Сергей Донской - Никогда не говори: не могу
Для начала ее поставят где-нибудь у дороги за пределами Садового кольца – это будет ее производственная практика. Потом, если Гала зарекомендует себя хорошо, ее переведут на доходное местечко в районе Тверской. Впечатляющая перспектива! Такими темпами, глядишь, уже в следующем году отправят на заработки в турецкий бордель. Так не лучше ли сразу накупить на последние деньги снотворного и…
* * *– Спим на ходу, Андрусюк? Вы, как я погляжу, в своем излюбленном репертуаре.
Обернувшись на голос, Гала увидела перед собой преподавателя экономической географии, насмешливо взирающего на нее. Занятая своими мыслями, она не услышала его приближения и ужасно растерялась, хотя не прогуливала занятия и вообще не делала ничего предосудительного.
Каменир ободряюще улыбнулся:
– Ну-ну, Андрусюк, не смотрите на меня, как Красная Шапочка на Волка, я вас не съем и даже не укушу.
Собственная шутка показалась ему настолько забавной, что он засмеялся, запрокинув бородку вверх и слегка наискось. Завороженно глядя на золотые коронки, мерцающие во рту развеселившегося преподавателя, Гала подумала: вот еще один человек, которому нет до нее никакого дела. Постоит, посмеется и пойдет дальше в своем красиво заснеженном тулупчике.
Но Каменир внезапно умолк и, продолжая держать голову на отлете, прищурился:
– Вы не заболели? У вас весьма бледный вид, должен заметить.
– Побледнеешь тут, – злобно выпалила Гала, перебросив ремень сумки на другое плечо. Длинный кожаный плащ издал неприязненное шуршание.
Собрав бородку в кулак, Каменир сделался еще более внимательным.
– Неприятности? – коротко спросил он, бросив пару быстрых взглядов по сторонам.
– А вам-то что? – ощетинилась Гала.
– Мне-то ничего, – отозвался Каменир. – Но когда человеку плохо, он не должен оставаться один.
– С кем же мне оставаться? С вами, что ли?
Практически попрощавшись со студенческой жизнью, Гала обнаружила, что в ее положении есть один небольшой плюс. Можно грубить преподавателям, а можно вообще посылать их. Примерно это она собиралась сделать, когда услышала неожиданный для себя ответ.
– Нет, конечно, не со мной. – Новая улыбка Каменира была понимающей, мудрой и немножко печальной. – В свои, гм, сорок восемь лет я далек от молодежных проблем. Но почему бы вам не обратиться за помощью к сверстникам? Есть ведь подруги, знакомые, любимый человек, наконец. – Высказав это предположение, Каменир испытующе посмотрел на Галу, сделавшись отдаленно похожим на Владимира Ильича Ленина, беседующего с ходоком.
– Есть, – буркнула Гала, опустив голову.
– Не тот ли орел, который обхаживал вас на «камчатке»?
– Это я его обхаживала. Надеялась на его сочувствие.
– А он?
– Такой же, как все. Да пошли они в…
Гала не договорила, но по ее гримасе было нетрудно догадаться, какое именно место имелось в виду.
Каменир хмыкнул:
– Почему так категорично?
– Потому что помощи ни от кого не дождешься. Один ответ: «Не грузи ты, Галюнчик, нас своими проблемами, у нас, Галюнчик, собственных хватает».
– Галюнчик? – умилился Каменир. – Значит, вас зовут Галиной? Галой, как возлюбленную несравненного Сальвадора?
– Сальвадора?
– Сальвадор Дали – величайший сюрреалист нашей эпохи.
Каменир качнулся в сторону, явно намереваясь пойти дальше.
– Подождите! – вырвалось у Галы.
– Да? – Он остановился.
Полноватое, немолодое, но в общем симпатичное лицо. Мушкетерская бородка. Подстриженные купеческой скобкой волосы, на которых не успевал таять снег. Рассматривая Каменира, Гала внезапно подумала, что именно на такого мужчину можно положиться в трудный момент. Пусть не положиться – хотя бы опереться. Поплакаться на его покатом, но все равно надежном плече.
– Я жить не хочу! – выкрикнула она. – Тошно мне! Вокруг одни зажравшиеся сволочи! Одни равнодушные твари вокруг!
– Тише, тише. – Каменир воровато оглянулся, после чего взглянул на девушку полными упрека глазами. – Так нельзя, милая моя.
– Что нельзя? Называть сволочей сволочами?
– В крайности впадать нельзя. – Голова Каменира беспрестанно поворачивалась из стороны в сторону, как перископ затаившейся подводной лодки. – Кричать о своих проблемах на всю округу нельзя.
– А если у меня нервы на пределе? – спросила Гала, смахнув с ресниц то ли снежинку, то ли слезинку.
– Между прочим, у меня ведь тоже бывали моменты, когда казалось: все кончено, больше не выдержу. – Прежде чем закончить тираду, Каменир поприветствовал кивком кого-то из проходивших мимо преподавателей. – То учебник в редакции месяцами мурыжат, то жена бросит, то с работы попрут…
– Вас? – изумилась Гала. – С работы? За что?
