Чингиз Абдуллаев - Сотвори себе мир
Богданов понимал, как сложно будет действовать без оружия, однако за годы своих командировок научился почти всегда обходится без пистолета, применяя подручные технические средства, никогда не подводящие его. Трудность состояла как раз в другом. Вычислить нужного человека и опекавшего его посредника. И постараться не ошибиться. Иначе легко можно было убрать агента, имевшего столь ценные документы, дав возможность, в свою очередь, посреднику беспрепятственно продать эти документы сотрудникам ЦРУ. Наконец, нужно было вычислить по возможности и самого сотрудника из Лэнгли, приехавшего на Маврикий за документами. Это делало их задачу очень сложной, но никаких других вариантов не существовало. Встреча должна состояться через несколько дней на Маврикии, и они оба должны успеть попасть на этот благословенный остров до начала намеченного срока.
Судя по бурному началу в Кельне, их ожидало не менее трудное продолжение на Маврикии. Оба офицера понимали это без лишних слов. Именно поэтому разговор в баре шел вполголоса. Выбранный в конце небольшого зала столик вполне соответствовал теме их беседы.
— Откуда они могли знать о нашей встрече? — хмурилась Миронова. — Ведь это было не в интересах убитого — рассказывать всем о предстоящем контакте.
— Они были знакомы с этим Халлером, — тихо произнес Богданов.
— Видимо, да, — согласилась Миронова, — и не просто знакомы. Кто-то очень умело просчитал, что именно этот связной может вывести наше ведомство на Халлера. Нужно передать запрос в Москву, чтобы проверили всех людей, близко знавших нашего убитого друга. Халлер был из числа его знакомых.
— Вы правильно рассуждаете, — согласился Богданов, — а нам нужно будет на Маврикии обратить внимание и на то, как посредник будет вести себя в отношении самого Халлера. Он вполне может решить сам начать свою игру. Или от имени своей организации. Сумел же этот посредник выйти на ЦРУ без помощи Халлера, хотя тот наверняка крупный профессионал из бывших разведчиков ГДР.
— Если бы наши имели доступ к Маркусу Вольфу, — пожалела Миронова, — но к нему нельзя даже подойти. Он находится под постоянным наблюдением контрразведки ФРГ .
— Из этого ничего не выйдет, — согласился Богданов, — он ведь много раз заявлял, что не выдаст ни одного агента, ни одного своего товарища. Как бы мы смогли доказать бывшему шефу восточногерманской разведки, что неизвестный Халлер хочет продать документы? Может, мы просто хотим сдать его властям ФРГ, как сдали в свое время самого Вольфа. Если мы выдали даже Хонеккера.
— Я помню, как это было, — Миронова посмотрела по сторонам, хотя разговаривали они по-испански, — видела по телевизору. Целый день показывали эти кадры. Как его ведут по лестницам, как подводят к машине и как он поднимает свой кулак. Такой позор на весь мир. После этого один из наших агентов просто отказался с нами сотрудничать, заявив, что не хочет иметь дело с беспринципными людьми. Представляете?
— Он был уже завербованный агент? — удивился Богданов.
— Почти. Еще не успел приступить к активной деятельности, мы его только завербовали. И сразу отказался. Такое откровенное предательство очень действует на психику любого агента. Если выдали лучшего друга страны, человека, с которым целовались все наши лидеры от Хрущева и Брежнева до Горбачева, тот что можно говорить о простом агенте. Его сразу сдадут, как только появится малейшая опасность. Так примерно рассуждают агенты.
— У вас своя специфика, — осторожно заметил Богданов, — вы имеете дело с агентами, поставляющими вам информацию, с нелегалами, с чиновниками, согласившимися на сотрудничество. У меня несколько другая специфика.
— Вы, очевидно, считаетесь, хорошим специалистом? — спросила Миронова, посмотрев на его волосатые руки.
Он не смутился. Не стал прятать руки.
— Да, — сказал он, — очевидно, хорошим, если послали с вами, подполковник. Просто у каждого свои задачи. Я выполняю свои в меру своих возможностей.
— Простите, — мягко произнесла она, — я не хотела вас обидеть.
— После вчерашнего вечера это вряд ли возможно, — улыбнулся он, — вы уже сказали все, что хотели сказать.
— По-моему, вы сексуальный маньяк, — сказала она без прежнего энтузиазма.
— Спасибо.
— Нет, правда. Вас действительно так задели мои вчерашние слова?
— А вы как думаете?
— Ну, вы тоже были хороши. Влезть в постель женщины, даже не спрашивая ее согласия. Согласитесь — это предел хамства.
— Смотря к какой женщине. По легенде вы — моя жена. А по делу — мой напарник. И хотя я часто работал один, но если бывали напарники-женщины… Вы меня понимаете?
