Леонид Земляков - Янтарное ожерелье
Быстрыми шагами инженер приблизился к нему.
— Разрешите присесть? — спросил он, кладя руку на спинку стула.
— О, прошу вас, — поспешил ответить капитан Холл.
— Не выношу одиночества, — заметил Савичев, усаживаясь. — Даже за завтраком.
— Вы прекрасно владеете английским, — счел нужным сделать комплимент Холл.
— До совершенства еще далеко, — поскромничал Савичев.
Несмотря на кажущееся спокойствие, он волновался. На ярком галстуке собеседника зеленела изумрудная булавка. Значит, человек этот прибыл из-за рубежа специально для свидания с ним.
Между тем и Холл понял, что сидевший напротив полный, с седеющими волосами русский, — тот, кому он должен передать поручение Фостера.
Однако нужно было убедиться в этом. И капитан «Манитобы», взглянув на часы, сказал:
— Мои, кажется, спешат на семь минут.
— Нет, только на четыре, — поправил Савичев.
Подошел официант.
— Легкий завтрак на двоих, — распорядился Холл.
— И кофе, — добавил Савичев.
— С коньяком, — заключил Холл, — не возражаете?
Савичев кивком выразил согласие.
Официант удалился.
Холл раскурил трубку и, глядя в сторону, проговорил:
— Мне поручено передать: посланный убит, ожерелье, предназначенное для вас, попало в руки одного из членов экипажа парохода «Восток». Это судно на днях прибывает в Южный. Ожерелье надо добыть любой ценой.
Лицо Савичева покрылось краской. Он наклонился и спросил шепотом:
— У кого ожерелье?
— Известно только, что оно на борту «Востока».
— Так, так, — забарабанил пальцами по столу Савичев.
Вернулся официант с подносом.
Собеседники приняли непринужденные позы. Со стороны могло показаться, что они на время прервали приятную беседу.
Однако завтрак прошел в полном молчании.
Когда Холл поднялся, Савичев спросил, едва шевеля губами:
— Мы еще увидимся?
— Нет.
Холл поклонился и, широко расставляя ноги, направился к выходу.
А Савичев еще долго сидел за столом, размышляя...
14
— Отдать левый якорь! — прогремела повторенная репродукторами команда с мостика.
Тяжелый якорь вырвался из клюза и, подняв фонтан брызг, упал на дно...
В сопровождении буксирных катеров «Восток» медленно подходил к причалу.
На борту парохода собрались свободные от вахт моряки. Они старались распознать среди встречающих родных и близких...
Наконец, железный борт парохода коснулся пристани.
С мостика прозвучали три свистка — сигнал, что швартовка окончена.
Матросы быстро опустили парадный трап. На палубу вернувшегося из далекого рейса судна поднялись представители портовых властей.
Среди них был широкоплечий, с военной выправкой человек. Белый воротник рубашки оттенял его смуглое, с белым шрамом на лбу, лицо.
Поздоровавшись с вахтенным, он направился к средней части судна, где находилась каюта капитана.
Капитан Кедров, спустившись с мостика, собрался бриться. Когда в дверь постучали, он, не оборачиваясь, крикнул:
— Да!
Взглянув на вошедшего, Кедров отложил бритву и поспешил навстречу:
— Иван Степанович! Какими судьбами?
Посетитель снял шляпу и улыбнулся:
— Да вот, встретить вас пришел.
— Рад, рад видеть, — говорил Кедров, придвигая гостю кресло. — Вижу, не забываете старых друзей.
Капитан Кедров и Иван Сомов были знакомы давно. Во время войны они вместе служили на минном тральщике, не раз участвовали в рискованных операциях.
После демобилизации их пути разошлись. Кедров вернулся в торговый флот, а Сомов поступил в Министерство внутренних дел.
Сметливый, выдержанный и хладнокровный, он быстро продвинулся по службе и сейчас занимал ведущую должность в отделе морской контрразведки.
Бывая в родном порту, Кедров встречался со старым другом.
Сомов, как и в былые времена, был общительным, простым человеком. Однако служебных разговоров избегал.
Поэтому Кедров был несколько удивлен, когда Сомов после взаимных приветствий сказал:
— А ведь я к вам по делу, Юрий Васильевич.
— Вот это для меня новость, — удивился капитан, вынимая из буфета бутылку коньяка. — А я и вправду поверил, что просто визит вежливости.
— На этот раз — нет, — покачал головой Сомов, но тут же поправился: — То есть, сперва одно — потом другое.
— Тогда слушаю, — сказал Кедров, усаживаясь напротив.
