Треваньян - Шибуми
Ле Каго повернулся к Даймонду:
– Я хочу пролить хоть лучик света на эту историю, специально для вас, американского гостя моего друга. Всем известно, что баски и фашисты – злейшие враги с незапамятных времен. Но мало кто знает причину этой старинной неприязни. Это, по правде говоря, наша вина. И я наконец признаюсь в этом. Много лет тому назад у басков была привычка справлять большую нужду на обочине дороги; таким образом мы лишали фалангистов их основного источника питания. Это истинная правда, клянусь Мафусаилом и его морщинистыми яй…
– Беньят! – прервала его Хана, кивком головы указывая на девушку.
– …клянусь Мафусаилом и его морщинистым лбом и ясным умом! Что с вами? – спросил баск Хану, и глаза его стали влажными от несправедливо нанесенной обиды. – Не думаете ли вы, что я забыл, как надо вести себя в обществе?
Хел отодвинул свой стул и поднялся.
– Нам с мистером Даймондом надо обсудить кое-какие вопросы. Предлагаю перейти пить коньяк на террасу. Вы, может быть, еще успеете подышать воздухом, пока не пойдет дождь.
Мужчины, миновав центральный холл, вышли в японский садик: Хел взял Даймонда под руку.
– Позвольте, я поддержу вас, здесь так темно.
– О? Мне известно о вашей мистической способности предчувствия, но я не знал, что вы можете также видеть в темноте.
– Я не вижу в темноте. Но мы на моей территории. И, пожалуй, совет не забывать об этом пришелся бы вам кстати.
Хел зажег две керосиновые лампы в Оружейной и указал Даймонду на низенький столик, где стояла бутылка коньяка и два стакана.
– Налейте себе сами. Через минуту я присоединюсь к вам.
Он взял одну из ламп и поднес ее к шкафу, сплошь заполненному выдвижными ящичками с рядами карточек – около двухсот тысяч карточек в общей сложности.
– Могу я предположить, что Даймонд – ваше настоящее имя?
– Да.
Хел перебирал карточки в поисках той, где содержались все основные данные о Даймонде.
– А ваши инициалы?
– Джек О.
Даймонд улыбнулся про себя, сравнивая примитивную карточную систему Хела с собственной, сложнейшей, усовершенствованной до предела информационной системой – “Толстяком”.
– Я решил, что нет никакого смысла называть себя вымышленным именем, поскольку вы могли бы заметить фамильное сходство между мною и моим братом.
– Вашим братом?
– Разве вы не помните моего брата?
– Так сразу не припомню, – пробормотал Хел, перебирая одну за другой карточки, стоявшие в ящичке. Поскольку в картотеке Хела содержалась информация на шести языках, заглавные буквы расположены были по фонетическому принципу: “D. D-A, D-AI дифтонг, D-AI-M…” – А, вот оно! Даймонд Джек О. Выпейте коньяку, мистер Даймонд. Моя система карточек несколько громоздка, и с тех пор. как я удалился от дел, мне ни разу не приходилось к ней обращаться.
Даймонд был удивлен, что Хел даже не помнит его брата. Желая скрыть минутное замешательство, он взял со стола бутылку и стал рассматривать этикетку.
– “Арманьяк”?
– Хм-м-м, – Хел, держа в уме перекрестные ссылки на указатели, доставал нужные карточки. – Мы тут живем совсем близко от провинции Арманьяк. Попробуйте – этот коньяк очень старый и очень хороший. Итак, вы являетесь служащим Компании? Из этого я могу сделать вывод, что, благодаря вашей компьютерной системе, вы уже в достаточной степени информированы обо мне. Дайте мне немного времени, чтобы я мог нагнать вас.
С бокалом в руке Даймонд прошелся по Оружейной, оглядывая необычное оружие, лежавшее в ящичках и на полках вдоль стен. Некоторое он узнавал: баллончики с нервно-паралитическим газом, пневматические, стреляющие осколками стекла установки, пистолеты с сухим льдом и тому подобное. Но другие предметы были ему совершенно незнакомы: простые металлические диски; устройства, по виду напоминавшие два прутика пекана, соединенные железным кольцом; небольшой конусообразный наконечник вроде наперстка, который, если его насадить на палец, впивался в него своим смертоносным острием. На столе, рядом с бутылкой “Арманьяка”, Даймонд обнаружил маленький автомат французской марки.
– На удивление банальный вид оружия среди всей этой вашей экзотики, – заметил он.
Хел оторвался от карточки, которую читал.
– О да, я заметил его, когда мы вошли. В действительности, это не мой. Он принадлежит вашему сотруднику, этому неотесанному простаку из Техаса. Я подумал, что без него он будет чувствовать себя свободнее.
