Йоханнес Зиммель - Пятый угол
— Поздравляю. У твоих дружков отменный вкус.
— У повара вкус, а вернее нюх, еще лучше. Когда его арестовали, он без колебаний выдал всех своих приятелей бонз. За это секретная служба не сразу отправила его в лагерь. Он живет под домашним арестом и готовит. Но сегодня он не может стоять у плиты, его прошиб понос. Приходи же и спаси нашу вечеринку, Томас. Ради меня. У них есть седло косули. Ее подстрелил один специальный агент. Из арбалета.
— Курт, не стоит так много пить днем!
— Это чистая правда, он уложил его из скорострельного лука. Я этого парня знаю. На охоту он ходит всегда только с луком. Он уверяет, что звери от этого страдают намного меньше. Так, мол, гуманнее.
Сытые сегодня, мы едва ли вспомним, как было в те времена.
В июне 1946-го в Рурской области ежедневный рацион «нормального потребителя» составлял всего 800 калорий. На юге страны нормой считались 950 калорий. Занятые на тяжелых работах получали 1700, на самых тяжелых — 2100, шахтеры — 2400 калорий. В сентябре 1947 года основной рацион включал в себя только 7 граммов жира. Предвоенное потребление — 110 граммов. Всего лишь 14 граммов мяса входило в основной рацион в сентябре 1947 года. Предвоенное потребление — 123 грамма. Немецкое сообщество врачей в «Резолюции к продовольственному положению» указывало: минимальное количество жиров на душу населения должно ежедневно составлять от 40 до 60 граммов.
В утешение скажем: носитель ордена крови, который в эти тяжкие времена неплохо подстраховался от угрозы голода, пристроившись к американской секретной службе, благополучно перенес и диарею. Но, что бы ни случалось, с него всегда все — как с гуся вода. Сегодня он владелец одного популярного ресторана в большом городе на юге Германии…
13
Прелестный подарок сделал Гитлер своей любовнице, заметил Бастиан Фабр, очутившись вместе с Томасом Ливеном на кухне виллы:
— Вот уж не ожидал такого от вегетарианца, как считаешь, приятель?
— А ей-то что с того? Сейчас она мертва, — сказал Томас. — Думаю так: перед косулей сотворим пудинг с пармезаном, а после косули — что-нибудь сладкое. Янки это любят.
Дорогой и продвинутый читатель, прелестная и элегантная читательница! Тяжело и горько дается нам описание того, о чем придется поведать: никогда еще в прошлом — и вы сами тому лучшие свидетели — наш друг так не напивался. Но в тот упомянутый день 16 июля 1946 года на вилле несчастной возлюбленной Гитлера, то ли баловня, то ли жертвы судьбы, он набрался, как никогда раньше в своей жизни. И только наличием чудовищного содержания алкоголя в крови можно объяснить то, что приключилось с Томасом Ливеном в том его состоянии, которое с полным правом можно обозначить одним словом: катастрофа.
Вероятно, Бастиану следовало бы получше присматривать за своим хозяином. Однако в тот вечер он чрезмерно увлекся рыжеволосой официанткой. С этой несколько потасканной красоткой, которая четырнадцать месяцев назад, работая осведомительницей секретной службы, ночами дарила радость немецким солдатам, он отирался на кухне и в других местах. Так что неизбежное свершилось…
Курт Вестенхоф появился со своей красивой секретаршей. Трое американских агентов пригласили немецких подружек. Присутствовали и еще две весьма и весьма привлекательные дамы из так называемого Сборного пункта произведений живописи — одна в французской военной форме, другая в несколько поношенном белом платье с какими-то причудливыми цветами.
Даму в французской форме представили как мадемуазель Даниэлу. Томас уже знал ее — по голосу. Даниэла в передаче «Французский час» на «Радио Мюнхен» с постельными интонациями мурлыкала новейшие французские шансоны. Очаровательная персона стала бесспорно королевой бала.
Она совершенно затмила немецкую сопровождающую Кристину Тролль — девушку с длинными черными волосами, темными глазами в обрамлении длинных ресниц и крупным ртом. Она служила секретаршей в Сборном пункте произведений живописи.
Француженка рассказывала презабавные эпизоды из жизни этого учреждения. Дамы и господа, служившие в американском ведомстве по сбору произведений искусства, располагались в меньшей из двух «построек фюрера» на Кенигсплац. Их задачей был поиск и сбор тех предметов искусства, которые в период нацистского режима были конфискованы, разграблены и вывезены из оккупированных областей; это правило распространялось и на немецкую собственность, поменявшую своих владельцев.