— Скажите, Юрий Васильевич, кто из членов вашего экипажа купил в Сингапуре ожерелье?
— И вы уже знаете об этом? — улыбнулся Кедров. — Если так дальше пойдет, то наш кок на весь мир прославится.
— Очень может быть, — серьезно согласился разведчик. — Так значит — кок?
— Он самый, — подтвердил Кедров.
— Что из себя представляет это ожерелье?
— Так, безделушка. Правда, довольно оригинальная. Да только наш Рогов не очень рад покупке.
— Почему?
— Дороговато заплатил. Он ведь у нас парень скуповатый. Ну, и терзается весь рейс. А тут еще друзья разыгрывают.
Сомов кивнул:
— Понятно. А можно мне этого Рогова повидать?
— Почему нет? Вы что, к нему пройти хотите?
— Лучше бы его сюда пригласить.
— Это можно, — согласился Кедров и позвонил. Вошедшему матросу он сказал:
— Позовите-ка мне кока.
Капитана снедало любопытство: почему разведчик интересуется покупкой кока? Но руководствуясь чувством такта, спросить об этом Сомова не решился.
«Подожду, что будет дальше», — решил про себя Кедров.
Рогов не заставил себя долго ждать. В белом колпаке и фартуке, он предстал перед капитаном и его гостем.
— Здравствуйте, товарищ Рогов, — поздоровался с моряком Сомов.
— Добрый день, — степенно ответил кок.
— У меня к вам небольшое дело есть.
— Раз вызвали, значит есть, — сделал заключение кок.
— Верно, — улыбнулся разведчик. — Слышал я, что вы занятную покупку в Сингапуре сделали.
— Это вы про ожерелье, товарищ...
— Сомов...
— ... товарищ Сомов?
— Про него.
— Так его у меня уже нет.
— Как нет? Куда же оно делось?
— Я его, штурману, товарищу Костюку продал. Еще в Адене когда на рейде стояли.
— Зачем же?
— Не по карману оно мне, это ожерелье, будь оно неладно. Вместо него я в Александрии купил другое. Совсем ерунду заплатил. И еще шаль арабскую приобрел...
— Интересно... — медленно произнес Сомов. — Значит, Костюку уступили?
— Ему самому. Человек меня, можно сказать, из беды выручил.
— Что ж, ладно, — положил ладонь на колено Сомов. — Больше у меня вопросов нет.
— Можете идти, товарищ Рогов, — сказал капитан.
Кок удалился.
— Ну? — спросил Кедров. — Теперь побеседуем?
Сомов встал:
— Нет, Юрий Васильевич. В другой раз. Сейчас я должен увидеть Костюка.
— Навряд ли вы застанете его на борту. Еще до прихода в порт он просил у меня разрешения сойти на берег.
— К чему такая поспешность?
— Обычное дело, — объяснил Кедров. — В полночь он заступает на суточную вахту. И понятно, не хочет времени терять. Все же пять месяцев на Родине не был. Вот он и поторопился на берег сойти.
— Логично, — согласился Сомов. — Тем не менее он мне нужен. И нужен срочно.
— Вы можете поговорить с ним дома. Адрес я сейчас скажу.
Капитан взял с письменного стола блокнот и перелистал его:
— Вот: Восточная пять, квартира двенадцать.
Сомов записал.
— Так я пойду. Вы уж извините, Юрий Васильевич. Сами видите — дело.
— Да уж вижу, — кивнул капитан.
Друзья обменялись рукопожатием.
15
В то самое время, когда Сомов беседовал с Кедровым, Женька Шарманщик решил испытать судьбу. Вот уже пять минут, как он едет в троллейбусе, примостившись за широкой спиной пожилого моряка. У Женьки чешутся руки. Хотя он много раз давал себе слово бросить опасное и невыгодное ремесло карманщика, проклятая привычка мешала. Даже воспоминание о годичном пребывании в тюрьме не могло удержать Женьку от соблазна. Тем более обстановка благоприятствовала. В троллейбусе было тесно. Пассажиры напирали один на другого. Кондуктор с трудом протискивался между ними.
А стоявший впереди моряк, как на грех, невольно искушал Женьку.
Расстегнутый пиджак создавал сносные условия для проникновения в карман.
И Женька решился.
«Была не была», — подумал он и толкнул моряка в левый бок.
Тот обернулся и негромко выругался.
Женька только этого и ждал. С ловкостью, приобретенной практикой, он сунул руку в чужой карман, но... бумажника не нащупал. Вместо него вытащил нечто, в голубом пакетике.
Вежливо извинившись, Женька продвинулся вперед, и на первой же остановке покинул троллейбус.