– Вы заботливый хозяин.
– Благодарю вас, – Хел отложил в сторону прочитанную карточку и выдвинул другой ящичек, чтобы достать следующую.
– Этот автомат о многом может нам поведать. Само собой разумеется, что вы решили не брать с собою оружия, опасаясь неурядиц при посадке в самолет. Таким образом, ваш парень получил оружие уже здесь. Его марка говорит нам о том, что он был получен от французских полицейских властей. А это, в свою очередь, означает, что они у вас в кармане.
Даймонд пожал плечами:
– Франция, как и любая другая промышленно развитая страна, нуждается в нефти.
– Конечно. Ici on n’a pas d’huile, mats on a des idees<Здесь нет нефти, зато здесь есть идеи (франц.)>.
– Что это значит?
– Да так, ничего особенного. Просто один из лозунгов французской международной пропаганды. Так, я вижу, майор Даймонд из Токио был вашим братом. Это любопытно, во всяком случае, представляет определенный интерес.
Теперь, присмотревшись повнимательнее, Хел обнаружил некоторое сходство между братьями: узкое, заостренное книзу лицо, глубокие, слишком близко посаженные, черные глаза, загнутый крючковатый нос, тонкая верхняя губа и чрезмерно толстая бескровная нижняя, некоторая скованность, напряженность в движениях.
– Я думал, вы догадаетесь об этом сразу, как только услышите мое имя.
– На самом деле я уже почти что забыл о нем. В конце концов, мы ведь с ним в расчете. Итак, вы начали свою службу в Компании с работы над “Программой раннепенсионного возраста”. Это некоторым образом перекликается с карьерой вашего брата.
Несколько лет назад Компания обнаружила, что ее служащие, достигнувшие пятидесятилетнего возраста и перешедшие за этот рубеж, начинают работать гораздо менее продуктивно, и это как раз в то время, когда Компания выплачивает им наибольшее жалованье. Проблема была представлена “Толстяку”, который в качестве решения предложил создать Комиссию по раннепенсионному возрасту, которая займется организацией аварий и несчастных случаев, с целью устранения небольшого процента этих служащих. Предполагалось, что эти случаи будут происходить в отпускное время, а безвременный конец должен наступать в результате удара или сердечного приступа. Выполнение этой программы принесло Компании значительную экономию средств. Даймонда повысили в должности, назначив начальником этого подразделения, после чего он продвинулся еще на одну ступень, получив полномочия осуществить от имени Компании контроль над ЦРУ и Агентством Национальной Безопасности.
– …Похоже на то, что вы с вашим братом нашли способ соединить свои природные садистские наклонности с получением немалой прибыли от большого бизнеса: он – служа в армии и ЦРУ, вы – работая на нефтяные концерны. Оба вы – замечательные образчики Американской Мечты, неотделимой от торгашеской деятельности, сделок и всего, что с этим связано, двое блестящих молодых людей, старавшихся подняться повыше по служебной лестнице.
– По крайней мере, ни один из нас не стал наемным убийцей.
– Чушь! Убийцы все, кто работает на Компанию, истощающую земли и заражающую воздух и воду. То, что вы и ваш никем не оплаканный брат убивали под прикрытием высоких слов о патриотизме и служении государству, совсем не означает, что вы не являетесь убийцами; это свидетельствует только о том, что вы – трусы.
– Вы считаете, что трус сунулся бы добровольно в ваше логово, как это сделал я?
– Определенная разновидность трусов – да, трус, который боится собственной трусости.
Даймонд слегка растянул губы в усмешке:
– Вы и в самом деле ненавидите меня, а?
– Ничего подобного. Вы не являетесь личностью, индивидуумом, вы – частичка организации. Вас нельзя ненавидеть как отдельного человека; вас можно ненавидеть только как одну из клеток структуры, как ее элемент. И уж, во всяком случае, вы не из тех, кто вызывает такие сильные чувства, как ненависть. Отвращение – вот это, пожалуй, более точное определение.
– И все же, несмотря на все то презрение, с которым вы смотрите с высоты вашего происхождения и воспитания на таких, как я, – людей, которых вы уничижительно называете классом лавочников и торговцев, – именно они нанимают вас и платят вам деньги за то, чтобы вы выполняли за них грязную работу.
Хел пожал плечами:
– Так было всегда. На протяжении всей истории лавочники, трусливо съежившись, укрывались за городскими стенами, в то время как рыцари сражались, защищая их; в благодарность за это лавочники лебезили перед ними, выслуживались и угодливо сгибались в поклонах. Но их нельзя по-настоящему осуждать. Они не рождены для отваги и славных дел. И, что еще важнее, храбрость ведь нельзя положить на счет в банке.
