Игнасио Гарсиа-Валиньо - Милый Каин
Обзор книги Игнасио Гарсиа-Валиньо - Милый Каин
Игнасио Гарсиа-Валиньо
Милый Каин
Посвящается Ньевес, без которой эта книга просто не была бы написана
Благодарности
Этот роман был бы совсем другим без советов и помощи моих друзей, которые читали и перечитывали рукопись в ее разных редакциях. Это Симон де Сантьяго, Кораль Крус, Моника Мартин, Эдуардо Роман, Сильвия Элисес и, разумеется, Ньевес, моя жена. Всем им я выражаю свою сердечную благодарность за их ясность ума и великодушие.
Приятно видеть, когда другие страдают; еще приятнее самому заставлять других страдать.
НицшеОни были одного роду-племени — потомки Каина.
Трумэн КапотеВсе мы играем в шахматы с Судьбой. Нам известно, что выиграть у нее невозможно, но каждый испытывает непреодолимое желание оказать противнику достойное сопротивление.
Айзек Б. ЗингерГлава первая
Убить на лету
На экран монитора села муха. Она побегала по нему замысловатыми зигзагами и в конце концов остановилась не где-нибудь, а на с8, той самой клетке, куда он как раз собирался поставить своего белого коня.
«Интересно, она что, мысли читать умеет? — Муха самозабвенно чистила задние лапки. — Занятное насекомое, — подумал он. — Чего стоит только этот хоботок с присоской и лапки, которые могут цепляться за идеально ровное стекло. Ну-ну, если ты такая ловкая, посмотрим, сумеешь ли ты увернуться на этот раз».
Николас Альберт занес руку над мухой, резким круговым движением сумел поймать зазевавшееся насекомое, зажал его в кулак, поднес к уху и прислушался к испуганному жужжанию. Затем он несколько раз коротко, словно прицеливаясь, взмахнул рукой и изо всех сил швырнул пойманную муху в экран монитора. Насекомое ударилось о стекло и упало на стол. Через секунду муха зашевелилась, но взлететь уже не смогла. Контуженная и наверняка покалеченная таким сильным ударом, она лишь беспомощно и бестолково перебирала лапками, вертелась на одном месте. Николас без труда дорисовал в своем воображении взгляд насекомого, полный страдания, молящий о пощаде.
— Ах ты, бедненькая! — негромко произнес он.
Действуя предельно аккуратно, Николас зажал задние лапки мухи между ногтями указательного и большого пальцев, а потом с методичностью и скрупулезностью энтомолога оторвал ей одно за другим оба крыла. Насекомое, обезумевшее от боли, вновь рухнуло на письменный стол, пробежало по нему до самого края и свалилось в пустоту.
С лестницы между первым и вторым этажами дома донесся голос матери Николаса. Она позвала его по имени, но он не ответил. Внимание мальчика было поглощено поисками мухи, упавшей на пол. Ему казалось, что она должна была крутиться на одном месте где-нибудь неподалеку, как какой-то обезумевший волчок. Кораль Арсе процокала каблуками мимо его комнаты и, судя по всему, заглянула в соседнюю дверь — в комнату Дианы.
Конь был водружен на поле с8. Пока машина раздумывала над тем, как выйти из этой западни, Николас стал снова искать глазами муху и обнаружил ее совсем рядом с одной из ножек кресла. Она больше не шевелилась и даже не дергала лапками. Николас прицелился и накрыл ее метким плевком. Муха не пошевелилась.
«Ну что ж, значит, умерла».
Боковым зрением он заметил голову Арасели, проплывшую мимо него в оконном проеме. Часы в гостиной пробили половину восьмого. Он представил себе, как голова Арасели, напоминающая шар, зависший в воздухе и вечно улыбающийся во весь рот, плавает по саду в поисках своего туловища. Мама Николаса уже прошла по коридору второго этажа назад. Сын был уверен в том, что она не упустила возможности задержаться на секунду-другую перед зеркалом.
Отец что-то напевал в спальне. Так он делал всегда, завязывая и перевязывая галстук. Карлос Альберт постоянно оставался недоволен тем, как ему удавалось сделать это с первого раза. Он многократно повторял эту процедуру и неизменно мурлыкал себе под нос одну и ту же дурацкую песенку.
В ожидании ответного хода компьютера, призадумавшегося над его маневром, Николас переключил режим изображения и стаи вертеть перед собой на экране трехмерную проекцию шахматной доски.
Тем временем в саду голова Арасели наконец-то воссоединилась с туловищем. Служанка наклонилась, уперла руки в колени и пыталась уговорить Аргоса, чтобы тот отдал ей игрушку, зажатую в зубах. Пес нашел где-то в глубине сада игрушечный лазерный пистолет, издававший слабые скрежещущие звуки. Силы его подсевших батареек на большее уже не хватало.
