Иоганнес Зиммель - Ушли клоуны, пришли слезы…
— …Лангфрост спас вам жизнь в самый последний момент, когда вы лежали на постели, а этот Антонио Кавалетти из «Генезис два» выстрелил в вас и промахнулся. Просто страшно подумать… Какой все-таки Лангфрост молодчина!..
Утро в аэропорту… Ни души… Тишина… Никогда я не испытывала такого чувства полной умиротворенности… Я подумала, что мы оказались в мире, где оживают сказки, в мире, где возможно счастье для двоих, счастье на вечные времена…
— …Лангфрост жил как бы на содержании у Майзенберг… Трудно себе представить, какой образ жизни приходится вести иногда агентам спецгрупп. В тот самый день Лангфрост оказался в цирке «Мондо»… Его людей кто-то предупредил… И одновременно ввел в заблуждение! Вот почему Лангфросту не удалось ничего предотвратить. Помните, как он ворвался в вашу телефонную будку?..
Когда я впервые пришла к тебе, в твою квартиру, ты читал своей дочурке сказку Оскара Уайльда… А в воскресенье мы вместе с Елей прокатились на прогулочном теплоходе… И она рассказывала мне о черепахе и об атолле Бикини… А потом ты подарил мне книгу, подробно рассказывал все о ДНК… А потом мы уже готовы были поцеловаться, сблизиться… Может ли он оказаться таким негодяем? Такой человек, как Ян? А что если может, подумала Норма. И испуганно подняла голову.
— Что вы сейчас сказали? — спросила она.
— Лангфрост — один из тех, кто нес гроб.
— Когда они украли у программы «Мир в кадре» пленку со съемками похорон, я подумала, что из-за него, но пленку украли в «Премьер шен» и в «Теле-2» тоже. А там Лангфрост не появлялся. Пленку похитили по другой причине?
— Скорее всего, существует и другая причина, — сказал Сондерсен.
— Спрашиваете: какая?
Она посмотрела на него со стороны. Лицо его потемнело от усталости.
— Вот уже и Франция, — сказал он. — Где-то здесь, на побережье, сорок два года назад молодые солдаты вскарабкивались на дюны. Американцы, англичане, французы и канадцы. Тысячи из них погибли. Но приказ они выполнили и своего добились. Вместе с Советами они разгромили нас и выиграли войну. Тогда они были союзниками и друзьями. А сегодня, — Сондерсен отвернулся, словно ему стало стыдно. — А сегодня… — повторил он очень тихо.
27
Самолет приземлился на аэродроме и вырулил на одну из отдаленных стоянок. Было ровно семь часов тридцать минут утра. По летному полю промчался и резко затормозил у трапа черный «пежо». Солнце стояло уже довольно высоко, и в его свете все самолеты в Орли, все здания, радарные установки и бензозаправщики казались позолоченными. Опять прекрасный осенний день, подумала Норма, вышедшая из самолета вместе с Сондерсеном. Из машины выскочили двое, и старший из них подбежал к Сондерсену. Он сразу представил его Норме.
— Это комиссар Жак Коллен из Полис жюдисьер. Я уже говорил вам, это коллеги нашего ФКВ.
Коллену за шестьдесят, он маленького роста, с морщинистым лицом и удивительно молодыми глазами.
— Мадам, счастлив познакомиться с вами. Я всегда восторгаюсь вашими репортажами.
— Вы очень любезны, мсье.
Второй достал из машины небольшой чемодан и тоже подошел к ним.
— Инспектор Брайтнер из ФКВ, — сказал Сондерсен.
— Ваши вещи, фрау Десмонд, — Брайтнер поставил чемодан перед Нормой. — Надеюсь, медсестры в Гамбурге выбрали подходящие.
— Не сомневаюсь. Благодарю вас.
— Летчики получили указание диспетчера оставаться на стоянке, — сказал Сондерсен.
— Да, — кивнул Коллен. — Должен, однако, предупредить, что эти трое исчезли.
— Исчезли… — протянул Сондерсен, не зная, что и подумать.
— Как сквозь землю провалились, — сказал Коллен. — Иначе не скажешь.
— Исчезли?
— По пути в Ниццу. Оторвались от моих ребят и улетели самым первым рейсом. В шесть тридцать утра. Когда мы передали в Орли их имена на пульт регистрации, самолет уже поднялся в воздух. Фатально!..
— «Если дело имеет малейший шанс провалиться, оно провалится», — сказала Норма.
— Сами себя цитируете? — спросил Сондерсен.
— Нет. Закон Мэрфи.
— Позора не оберешься, — сказал Коллен. — Я сообщил в Ниццу, в аэропорт и в полицию данные на всех троих. Поднял своих людей по тревоге. Они будут их преследовать по пятам. Так что далеко им не уйти.
— Но как им все-таки удалось улизнуть? — спросил Сондерсен.
