этого. Роке хотелось поручить это дело кому-нибудь, не входившему в его команду, чужому для него человеку, чтобы затем, в случае если имя шестого ребенка не будет установлено, с полным правом облить его грязью.
Дебби. Аннеке. Сабина. Мелисса. Каролина.
— А семьи остальных пяти? — спросила Мила.
— Они уже, так же как и мы, направляются в управление для теста на ДНК.
Мила подумала про несчастных родителей, вынужденных подвергать себя лотерее ДНК, чтобы окончательно убедиться в том, что их родная кровинка жестоко убита и расчленена. От этого, должно быть, вскоре навсегда изменится и их жизнь.
— А что известно об этом монстре? — спросила она, пытаясь отвлечься от этой печальной мысли.
— Мы не называем его монстром, — заметил Борис. — Так ты его обезличиваешь. — Он обменялся с Розой заговорщическим взглядом. — Доктору Гавиле это не нравится.
— Доктору Гавиле? — переспросила Мила.
— Ты скоро с ним познакомишься.
Мила почувствовала себя в еще более неловком положении. Было очевидно, что недостаточное владение ситуацией выставляло ее в менее выгодном по сравнению с другими коллегами свете, и это давало им повод для насмешек над ней. Но и теперь она не произнесла ни слова в свою защиту.
Между тем Роза вовсе не собиралась оставлять Милу в покое и снова накинулась на нее с некоторой долей снисходительности в голосе:
— Видишь ли, милая, не надо слишком удивляться тому, что тебе с трудом удается понять суть происходящего. Наверняка ты очень хорошо справляешься с работой, но здесь совсем другая история, потому что у серийных убийц свои правила. То же самое можно сказать и про их жертв. Они не сделали ничего для того, чтобы оказаться в таком положении. Их единственная вина в том, что они просто оказались в неподходящем месте в неподходящее время. Или что при выходе из дому в их одежде присутствовал особый цвет, оказавшийся более привлекательным по сравнению с другими. Или, как в нашем случае, их вина заключалась в том, что они оказались детьми белых и им от семи до тринадцати лет… Не сердись, но об этих вещах ты не могла знать. В общем, ничего личного.
«Ну да, если бы это было так на самом деле», — подумала Мила. С момента их с Розой знакомства эта женщина любой разговор переводила на выяснение взаимоотношений.
— Я быстро учусь, — парировала она.
Роза, нахмурившись, посмотрела на нее:
— У тебя есть дети?
Мила не сразу нашлась что ответить.
— Нет, а что? Какое это имеет значение?
— А такое, что, когда ты встретишься с родителями шестой девочки, тебе придется объяснить им, по какой такой причине с их самой прекрасной дочерью на свете так скверно обошлись. А ты не имеешь ни малейшего понятия о них, о том, чего им стоило вырастить и воспитать ее, о бессонных ночах, проведенных ими у постели больной дочери, о деньгах, сэкономленных ими ради ее образования и обеспечения ее будущего, о том, как они играли с ней, вместе выполняли домашние задания. — Голос Розы звучал все более взволнованно. — А ты даже не знаешь, почему у трех из этих девочек ногти были окрашены блестящим лаком. Не знаешь, что у одной из них на локте остался старый шрам, который, возможно, появился лет в пять, после неудачного падения с велосипеда, и что все они были маленькими прелестными девочками с мечтами и желаниями, соответствующими этому невинному возрасту, оборванному навсегда! Ты ничего этого не знаешь, потому что никогда не была матерью!
— Hollie, — послышался сухой ответ Милы.
— Что? — непонимающе уставилась на нее Роза Сара.
— Марка лака — Hollie. Блестящий, с добавлением кораллового порошка. Месяц назад эта безделица распространялась вместе с журналом для подростков. Поэтому он и был у трех: журнал пользовался большим успехом… И потом, одна из жертв носила браслет удачи.
— Но мы не обнаружили никакого браслета, — возразил Борис, заинтересовавшийся разговором.
Мила достала из папки фотографию.
— Это — номер два, Аннеке. Кожа на запястье чуть светлее. Явный знак того, что она что-то носила на руке. Возможно, убийца снял браслет, либо она потеряла его, когда была похищена или когда пыталась оказать ему сопротивление. Все были праворукие, за исключением одной, третьей: сбоку на указательном пальце у нее остались чернильные пятна, она — левша. — Борис восхищенно смотрел на девушку, Роза, наоборот, пребывала в явном замешательстве. Мила же была на подъеме: — И последнее: номер шесть, та самая, имя которой неизвестно… Она была знакома с девочкой, что пропала самой первой, с Дебби.
— Черт побери, откуда это тебе известно? — спросила Роза.
Мила достала из папки фотографии первой и шестой рук.
— На подушечках указательных пальцев у обеих есть красная точка… Они сестры по крови.
Отделение ФБР при Управлении федеральной полиции занималось расследованием самых жестоких убийств. Роке возглавлял его в течение восьми лет и сумел реформировать стиль и методы его работы. Именно он сделал его доступным для гражданских лиц, таких как доктор Гавила, который благодаря своим трудам и исследованиям был единодушно признан самым продвинутым среди действующих криминологов.