— А не пора ли кое-кому непослушному в будку вернуться? — ласково, даже, пожалуй, излишне сюсюкая, отчитывала служанка собаку, словно разговаривала с расшалившимся ребенком.
Слон на пятой горизонтали по ферзевому флангу — хороший ход, начисто перекрывавший оперативный простор черному коню, прорвавшемуся было в тыл противника. Компьютер неплохо защищался, но партия потеряла былой блеск и загадочность, когда в ее ход перестала вмешиваться муха-телепат.
«Может быть, и не стоило убивать ее?.. Пусть сыграла бы партию до конца. Как знать, может, насекомое оказалось бы умнее компьютера. — Николас попытался представить себе партию, в которой его противником была бы муха. — Гонг! На ринге вес пера против веса мухи!»
Николас поменял на экране компьютера дизайн фигур из хайтековской стали на восточные игрушки. Его грозный конь тотчас же обернулся красным драконом, внешне очень симпатичным и вроде бы безобидным.
За спиной Николаса все еще слышались шаги матери. Кораль Арсе не слишком уверенно прохаживалась по дому и террасе в новых туфлях на шпильках.
«Мама терпеть не может этот тип каблуков. Она ведь высокая, стройная и красивая. На кой черт ей вообще сдались шпильки? Она ступает на них так неуверенно, будто действительно сомневается в прочности тоненьких каблучков».
Николас мельком отметил про себя, что мама где-то рядом, когда она на миг оказалась в поле его зрения, в очередной раз пройдя по террасе из угла в угол. Кораль надела длинную прямую узкую юбку. Она была очень красива и, как прекрасно знал Николас, просто ненавидела все эти бесконечные коктейли, устраиваемые ради начальства и столь важные для ее мужа. Почти все эти мероприятия по какой-то непонятной закономерности совпадали с неожиданными приступами головной боли, одолевавшими Кораль Арсе. Но на этот раз она решила, что будет нецелесообразно прибегать к этой отговорке, чтобы не обесценить ее вконец.
Мать снова позвала сына:
— Нико, ты где?
Мальчик прекрасно знал, как мама переживала из-за того, что никогда не знала, в какой части дома он находился. Впрочем, на этот раз долго искать ей не пришлось. Она вошла в нагретую солнцем душную гостиную и остановилась в дверном проеме. Голова Николаса торчала над спинкой кресла. Кораль Арсе подошла к сыну и села рядом с ним. Он искоса посмотрел на нее. От матери пахло духами.
— Выигрываешь?
Мальчик ничего не ответил и даже не повернул голову в сторону матери. Кораль Арсе придвинулась чуть поближе и положила руку ему на плечо. Она прекрасно понимала, что этот жест лишь больно ударит по ней самой. Он еще нагляднее продемонстрирует то безразличие, с которым относился к матери ее собственный сын. Тем не менее удержаться от этой ласки она не могла. Взгляд Николаса, устремленный в светящийся экран монитора, не выражал никакого интереса к тому, что происходило в мире, окружавшем его.
— Мы с папой сейчас уедем, наверное, на весь вечер. Арасели приготовит вам ужин. Макароны в холодильнике. Сыр сами добавите, кто столько хочет. Посмотри, чтобы сестренка съела все, что ей положат, и про десерт для нее не забудь. Сам знаешь, какая она лентяйка — сама никогда ничего не возьмет. Надеюсь, что к тому времени, когда мы с папой вернемся, вы уже будете спать.
Кораль Арсе встала, взяла пульт дистанционного управления и опустила электрические жалюзи.
«Не нужно сердиться на него, — уговаривала она себя. — Да, разумеется, обидно, что он относится ко мне с таким безразличием. Это, конечно же, несправедливо. Я такого не заслужила, но ведь уже обещала себе, что не стану давить на сына, буду уважать его право на собственный мир, пусть и такой замкнутый».
Со второго этажа спустился Карлос Альберт. По ходу дела он в подробностях описал преимущества прачечной, только что открывшейся рядом с новым торговым центром, по сравнению со старой, располагавшейся рядом с церковью.
Карлос Альберт заявил, что в древнюю прачечную он больше ни ногой, и спросил:
— Дорогая, ты готова?
Темно-серый, почти черный пиджак, галстуке замысловатым узором. Сорок лет, в отличной форме и шикарной упаковке. Набриолиненные волосы были эффектно зачесаны назад. За дверями уже призывно лаял Аргос, услышавший голос хозяина и предвкушавший его появление.