— И ни одна не отказала?
— Во всяком случае, не в такой форме.
— Хорошо, — улыбнулась она, — будем считать, что вчера я неадекватно прореагировала на ваше предложение. Кстати, примите мою благодарность за ваши сегодняшние действия. Они безупречны. Похоже, я осталась в живых только благодаря вам.
— Вы слишком скромны, когда не нужно. Любая другая женщина на вашем месте минут десять кричала бы благим матом, потом минут пять пыталась бы выяснить, почему я хочу уложить ее на грязный асфальт. И еще столько же времени приводила бы себя в порядок. Я уже не говорю о том, что почти наверняка любая женщина постаралась бы подсмотреть, кто это так лихо стреляет, и подняла бы свое прелестное личико. В этом случае пули не задели бы моей руки. Они бы точно попали вам в голову. У вас реакция настоящего профессионала. Мгновенная реакция и понимание момента.
— Без вас я сегодня не сидела бы за этим столом. Все равно, спасибо.
— Пожалуйста, — буркнул он, — это моя работа.
— Когда, думаете, нам лучше выехать из отеля?
— Завтра утром.
— Вы же говорили, что у нас вечерний рейс, — напомнила Миронова.
— Забота о вашей безопасности тоже входит в мои обязанности. Мы не можем ждать до вечера. Лучше поедем завтра утром куда-нибудь на прогулку в ближайший город. А вечером вернемся в Кельн и уедем в Париж. Оставаться в отеле еще целый день — небезопасно. В городе не так много отелей такого класса. Нас могут вычислить.
— Понимаю, — серьезно ответила она, — тогда нам придется сдать наши чемоданы в камеру хранения на вокзале.
— Так и сделаем.
— Между прочим, — вдруг спросила она, — вы знаете, что у вас в багаже нет приличного купального костюма?
— Какого костюма? — не понял он. — Вы шутите? У меня есть плавки.
— Сеньор де ла Мендоса, — терпеливо заметила Миронова, — это уже моя сфера деятельности. Я работаю в других странах уже много лет. Купальный костюм такого сеньора не может состоять из одних плавок непонятного цвета. У вас должен быть специальный халат, тапочки, шапочка, простите, трусы, и все одного цвета и желательно купленное в очень известном магазине.
— Это действительно так важно? — покачал головой Богданов. — Никогда не думал про это.
— У высшего света свои законы. Вы играете в теннис?
— Конечно, нет.
— Вам повезло. Иначе пришлось бы покупать и всю амуницию для тенниса. Такова атмосфера того самого отеля, куда мы с вами направляемся.
— Спасибо, что предупредили. Завтра будем искать шапочку и халат, — махнул рукой Богданов.
В эту ночь они снова спали раздельно. И, к его чести, он уже не пытался лечь с ней. Но об этом все равно сожалел, как и любой мужчина на его месте. Когда рядом красивая женщина, очень трудно быть порядочным человеком.
Глава 7
Труп погибшего Вайса доставлен к экспертам почти сразу после обнаружения. На этот раз результаты вскрытия были на столе у Крюгера через три часа после приезда Мюллера. Сомнений уже не было. Убийства Штенгеля и Вайса были связаны с убийством фрау Шварц. Экспертиза дала заключение: в обоих случаях стреляли из одного и того же пистолета. А вот в случае с автомобилем Штенгеля эксперты сделали очень интересное заключение. Шина автомобиля была пробита девятимиллиметровой пулей, выпущенной из специального штурмового пистолета бесшумного действия, известного как модификация чешского пистолета «скорпион».
Парадоксальность заключалась в том, что подобные штурмовые пистолеты, называемые «волнорезами», имелись на вооружении только у сотрудников бывшего КГБ СССР и были известны в Германии под кодовым номером «С2 91 S». Применение таких пистолетов в Германии прежде почти не было зафиксировано, они попали в компьютерную сеть немецкой криминальной полиции лишь благодаря частичным сведениям бывшей восточногерманской полиции. Теперь у Крюгера был более чем достаточный повод для командирования Нигбура в Москву.
Этот день Крюгер потратил на хождение по инстанциям с обоснованием своего решения послать Нигбура. Ему повезло. Мюллер занимался убитым Вайсом и не мешал ему, так как, узнай кто-нибудь из чиновников Министерства иностранных дел или его собственного полицейского ведомства, что он отправляет в Москву бывшего полицейского ГДР, командировка никогда бы не состоялась. Вечером традиционный немецкий бюрократизм наконец был сломлен, и Нигбур даже получил документы, разрешавшие обращаться в посольство России в Бонне. В тот же вечер он вылетел в Бонн. А Крюгер поехал к Мюллеру узнавать последние данные по обыску дома Вайса.