– А вот за это самое, – туманно пояснил Каменир.
– За что: «за это самое»? – не унималась Гала, в которой, как в каждой женщине, было легче убить волю к жизни, чем любопытство.
– Случалось, ко мне обращались за помощью молоденькие студентки вроде вас. И я, по доброте душевной, – Каменир легонько хлопнул себя по груди, – помогал им, как мог. Были сплетни, наветы… Злые языки страшнее пистолета. Совет кафедры решил, что преподаватель не имеет права общаться со студентками вне стен вуза. – Сокрушенное покачивание головой. – Ректор пошел на поводу у этих ханжей, которые во всем видят только разврат, грязь, мерзость. – Негодующий шлепок подошвы по мокрому снегу. – Результат был плачевен. Теперь вот на вольных хлебах, так сказать. Читаю лекции в разных институтах, пописываю статейки, учебники. И вы знаете, – он доверительно улыбнулся, – мне даже нравится. Хотя вначале я, подобно вам, стоял у черты отчаяния.
– Я ее уже перешагнула, черту, – глухо произнесла Гала.
– Э, милая моя, вы еще не знаете, что такое настоящее отчаяние.
– Знаю!
– Не надо драматизировать. – Каменир опустил голову, воровато оглянувшись через плечо. – Пусть вас удержит от последнего шага понимание того, что самоубийство – это всего-навсего мольба о помощи. Ты принимаешь снотворное или суешь голову в духовку лишь для того, чтобы люди узнали, как тебе было плохо. – Скорбный вздох. – Но, когда они узнают, помочь уже не сможет никто. Так что это ложный выход, ошибочный. – Каменир поводил указательным пальцем перед Галиным носом. – Тупик, из которого нет возврата. Смерть при попытке бегства от себя самого. Стыдная смерть. Бессмысленная.
«Эх, вот человек, с которым горе – не беда, – пронеслось в мозгу Гали. – Такой всегда сумеет разглядеть, что творится на душе ближнего. Не отвернется, не оттолкнет, поможет, чем сможет». Перед ее мысленным взором возникла радужная картинка. Она, Гала, одетая в любимую розовую пижаму, сидит на кровати, проблема с Тиграном давно улажена, а Каменир, немного забавный и неуклюжий, крутится рядом, кормя Галу чуть ли не с ложечки, рассказывая всевозможные истории, похожие на сказки, вовремя замолкая, вовремя отстраняясь, вовремя подсаживаясь поближе, чтобы выслушать, понять и утешить.
– Эдуард Петрович! – вырвалось у нее.
– Львович, – слегка нахмурился Каменир.
– Побудьте со мной еще немного, Эдуард Львович. Пожалуйста!
– Ох, милая моя. Мы и так торчим у всех на виду вот уже, – Каменир сверился с часами, – вот уже двадцать минут. Прикажете потом снова другую работу искать?
– Мы могли бы посидеть где-нибудь в кафе, – жалобно произнесла Гала.
– Нет уж, увольте. Из этого факта потом такое событие раздуют, что… – не найдя нужных слов, Каменир лишь взмахнул портфелем. – Лучше… – Он оглянулся, а потом испытующе посмотрел на Галу исподлобья. – Лучше поедемте ко мне, если это вас не пугает.
– Да вы не страшный совсем. – Гала отважно улыбнулась.
– Конечно, стоит ли бояться старика? – подмигнул ей Каменир.
– Ой, какой вы старик! Просто пожилой, вот и все.
Странное дело, но бесхитростный Галин комплимент возымел не то действие, на которое она рассчитывала. Щека Каменира дернулась, как от удара, после чего и его улыбка, и борода некоторое время оставались в перекошенном состоянии.
– Да, годы идут, – крякнул он. – Не щадят никого.
– Я не то хотела сказать! – воскликнула Гала, испугавшись, что Каменир отменит свое приглашение.
Но он не отменил. Показал троллейбусную остановку на противоположной стороне улицы и сказал:
– Ждите меня там, я подъеду минут через пять.
– Ага, – с готовностью кивнула Гала.
– Если вдруг передумаете, то ничего страшного. Вольному, как говорится, воля.
– Ага.
– Можем даже попрощаться прямо сейчас, – закончил свою мысль Каменир.
– Ага, ага, – машинально покивала Гала. – Ой, что вы, Эдуард Львович! – Она всплеснула руками и едва успела поймать соскользнувшую с плеча сумку. – Я совсем не то имела в виду.
* * *Каменир высмотрел брешь в сплошном потоке машин, втиснулся туда на своей «Шкоде» и, проехав пару сотен метров, развернулся в противоположном направлении. Его ухмылка исчезла, сменившись настороженным вниманием. А вдруг эта страусиха передумала и смылась, пока он ходил за тачкой? Что ж, это плохо для него, но для нее – значительно хуже. Нынешние проблемы покажутся Галине Андрусюк детскими забавами по сравнению с теми, которые Каменир устроит ей в ходе весенней сессии.
