Александр Надеждин - Ахиллесова пята
– В каком месте, – произнес резидент, но уже каким-то обмякшим голосом. – Так сразу-то не сообразишь. Подумать надо. – Шумно, через ноздри, выпустив воздух, он, то ли задумчиво, то ли просто понуро, опустил голову.
Ахаян, посмотрев, по очереди, сначала на Иванова, потом на Бутко, вздохнул, затем поднялся с места и, подойдя к входной двери в кабинет, приоткрыл ее ровно наполовину.
– Зоя... – негромко произнес он, не переступая через порог, – открой-ка кабинет Хафизова и... проводи туда Гелия Петровича. И сделай-ка ему еще кофейку. А лучше чайку, покрепче. – Василий Иванович, обернувшись, посмотрел на продолжающего сидеть в прежней позе Минаева и так же негромко, не жестким, но и не мягким тоном, произнес: – Гелий Петрович! – Поймав медленно поднявшийся на него хмурый взгляд, он кивнул в сторону двери. – Ступай к Эльдару в кабинет, он сейчас в командировке. Там тебе лучше думаться будет. – Сопроводив взглядом молча и как-то грузно поднявшегося со своего места и прошедшего мимо него на выход человека в строгом темно-сером костюме, которого он еще совсем недавно прочил в свои преемники, Ахаян несколько секунд постоял, нахмурившись и опустив взгляд в пол, затем, видимо, дождавшись проводившую Минаева и вернувшуюся на место секретаршу, обратился к ней, еще больше понизив голос: – Ты посматривай там, чтобы он никуда... поняла? – Получив от нее, как можно было догадаться, молчаливое подтверждение того, что распоряжение понято, он добавил: – И не забудь... через пять минут. О’кей? – Получив, по всей видимости, повторное подтверждение, Василий Иванович закрыл дверь и, вернувшись на место, опустился в свое кресло.
В кабинете на несколько минут воцарилось немного напряженное и тягостное молчание. Хозяин его, небрежно развалившись в кресле и машинально поглаживая кончиками пальцев правой руки жесткую щеточку своих усов, задумчивым и немного отстраненным взглядом смотрел на стоящую перед ним на столе пустую кофейную чашку. Двое остальных присутствующих, почти одинаково потупив взоры и практически не шевелясь, застыли в выжидательных позах.
– Н-да, – взгляд Ахаяна наконец оторвался от фарфорового объекта сосредоточения его тайных дум и переместился на сидящий напротив него, немного поредевший оперсостав парижской резидентуры. – Ну что, братцы-кролики, какие будут мысли? – Взгляд сфокусировался на самом старшем из присутствующих здесь представителей вышеназванного оперсостава.
– Да какие сейчас могут быть мысли, Василий Иванович, – разведя руками и мелко тряся головой, с кисловатой улыбкой ответил представитель. – Я, на самом деле, просто в шоке. Такой поворот сюжета. Голова совсем не соображает. Сплошной, как говорится, сумбур вместо музыки.
– Ну что ж ты так? Где же наша хваленая эмоционально-волевая устойчивость?
– Кем хваленая? – Бутко устремил на шефа немного удивленный взгляд.
– Как кем. Во всех характеристиках... черным по белому... характер нордический, стойкий... при попадании в сложные оперативные и жизненные ситуации отличается выдержкой, ясностью ума и умением быстро, четко и правильно анализировать и оценивать складывающуюся обстановку, – шеф немного помолчал и, пожевав губами, не очень понятно зачем, добавил: – К врагам рейха беспощаден.
– Ну... – замялся характеризуемый и снова, с улыбкой, развел руками.
– Ладно, – вздохнув произнес Ахаян и перевел взгляд на Иванова. – Ну а ты, хлопчик, что скажешь?
Хлопчик неопределенно пожал плечами:
– Я же вам, Василий Иванович, вчера уже высказал свою точку зрения.
– Высказал, – согласился Василий Иванович. – Ну так повтори ее, для своего непосредственного начальства.
Иванов, встретившись с непосредственным начальством взглядом, опустил глаза и, как бы не очень охотно, протянул:
– Ну... я очень много думал обо всей этой ситуации. И на пароходе. И особенно два последних дня. Анализировал. Сопоставлял. И мне... я, может быть, не могу это достаточно четко сформулировать, но... мне почему-то все больше и больше кажется, что... мы действительно имеем дело с какой-то то ли подставой... то ли провокацией, то ли я еще не знаю с чем.
– А почему... вам так кажется? – внимательно глядя на него, спросил Бутко, но тут же повернул голову налево. – Я могу, Василий Иванович?.. – Он сделал рукой в сторону Иванова жест, призванный пояснить невысказанное им окончание фразы.