Коллен пожал плечами.
— Когда работаешь с идиотами… — он пожевывал потухшую сигарету «голуаз».
— Идиоты и у нас не перевелись, — сказал Сондерсен. — В чем, в чем, а в них недостатка нет. Так как же им удалось?
— В доме на улице Ришелье, в котором живет Рено, есть подземный гараж, припоминаете? — Жак Коллен оказался живчиком и постоянно жестикулировал. — Конечно, я послал моих ребят в подвал. Когда те трое вышли и уехали, мои — за ними. До самого госпиталя де Голля. Машину Рено сразу пропустили на территорию, у них пропуск. А моих задержали. Пока они предъявили удостоверение, прошло не меньше минуты. Этот госпиталь — целый микрорайон. То и дело подъезжают и отъезжают санитарные машины, машины «скорой помощи» и прочие. Вот в одну из таких санитарных машин они и пересели… Теперь она стоит на стоянке перед аэровокзалом.
— Что ж, тогда вперед, в Ниццу! — сказал Сондерсен. — Вы с нами, мсье Коллен, не так ли? Брайтнер вернется в Гамбург. — Увидев первого пилота, высунувшегося в окно, крикнул ему: — Свяжитесь с диспетчером. Пусть даст вам курс на Ниццу!
— О’кей.
28
И снова они в воздухе.
Норма освежилась и переоделась в туалете. В салон она вернулась в ярком цветастом платье и белых туфлях.
— Устали? — спросил Сондерсен.
— Энергии мне не занимать, — для вида обиделась Норма.
В проходе появился второй пилот, расставил на столиках чашечки с кофе и пирожные на блюдечках.
— Пирожное? Кто это позаботился? — спросила Норма.
— Комиссар Коллен.
— Благодарю, мсье, — сказала Норма сотруднику Полис жюдисьер. — Такое внимание встретишь только во Франции.
Они сидели и попивали горячий кофе со свежайшими пирожными, а внизу проносились прекрасные пейзажи: поля, горы, долины, реки и леса.
«Места дивные, а мир отвратителен», — сказал Ян, подумала Норма. Ах Ян, Ян…
Минут через сорок пять из динамика послышался голос первого пилота:
— Над побережьем нам придется свернуть в сторону. Горят леса у Лазурного берега. Жара невыносимая. Горячий воздух поднимается очень высоко. Не волнуйтесь, если немножко покачает. Пожалуйста, пристегнитесь! Благодарю.
— Каждый год одна и та же история, — сказал Коллен. — Но на сей раз особенно плохо. Пожары бушуют почти по всей территории департамента за Каннами, за Ниццей, до самого Монте-Карло.
— Что значит — каждый год? Их поджигают? Пироманы какие-нибудь или безумцы? — спросила Норма.
— И это в том числе. Но не только. Никто ничего объяснить не в состоянии. Кое-кто предлагает даже вырубить леса. Представьте себе, сколько к нам приезжает разного народа! Все забито туристами. Сотни кемпингов. Катастрофа, да и только! На сегодняшний день погибло больше двадцати человек. Неизвестно, сколько получили тяжелые ожоги. Сгорело множество домов. Пожарные работают круглосуточно.
Самолет подрагивал. Солнце скрылось за черными клубами дыма. Внизу проплывали черные облака, вздымались языки пламени. Самолет задрожал сильнее.
— Все в порядке не тревожьтесь, — услышали они голос первого пилота. — Машина у нас маленькая, легкая. На рейсовых лайнерах вы ничего не ощутили бы. Но и они огибают район пожаров. Сейчас мы пойдем над морем, будет поспокойнее.
Вскоре черные облака и отблески пламени пропали. Под ними плескалось ослепительно синее Средиземное море. Синее, как небо сейчас. Норма видела, как по волнам скользит множество яхт. Их самолет сделал крутой заход на сушу.
— Ветер резко изменил направление, — доложил первый пилот. — Он гонит дым к Ницце. Не отстегивайтесь. Сейчас пойдем, как говорится, по кочкам. Но случиться — ничего не случится. Разрешение на посадку у нас есть.
Еще три минуты самолет летел под синим небом над синим морем, а потом они нырнули в стену дыма и оказались как бы во тьме. Сейчас машина довольно сильно дрожала, по проходу с грохотом покатился чей-то саквояж. Что в него такого наложили, уму непостижимо. Самолет то взмывал вверх, то резко снижался. Он словно превратился в мячик, которым играла неведомая сила. Электрические, освещавшие салон лампочки помигали немного и погасли окончательно. Самолет словно проваливался в дыру. Слишком быстро, подумала Норма, слишком быстро! Она почти физически ощущала усилия пилотов, старающихся посадить машину. Сейчас, днем, они оказались в ночи.
29
В зале международного аэропорта «Кот д’азюр» царил хаос.