По рассказу мадемуазель Даниэлы, нацисты в Париже «собрали» знаменитые коллекции Ротшильда, Гольдшмидта и Шлосса. Но куда были переправлены все эти сокровища?
Одних лишь картин нацисты «переместили» четырнадцать тысяч, только вот куда? Из монастыря Дитрамсцелль, монастыря Этталь, из соляных шахт Альт-Аузее детективы извлекли кое-что на свет Божий… но мало, мало по сравнению с исчезнувшим.
Американские войска после своего вступления передали немцам «постройку фюрера номер один».
— Все, что тут, можете забирать, это все равно только собственность Гитлера, — так, во всяком случае, несколько пронырливых мюнхенцев истолковали слова победителей. И «забрали» то, что нашли…
Некоторые из этих картин, повествовала мадемуазель Даниэла, позднее всплыли вновь, когда «Сборный пункт произведений искусства» при поддержке военной полиции произвел облаву в более чем тысяче частных квартир в домах, прилегающих к Кенигсплацу. Были найдены великолепнейшие бесценные картины мастеров, использовавшиеся в качестве подстилок под матрасы или вместо ставен на окнах.
Конечно, попользовались добром и американцы. Мадемуазель Даниэла рассказала, что довелось пережить торговцу произведениями искусства на Максимилиан-штрассе. В день освобождения Мюнхена к нему подъехал танк «Шерман». Экипаж вытащил торговца на улицу и показал ему картину, висевшую спереди на танке. У эксперта кровь застыла в жилах. То, что болталось на грязных, промасленных пластинах танка, оказалось не чем иным, как известной, помещенной во всех каталогах картиной Рембрандта «Портрет раввина из Амстердама» (оригинал!).
Торговец и солдаты не сошлись в цене. И тогда победители, скрежеща гусеницами, уехали со своим сокровищем. Куда? Никому не ведомо. С тех пор о том Рембрандте ни слуху ни духу…
Подобные рассказы забавляли хозяев и гостей. Пили джин и соки. Томас отправился на кухню навестить Бастиана, подавальщицу и седло косули. Он нашел всех трех в добром здравии. Бывшая помощница из секретной службы сидела на коленях у Бастиана. Внешне она сильно раскраснелась. Внутри же наверняка осталась коричневой. Томас проткнул вилкой седло косули и нашел, что здесь все обстоит с точностью до наоборот. Токующему Бастиану он дал соответствующие указания и возвратился в салон.
А здесь мадемуазель Даниэла все продолжала свои истории. Томас подсел к скромной и красивой Кристине Тролль и стал слушать. Он почувствовал, что в голове у него зашумело. Подозрительно блестели и глаза симпатичной брюнетки Кристины. Он сказал ей:
— Сейчас прибудет еда!
— Слава богу, а то я уже набралась, — призналась она глубоким низким голосом с хрипотцой. («Я так люблю глубокие низкие голоса, — подумал Томас. — Интересно, сколько лет малышке? Самое большее — двадцать пять. Гм. Весьма соблазнительна…»
Мадемуазель Даниэла и за едой продолжала развлекать присутствующих.
У Томаса испортилось настроение. «Я столько потратил сил на этот пармезанный пудинг, — думал он. — И никто даже не обратил внимания. Никто не похвалил». Как только он об этом подумал, сидящая рядом Кристина тихо сказала:
— Пудинг просто изумителен. Такой роскоши я еще никогда не ела.
Томас расцвел. Ах, что за девушка!
Когда подали седло косули, мадемуазель Даниэла как раз рассказывала о знаменитой исторической книге «Мировая хроника Шеделя», отпечатанной в 1493 году.
— …один из наших сотрудников две недели назад ехал через Тройбах под Крайбергом на реке Инн. У одного из крестьян он зашел — как бы это лучше выразиться? — в некую деревянную будку. (Смех.) И когда — пардон, я знаю, что говорю ужасные вещи — когда он захотел закончить свои дела, бумага и шрифт показались ему удивительно странными. (Вновь смех.) Дамы и господа, что мне вам сказать? Это были разрезанные страницы средневековой Всемирной хроники, вообще первой напечатанной книги мирового значения, они висели на ржавом гвозде в деревянном нужнике в Тройбахе под Крайбергом на реке Инн… (Оглушительный смех.)
Томас подумал с грустью: «И никто ничего не скажет о моем седле косули». Но тут тихо произнесла Кристина:
— И седло косули тоже фантастика. Вы гений. Это какой-то особый рецепт?
— Мой собственный. Я окрестил его баден-баденским седлом косули. В память о… гм… проведенном там прекрасном времени.
