Андрей Троицкий - Операция «Людоед»
– Возможно, – пожал плечами Беляев. – Не мне судить. А во-вторых?
– По твоему тону можно понять, что ты чуть ли не восхищаешься Стерном. А ведь он отброс общества и вообще редкий подонок.
Слова «отброс» и «подонок» генерал произнес как-то вяло, без нажима.
– Да, разумеется, подонок, – поспешил согласиться Беляев. – Но сейчас я не рассматриваю Стерна как человека, как личность. Я говорю лишь, что с профессиональной точки зрения его работа… Она достойна уважения. Когда Стерна возьмут, думаю, мы получим возможность плотно пообщаться с ним в СИЗО.
– Я так не думаю, – покачал головой Антипов. – Я только что говорил с Шевцовым. В Перми весь личный состав ФСБ поднят по тревоге. Сейчас, когда мы с тобой душевно беседуем, Стерна уже обкладывают со всех сторон. И ему не уйти. К делу подключили офицеров МВД. У них приказ при малейшей опасности стрелять на поражение, не брать ни Стерна, ни Ватутина живыми. Как-никак у них около полутора тонн тротила. Поэтому в ФСБ решили не рисковать.
– Жаль, – сказал Беляев, споткнулся на этом слове и развил мысль. – Жаль, что не удастся допросить Стерна. А, может, мы слишком рано его хороним?
– Все может быть. Стерну дадут шанс спасти шкуру. Другой вопрос, воспользуется ли он этим шансом.
* * *Пригород Перми. 20 августа.
В три часа передали краткий выпуск местных новостей. Женщина диктор сообщила, что последний преступник, бежавший минувшей ночью из колонии строгого режима, в настоящее время найден. Он находится в подвале недостроенного многоквартирного дома в районе Бахаревки. Возможно, преступник вооружен. Милиционеры вступили в переговоры с беглецом и надеются, что он проявит благоразумие и сдастся.
– Ну, наконец-то, – Ватутин вытащил из пачки сигарету.
Он обрадовался сообщению, теперь не нужно дочитывать научный труд о лечении и профилактике твердых мозолей. Ватутин кинул брошюру в дальний угол бытовки. Стерн, отлежавший бока, сел на кровати, сунул ноги в сапоги с обрезанными голенищами.
– Выезжаем? – спросил Ватутин.
– Подождем еще полчаса. На всякий случай.
– Если по радио передают, то милицейские посты с дорог уже убрали.
– Я сказал: подождем полчаса.
Стерн разложил на столе карту, поводил по бумаге пальцем, пока не нашел район Бахаревки.
– Это другой конец города, – сказал Стерн. – Всех пермских ментов перебросили туда. Зэка из подвала выковыривать.
Сложив карту, Стерн бросил ее на подоконник. Вскрыл ножом банку тушенки, воткнул в розетку штепсель электрического чайника. Ватутин, привстав, отдернул занавеску. Подперев подбородок ладонью, стал меланхолично глазеть в окно. За немытым забрызганным грязью стеклом был виден обнесенный бетонным забором двор, запертые на замок железные ворота в рыжих проплешинах ржавчины. С внешней стороны забора шумели листвой высокие березы и мрачные серые осины. Бензовоз и груженый тротилом «МАЗ» стояли в дальнем конце двора, метрах в ста пятидесяти от бытовки. За то время, что Ватутин изучал научный труд о мозолях, погода совсем испортилась. Солнце спряталось в низких облаках, закапал дождик.
– Осенью тянет, – сказал Ватутин. – А вчера по радио солнце обещали.
– Черт с ней, с погодой, – ответил Стерн. – Ждать дольше мы все равно не можем. Сегодня вот беглых зэков нашли, а завтра… Может, этот дождь теперь до самой зимы не кончится. Потом белые мухи полетят. А мы будем сидеть у окошка?
Минуту Ватутин о чем-то размышлял, глядя куда-то в даль. Глотать холодную тушенку не хотелось, а на сердце было тяжело, как-то неспокойно.
– Что будет, когда рванет фура с взрывчаткой? – спросил он.
Стерн долго не отвечал. Он взял ложку, вытер ее носовым платком, отрезал кусок сохлого хлеба и начал есть. Ватутин повторил вопрос.
– Мы ведь договорились, что не будем касаться этой темы, – сказал Стерн. – Ну, всплывет в речке немного рыбы. Тебя это скребет?
– Мне плевать, – сказал Ватутин.