– Конечно, что ты спрашиваешь. Давай, давай, пытай его, терзай. Он твой, – Ахаян посмотрел на Олега и ободряюще кивнул ему. – Ну, рассказывай, почему тебе чего-то там кажется.
Олег наморщил лоб:
– Я даже не знаю, с чего начать. Надо подумать.
– Не надо думать, – категоричным тоном протянул сидящий напротив него в кресле человек в темно-синем костюме. – Великие начинания не обдумывают, как учил Цезарь. Ты же вчера меня очень толково и складно посвятил во все свои сомнения.
– Ну... вчера, как-то само собой получилось.
– И сейчас получится. Ты только начни, а там пойдет. Начал – половину дела сделал.
– Ну хорошо, – решительно вздохнул и тут же выдохнул Иванов. – Во-первых, одним словом, у меня сложилось впечатление, что мое появление на лайнере не было неожиданностью.
– Для кого? – поднял бровь Бутко.
– Для нашего объекта. Напротив, «Матрена», как я полагаю, знала заранее о том, что я там появлюсь.
Переварив услышанное, заместитель резидента поднял вверх палец:
– Простите, я хотел бы сразу уточнить. Вы хотите сказать, она знала, что с ней на одном судне будет находиться... кто?.. некий российский дипломат, следующий в Нью-Йорк по своим служебным делам, что соответствует разработанной нами легенде... представитель российской разведки, следующий под вышеупомянутым прикрытием... или?..
– Или же... может быть... не исключено... ей откуда-то стало известно, что это буду именно я. Конкретно, Олег Иванов. Повторяю, у меня сложилось такое впечатление. Которое со временем не ослабевало, а, наоборот, только крепло.
Бутко, нахмурившись, задумчиво опустил глаза, но вскоре снова их поднял:
– А как оно у вас сложилось? Почему?
– Первым меня на эту мысль навел, как ни странно, «Попутчик». Артюхов. Когда он, на второй день путешествия, утром рассказывал мне о своем общении с «Матреной»... в казино... в баре... на ужине... то сказал, что заметил в ее поведении какую-то неестественность... в поведении, в манерах... как бы настороженность. Так, словно она ожидала, что к ней на пароходе подкатит какой-нибудь русский. Да только не тот, который подкатил, а совсем другой. У меня тогда его слова почему-то сразу засели в голове. И я решил проверить эту... гипотезу... или версию.
– Каким же образом?
– Пойти от противного. То есть не оправдать ее ожиданий. Одним словом, некоторое время не предпринимать инициативных попыток, с моей стороны, вступить с ней в контакт. Выждать. Посмотреть, как она сама будет вести себя в такой ситуации.
– Но вы же, насколько я помню, сказали, что первая встреча между вами произошла тоже во вторник. Что-то вы там смоделировали.
– Ну... смоделировали, да. Но дело-то все в том, что мы не искали с ней встречи. Мы, вернее, Артюхов просто намекнул «Матрене», где мы в определенное время будем с ним находиться. Конкретно – в спортивном зале.
– И что... она туда тоже пришла?
– Нет. Мы с ней встретились по пути из зала. Там на выходе, практически от самых дверей, тянется вереница всяких модных магазинов. И из одного из них она как раз и выпорхнула нам навстречу. Носом к носу.
Бутко скривил немного скептичную гримасу:
– Она ведь у нас модница. Согласитесь, это могла быть и чистая...
– Случайность, – закончил за него начатую фразу Иванов. – Согласен, могла.
– Всем в мире правит случай, – голосом античного философа произнес со своего места хозяин кабинета. – Случаем правит Господь Бог. Но он, по своей доброте, частенько передоверяет это право... кому?
– Разведке, – не задумываясь, ответил самый молодой из присутствующих.
– Точно, – степенно кивнув головой, подтвердил Ахаян.
– Но... как бы то ни было... – Олег вновь вернул разговор из сферы абстрактных размышлений в практическое русло, – я счел необходимым проверить. Ведь, как нас учили, когда что-то происходит один раз, это случайность, второй – совпадение, третий – закономерность. Поэтому в ходе состоявшейся между нами недолгой беседы мы договорились все втроем в тот же вечер, после ужина, встретиться в баре. Но я на эту встречу не пришел и, как уже тоже об этом говорил, где-то на двое суток исчез из поля зрения объекта. Конечно... – Олег обращался уже непосредственно к Бутко, – я с вами абсолютно согласен, это было весьма рискованно. Ведь, если мои предположения оказались бы ложными и «Матрена» не вела никакой игры, то я мог просто-напросто потерять время и в конечном итоге не решить поставленную передо мной задачу.
– А они оказались не ложными?
– Мне кажется, что нет.
– Ну-у... кажется!
