Юрий Горюнов - Удача не бывает случайной
Единственной издержкой всего этого было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Еще за время моей предыдущей казарменной учебы я в какой-то мере отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при том добровольно.
Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.
Что делать? В разведке личного не должно быть, а личной привязанности к женщинам, я должен был избегать, помня, что за каждым преуспевающим мужчиной, всегда стоит женщина, она же могла его и погубить. Это слабость нелегала. За моей спиной никого не было.
Так я пришел в этот мир юнцом, а вышел в великолепной форме, но без друзей. Одиночество не тяготило. «У шпиона нет друзей» — мелькнула у меня банальная мысль. Да и кого они есть, в истинном смысле этого слова? Скорее хорошие знакомые. Хотя, если в общепринятом смысле, то у меня их было множество, которыми я обзавелся, что-то делая, или наоборот, не делая.
Я обречен был в этой своей второй жизни, принять облик человека одинокого, родители которого умерли вдали от родины, но я, как и они остался французом.
— Месье, я вижу, что вы не спите, — вывел меня из раздумий голос стюардессы. — Будете обедать?
— Разве только за тем, чтобы чем-то занять себя, — ответил я на предложение. — Вы же не согласитесь скоротать мое время?
— В вашем вопросе заложен ответ — не соглашусь. Я на работе.
— А вне работы? Я научу вас технике вытаскивания соринок из глаз.
— И только? — усмехнулась она.
— У меня много других скрытых достоинств.
— Видимо, очень они скрыты, иначе, почему вы холосты?
— Поняли, потому что меня никто не ждет во Франции? Не люблю показывать достоинства своей души. Как только они проявляются, все, расставание. Какая женщина захочет быть на вторых ролях? У нее же нет столько достоинств. Но самое главное достоинство — холостяк, иначе я был вам не интересен. Так что скажете?
— Все возможно, — уклонилась она от прямого ответа. Ее зеленые глаза излучали лукавство.
— Тогда, если нам суждено будет еще увидеться, то мое предложение остается в силе, но в Аргентине.
— Договорились.
— А что вы предложите мне сейчас?
Я выбрал блюда, перекусил и после обеда немного поспал. Когда проснулся, то за иллюминатором на безоблачном небе светило солнце. Полет подходил к концу. Мы прибывали около девяти часов местного времени, так что день только начинался, а в Париже было еще пять часов утра.
Под крылом замелькали здания, вереницы машин на шоссе. Посадка прошла по расписанию. Фонари посадочной полосы слились в сплошную линию. Юркий диспетчерский «форд» подкатил к самолету, и огромный лайнер, ревя моторами, послушно двинулся за ним.
Самолет подрулил к зданию аэропорта. Открыли дверь самолета, и в салон горячей волной ворвался тугой воздух, сдобренный асфальто-бензиновыми запахами аэропорта. Рукав подвинулся к выходу. Я вышел из самолета последним. Уже на выходе я спросил, обращаясь к стюардессе?
— А как вас звать в будущем? — хотя на ее бейдже было имя, но мне хотелось услышать, от нее, как возможность для дальнейшего знакомства.
— Жаннет, — улыбнулась она, и в ее интонации не прозвучало дежурного ответа.
— А меня Жан. Всего доброго, Жаннет, до встречи, — и пошел по проходу.
Таможня, пограничный контроль отняли не более получаса. Получив свой чемодан, я вышел в зал прилета, где стояли встречающие с табличками, на одной из которых я увидел свое имя. Ее держал лысый брюнет, лет сорока, одетый в светлую рубашку и брюки.
— Здравствуйте, это я — и указал ему на табличку, что он держал.
— А меня зовут Андре, — весело произнес он. — Будем знакомы. Нам предстоит часто видеться. Пойдемте.
Я подхватил чемодан, и мы вышли на стоянку, где погрузив вещи в его машину, отъехали от здания аэропорта. Мне было интересно наблюдать за пейзажем, проносившемся мимо. Трудно представить, что я снова в Южной Америке, где когда-то был проездом, хоть и вынужденным. По дороге из аэропорта не было пышной листвы, и зной витал в воздухе.
— Впервые здесь? — поинтересовался Андре.
— Да, — ответил я, не собираясь посвящать его в предыдущие свои посещения Латинской Америки.
— Как и любая страна, она имеет свой колорит, особенно славится карнавалами и жгучими женщинами. Это надо видеть, но у тебя все еще впереди. Об этом можно говорить и писать сколько угодно, но все будет не то. Это надо видеть. Давно занимаешься журналистикой? — перевел он разговор.
— Достаточно, — не вдавался я в даты.
— Испанский знаешь, как полагаю?
— Есть такое дело. Немного и английский.
— Тогда порядок, здесь в ходу много языков, кто только не живет: китайцы, арабы, итальянцы. Вообще Буэнос-Айрес в Латинской Америке имеет статус Парижа. Здесь, как вавилонское столпотворение, наложенное на латиноамериканскую основу. Тебе придется окунуться в эту жизнь напоказ.
— Не понял? — искренне удивился я.
— Здесь любят показывать больше, чем имеют в действительности. Любят вечерами ходить в кафе, рестораны, в общем, вести жизнь вне дома. Пока начнется лето, а оно здесь с декабря, привыкнешь, а потом уже дожди.
— А машину арендовать где?
— Подберем.
— А что с прежним журналистом, — поинтересовался я. — Чем он заболел?
Андре засмеялся: — Заболел! — Но затем резко оборвал свой смех. — Не болел он ничем. Что произошло, никто не знает. Избили его и сильно, но шум поднимать не стали. Видимо влез, куда не следует, хотя здесь народ добрый, но, как и везде, есть свои тайны жизни. Ты если что, спрашивай, наши кабинеты рядом.
— А почему попросили тебя встретить?
— Так пока никого не было от вас, я помогал вашей газете. Не бесплатно, конечно. У нас общая секретарша, чтобы заниматься бумагами и отвечать на звонки.
Так за разговорами мы въехали в город и влились в поток машин. Я с интересом рассматривал архитектуру зданий — испанское барокко. Андре вел машину по загруженным улицам города уверенно, и проезжая по одной из них, указал мне на трехэтажное здание: — Вот здесь наш офис, а я тебя отвезу в гостиницу, что рядом, чтобы было не далеко добираться.
— А квартиру снять?
— Это тоже решаемо, все зависит от возможностей. Понятно, жить в гостинице сложнее, все-таки не на один день приехал туристом. Симона поможет.
— Это наша секретарша? — уточнил я.
— Она, милая, она.
— Даже милая?
— С ней иначе нельзя, но для меня она только коллега.
— Думаю, для меня тоже будет.
— И это правильно.
Проехав мимо здания, где располагался офис, он еще проехал метров двести, и, свернув направо, въехал в узкую улочку, остановившись перед небольшой гостиницей. Фасад здания был светло бежевого цвета. Дверь цвета мореного дуба пропустила нас в холл, где улыбаясь, нас встретил администратор — молодой мужчина.
— Номер для Жана Марше, — известил его Андре. — Ты устраивайся, — обратился он ко мне. — Мне надо идти, дела, а завтра я загляну. Отдыхай, все-таки разница во времени и перелет. Или прогуляйся по улочкам, только не заблудись. Все я пошел, до завтра, — и Андре вышел на улицу.
Оформив проживание, я поднялся в свой номер, что располагался на втором этаже. Номер был достаточно удобным, среднего размера; окна выходили на улицу, по которой мы подъехали. На противоположной стороне был жилой дом, где на подоконниках стояли яркие цветы в горшочках.
Распаковав вещи и приняв душ, я переоделся и сел в кресло возле письменного стола, продумывая план действий на сегодняшний день и на ближайшее будущее. Надо было выйти в город известить Центр о своем прибытии, чтобы ждать задания, а пока вживаться в роль журналиста; потом посетить местного знатока искусства, адрес которого мне дал Мишель Рено.
Поразмыслив, я не стал откладывать дела и покинул гостиницу. Город был мне знаком, его карта была у меня отпечатана в голове, немало потратил я времени не ее изучение. Потом, когда найду квартиру, приступлю к более детальному изучению. Я доехал до улицы Флорида, где посидел в самом старом кафе страны и вернулся в гостиницу.
6
Утром Андре заехал за мной в половине девятого. — Завтракал? — поинтересовался он, после приветствия.
— Да, в кафе рядом с гостиницей.
Я проснулся рано и, узнав у администратора, где можно позавтракать, выпил чашку кофе и съел два элеконадас (маленькие пирожки с рубленым мясом, оливками и яйцом).
— Тогда в путь?
— Ты же сказал, что офис близко?
— Но я, же за тобой заехал?
Через пять минут мы зашли в офис, который состоял из общей комнаты, где располагалась наша секретарша — Симона. Она сидела за большим столом, на котором стояли телефон, факс, ксерокс, лежали папки, на отдельном столике компьютер. В комнате было два шкафа и пара стульев возле ее стола. Налево и направо две двери.