Подняв чайник, Стерн налил в кружку кипятка, бросил в воду пару кусков сахара. Встав, Ватутин подошел к двери, щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампочка в сто свечей. Он снова сел на стул, стал раскачиваться на задних ножках. Стерн попробовал тушенку, откусил хлеб и запил это дело сладким кипятком. Ватутин качался на стуле и смотрел в окно. Стерн наклонился над столом, утопил в банке с консервами ложку. Уже открыл рот. И тут раздался такой звук, будто на пол уронили стакан тонкого стекла. Стерн, не поняв, что случилось, поднял глаза и увидел, что Ватутин, задрав ноги кверху, полетел на пол. Стерн решил, что его молодой помощник доигрался, задние ножки стула подломились, и теперь он упал на пол и больно ударился задом. Глянув в окно, Стерн увидел все ту же унылую панораму двора: лужи, грязь, мокнущие под дождем грузовики. И дырку с неровными краями в треснувшем стекле. В следующую секунду он, упав на пол плашмя, растянулся на досках. Падая, смахнул рукой со столешницы пустую бутылку из-под пива. Посудина покатилась по полу. Стерн перевернулся на спину, вытянул руку, ухватил бутылку за горлышко. И запустил в лампу, горящую под потолком. Во все стороны разлетелись мелкие осколки стекла, свет погас. Стерн снова перевернулся на живот. Он подумал, что невидимый снайпер занял хорошую позицию за забором, замаскировался в ветвях деревьев. Когда в бытовке загорелся свет, тщательно прицелился и выстрелил, метя Ватутину в сердце. Выстрела не было слышно, только тихий звон пробитого пулей стекла. Значит, за Стерном пришли не менты, у которых нет на вооружении комплексов для бесшумной и беспламенной стрельбы с хорошей оптикой типа «Винтореза», нет простых СВД. Пришли контрразведчики из ФСБ. Стерн подполз к парню. Тот смотрел в потолок, моргал глазами, зажимая ладонью рану в левой части груди, выше сердца. Он, видимо, так и не понял, что же случилось. Пуля укусила его, сбросила со стула. Ватутин посмотрел на Стерна ясными осмысленными глазами.
– Ну, все, блин, – Ватутин попытался улыбнуться. – Душите меня плоскогубцами. Хана? Так?
– Да, похоже, нам не выбраться.
Стерн уперся локтями в пол, прислушался. Стало слышно, как где-то неподалеку тяжело пыхтит двигатель то ли грузовика, то ли трактора. Стерн подполз к кровати, дернул на себя ремень спортивной сумки, расстегнул «молнию», вытащил и рассовал по карманам пистолет, деньги и молдавские паспорта. Выложил на пол заряженный карабин.
* * *План сложился в голове за несколько коротких мгновений. Стерн отползет в глубину бытовки. Оттуда, невидимый снайперу, успеет несколько раз прицельно выстрелить в бензовоз. Солярка примется легко, ветер на дворе переменчивый, густой черный дым от пожара расползется по всей округе. Под прикрытием этого дыма Стерн сумеет добраться до соседней бытовки, оттуда побежит к бетономешалке, стоящей в глубине двора за руинами склада. А там дернет к забору, перемахнет его… А дальше как бог пошлет. Тем временем огонь перекинется на «МАЗ» с тротилом. Загорится тент, сделанный из прорезиненного брезента, через три-четыре минуты огонь подберется к взрывчатке. Взрыв будет такой силы, что его услышат за десятки километров отсюда. А Стерн, оторвавшись от преследователей, успеет углубиться в лес. Кости и кишки чекистов, собравшихся вокруг строительного двора, местные грибники еще долго будут находить в окрестных лесах. Встав на корточки, Стерн, вытянув шею, выглянул в окно. Движок работал где-то рядом, совсем близко. И тут эхом прокатился глухой тяжелый удар, будто по листу жести долбанули огромной кувалдой или молотом. Обе створки ворот сорвались с петель, влетели вверх, будто были сделаны из картона, а не сварены из металлических листов. Описав в воздухе дугу, упали в грязь. Протаранив ворота, на полном ходу во двор въехал тягач с прицепом, груженным бетонными стеновыми панелями, установленными вертикально. Машина, выпустив зловонный выхлоп, встала на месте, загородив собой всю панораму. Видимо, водитель под прикрытием снайперов выбрался из кабины и добежал до укрытия, опасаясь получить пулю в спину. Стерн крякнул от досады: бензовоз и «МАЗ» с тротилом теперь были отгорожены от бытовки стеной из бетонных блоков. План спасения развалился. Теперь пуля не достанет бензовоз. Так или иначе, из бытовки нужно выбираться. Дверь и окно под прицелом, но малый шанс прорваться сквозь снайперский огонь еще остается. Стерн лег на пол, снова подполз к сумке, запустил в ее нутро обе руки, вытащил тротиловую шашку и кусок предохранительного шнура сантиметров сорок длиной. Эту шашку Ватутин, остановив бензовоз на одной из городских улиц, должен был подложить под цистерну, зажечь шнур и убежать подальше. Теперь взрывчатка пригодятся для другого. Стерн пополз к двери, подтягивая за собой карабин. Ватутин лежал на том же месте, глазел в потолок, будто разглядел на его закопченной поверхности священные письмена. Он был еще в сознании, перевез взгляд на Стерна и прохрипел не своим низким с хрипотцой голосом:
