Гривадий Горпожакс - Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014
8. Катафалк с шофером и носильщиками.
9. Услуги похоронного директора.
10. Памятный фотопортрет покойного.
11. Первый взнос за вечный уход.
Итого … 1600 долларов
Сюда не входят Ваши расходы на священника, цветы, музыку, кладбищенские расходы (за могильный участок, за рытье, засыпку и цементирование могилы), а также мраморщику за памятник.
Сердечно благодарим Вас за то, что Вы обратились к нам. Спасибо! Надеемся, что Вы довольны сервисом и вновь обратитесь к нам в час нужды. С искренним соболезнованием.
Похоронный директор Я. ЧЕРНОВ
Прочитав этот потрясающий документ, Джин покачнулся, провел ослабевшей рукой по взмокшему лбу, тихо застонал. Такого удара под ложечку не выдержал бы и сам Джеймс Бонд.
Личность в черном подъюлила и проговорила озабоченно елейным голоском:
– Вас беспокоят расходы? Ведь вы сами сказали: похороны самые лучшие. Мы хотели обойтись без носильщиков, но их профсоюз держит нас за горло. Трудные времена!..
– Прочь! – чуть не взревел Джин у кладбищенских ворот. – «Усыпальница-люкс»! Тюфяк «Вечный сон»! Воры! Вороны! – Он так взбеленился, что тут же порвал в клочья счет постаравшегося для земляка русского погребальщика.
– Не извольте беспокоиться! – пропищала, исчезая, личность в черном. – Мы разделяем ваше горе. А копию вышлем по почте!.. Желаем здравствовать!
Все еще дрожа от ярости, Джин снова подошел к Лоту.
– Могильные черви! Вампиры! – проворчал он. – Слушай, Лот. Отвези Нату и успокой маму. Я не поеду сейчас домой, не могу участвовать в поминках. Этот русский обычай мне всегда казался каким-то диким пережитком! Поеду лучше проветрюсь!
Лот внимательно, изучающе посмотрел на Джина.
– Это не совсем удобно, да уж ладно. Только не с ветерком. А то я тебя знаю!
Лот взял друга за лацкан пиджака, взглянул ему прямо в глаза своими глазами серо-стального цвета.
– Послушай, Джин, может быть, мне поехать с тобой?
– Спасибо. Но тебе не надо вмешиваться. Это касается только меня.
– Как знаешь, Джин, это твои похороны![5] Кстати, хочу сообщить тебе: я послал церкви покойного чек на небольшую сумму, чтобы помянули раба божьего Павла Николаевича.
– Спасибо, друг!
Ведя Натали под руку к «даймлеру». Лот обернулся: машина Джина, взревев, рванулась с места, пылая рубиновыми стоп-сигналами «плавников».
– Куда поехал Джин? – спросила Натали своего жениха.
– Не знаю, Ната, – озабоченно наморщив лоб, ответил Лот, провожая беспокойным взглядом мокрый от дождя светло-голубой «де-сото» выпуска 1960 года. – Но боюсь, как бы этот сорвиголова не наделал глупостей.
Светло-голубой «де-сото» с Джином за рулем пересекал и днем залитый огнями Бродвей, когда в комнате № 2189 высокого здания Н.-Й. Б. Р. – Нью-йоркского бюро расследований – один из служащих архива, достав два досье в несгораемых стальных ящиках, где хранились дела около семидесяти миллионов американских граждан и «эйлиенз» – живущих в стране иностранцев, по внутренней пневматической почте отправил их в специальном патроне в комнату на двенадцатом этаже ведомства Эдгара Дж. Гувера с табличкой:
1237
Отдел эмигрантов
из Советской России.
Через несколько минут начальник отдела мистер Збарский, полнеющий господин с большим угреватым носом и чересчур заметным брюшком, которое он в шутку называл «запасной шиной», недавний выпускник Национальной академии ФБР в Вашингтоне, пододвинул к себе оба досье в коричневых папках с красной звездой на обложке, знаком высшей секретности. Он раскрыл, пропустив анкету, первое досье и стал внимательно читать биографические данные страница за страницей.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. Н.-Й. Б. Р. 895246: ФБР 46785А.
ГРИНЕВ ПАВЕЛ НИКОЛАЕВИЧ, родился 28 августа 1884 г., сын уездного предводителя дворянства Полтавской губернии кавалергарда Николая Николаевича и Софьи Александровны, урожд. княжны Разумовской; в 1897 г. определен в кадетский Императора Александра II корпус, откуда в 1898 г. переведен в Пажеский корпус; в 1902 г. переведен в младший специальный класс, в 1903 г. – в камер-пажи; в 1904 г. переведен хорунжим в 3-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска, с назначением ординарцем при наместнике; за доставленные приказания в осажденный Порт-Артур награжден орденом Св. Анны 4-й ст. и за боевые отличия получил орден Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом. Переведен 17 мая 1906 г. обратно в кавалергарды. В 1914 г. женился на фрейлине княжне Надежде Юрьевне Мещерской. В августе 1914 г. произведен в поручики и прикомандирован младшим адъютантом к штабу 2-й армии во время похода в Восточную Пруссию и разгрома этой армии в битве при Танненберге. 29 августа 1914 г. тяжело ранен пулей «дум-дум» в правое бедро и спасен казаками-пластунами. Награжден офицерским Георгиевским крестом. После излечения в госпитале в Петрограде уволен в отставку в чине капитана. Владел в Полтавской губернии 5000 десятинами.
В 1915 г. у Гриневых родился сын Николай, который позднее, в возрасте пяти лет, заболел сыпным тифом, был помещен в севастопольский госпиталь, при эвакуации из Крыма был потерян родителями. У мальчика имелась одна весьма заметная примета: под левым ухом большая красно-коричневая родинка, похожая на пятипалый кленовый лист.
(Этот абзац был подчеркнут красным карандашом с пометкой: «По сведениям агента ФБР № 165896С графа Вонсяцкого-Вонсяцкого».)
Гриневы эмигрировали из Крыма в конце 1920 года после взятия Перекопа 6-й армией Советов во главе с Фрунзе и Блюхером. Плыли на корабле «Херсон». В Стамбуле (Турция) Гринев финансировал кабаре «Черную розу», в котором пел Александр Вертинский, и русскую богадельню, давал деньги местной русской православной церкви и отдельным нуждающимся эмигрантам.
Гринев еще в 1914 г., после женитьбы, собирался переехать во Францию на длительный срок, поскольку врачи рекомендовали его жене многолетнее лечение на водах. Поэтому он заложил имение в 5000 десятин и перевел основную часть своих капиталов и состояния жены во французские банки. Тогдашнее состояние Гриневых оценивалось почти в 500 000 долларов.
В 1923 году, когда власть в Турции перешла от эмиссаров Антанты к правительству Ататюрка, Гриневы вместе с большей частью богатых представителей двухсоттысячной эмиграции в Турции переехали на жительство в Париж, где продолжали жить по нансеновскому паспорту. В Париже Гринев держался в стороне от активной работы белой эмиграции по достижению реставрации старого режима в России, примыкал к либеральствующей интеллигенции милюковского толка. Состоял членом Общества друзей Св. сергиевской русской православной богословской академии в Париже, ходил в русскую церковь на улице Дарю. В 1933–1934 гг. преподавал русскую историю в Корпусе – лицее имени императора Николая II в Версале. В это время большую часть своих капиталов он выгодно вложил в акции франко-американских компаний.
В 1934 г. скончалась жена Гринева Надежда Юрьевна, П. Н. Гринев считает, что она умерла от тоски по родине. В 1936 г. Гринев женился вторично – на Марии Григорьевне, урожд. княжне Куракиной. 3 февраля 1937 г. у них родился в Париже сын Евгений. Крестился в русской православной церкви св. Иоанна Златоуста. Крестил младенца глава эмигрантской православной церкви в Париже митрополит Евлогий.
В 1940 г. семья Гриневых покинула Францию перед самой оккупацией страны немцами. Гринев заблаговременно перевел свои капиталы в США. Отплыв из Гавра на океанском лайнере «Иль де Франс», они высадились на Эллис-Айленд, гавань Нью-Йорка, 10 мая 1940 г.; 14 июля того же года Гриневы, согласно федеральному закону от 28.6.1940 г., явились в Натурализационное бюро в Бруклине (271, улица Вашингтона), зарегистрировались, заполнили бланки по форме 1-53 и получили регистрационные карточки.
В декабре 1945 г., у Гриневых родилась дочь Наташа (Натали).
Политическая характеристика. П. Н. Гринев неоднократно подвергался штрафу размером в 100 и 200 долларов за нарушение закона Макэррена и Волтера, принятого Конгрессом США в 1952 г., по которому все иностранцы в возрасте старше 14 лет обязаны дать свои отпечатки пальцев и фотографии, ежегодно регистрироваться в течение января месяца в отделах службы иммиграции и натурализации США и всегда иметь при себе регистрационную карточку. При этом он с возмущением заявлял: «А я думал, что мы живем в свободной стране!» Когда в феврале 1960 года ему пригрозили депортацией из США, он демонстративно и вызывающе ответил: «Что же, я скажу вам только спасибо, если вы отправите меня умирать на родину!»
Для Гринева характерно, что в первые месяцы своего пребывания в США он активно сотрудничал внештатно в таких консервативных эмигрантских органах, как «Российский антикоммунист» (журнал российских беспартийных антикоммунистов), «Знамя России» (орган русской независимой монархической мысли), помогал дотациями таким правым организациям, как Толстовский фонд (через Лидию Толстую), Общество помощи русским писателям и ученым в изгнании (через писателя Андрея Седых), Дом Свободной России (через его президента князя Сержа Белосельского), Общество офицеров российского императорского флота в Америке, Союз российских дворян в Америке, Ассоциация Св. Георгия помощи жертвам коммунистического террора, Всероссийский комитет освобождения, Объединения дроздовцев, бывших юнкеров и т. п.
