Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)
– Заметано, мистер Парк-авеню, Манхэттен.
– О'кей. А теперь вернемся к остальным делам.
– Я бы хотел поговорить об этом еврее.
– Дойдет и до него черед...
– Нет! Давайте теперь.
– Хватит командовать! – вспылил адвокат одной из самых престижных юридических компаний Уолл-Стрит. – Послушай, итальяшка, не такая ты важная птица, чтобы позволять себе...
– Эй, farabutto![80] Co мной так не разговаривают!
– Я буду говорить с тобой так, как мне нравится... Выглядишь ты, конечно, как настоящий мужик. И это твой плюс. – Юрист спокойно положил ногу на ногу. – Но внутри-то у тебя все по-другому, а? Нежное сердце, а может, точнее, крепкая поясница... Для смазливых мальчишек?
– Silenzio![81] – Итальянец подскочил на диване.
– У меня нет ни малейшего желания болтать об этом. Но мне кажется, что в «Коза ностре» не так уж обожают голубых... А ты как думаешь?
– Ах ты, сукин сын!
– Знаешь, Луис, когда я в молодости служил в Сайгоне армейским юристом, мне пришлось защищать одного лейтенанта, которого застукали с вьетнамским мальчишкой. При помощи юридических уверток и двусмысленных положений в воинском уставе в отношении гражданских лиц мне удалось спасти его, но само собой, он вынужден был уйти в отставку. К сожалению, пожить ему так и не удалось: через два часа после объявления приговора он застрелился. Видишь ли, он оказался в положении изгоя, был опозорен в глазах своего окружения и не смог выдержать этого.
– Довольно, вернемся к вашему делу, – хриплым голосом предложил саро supremo.
– О'кей... Первое: на столике в прихожей я оставил конверт. В нем – плата за трагическое происшествие с Армбрустером в Джорджтауне и не менее трагический случай с Тигартеном в Брюсселе.
– От этого жида доктора, – перебил его мафиози, – мы знаем, что остались еще двое: посол в Лондоне и адмирал, который возглавляет Объединенный комитет начальников штабов. Не хотите приплюсовать их к премии?
– Может быть, попозже, Луис, но не сейчас. Они оба знают очень мало, им ничего не известно о финансовых операциях. Бартон думает, что мы что-то вроде ультраконсервативного ветеранского лобби, возникшего после вьетнамского позора; для него это – правовая граница, за которую он ни в коем случае не перейдет, – его можно понять: сильные патриотические чувства и все такое. Эткинсон просто богатый дилетант; он делает то, что ему говорят, но не знает ни зачем, ни для кого. Он сделает все, что угодно, лишь бы удержаться при Сент-Джеймском дворе; связь он поддерживал только с Тигартеном... Кон-клин наткнулся на золотую жилу, когда он вышел на Суэйна, Армбрустера, Тигартена и, само собой, Десоула, но эти двое – всего лишь витрина, хотя и вполне респектабельная. Я даже удивляюсь, как они вообще попали в эту компанию.
– Когда это выяснится, я сообщу вам об этом бесплатно.
– Да? – Адвокат приподнял бровь.
– Это дело времени. Что у вас еще?
– Две вещи – обе очень важные. Первая – это совет! Я дарю его вам. Избавьтесь от своего нынешнего дружка. Он ходит в такие места, где ему не следует бывать, и швыряется деньгами, как дешевка. Мне сообщили, что он хватается своими связями в высоких сферах. Нам неизвестно, о чем еще он болтает, знает ли он что-то или дошел своим умом, но это нас беспокоит. Мне кажется, это должно беспокоить и вас.
– Il prostitute![82] – прорычал Луис, стукнув кулаком по дивану. – Il pinguino![83] Считайте, что он уже труп.
– Расцениваю вашу реакцию как благодарность. Второе дело более важное, во всяком случае для нас. Я имею в виду эпизод с Суэйном. В его доме был дневник, который наш человек в Манассасе не смог найти. Дневник стоял на полке, у него был такой же переплет, как у остальных книг в этом ряду. Человек, который взял его, хорошо знал, что берет.
– И что требуется?
– Садовник был вашим человеком. Его внедрили туда, чтобы он выполнил задание, и ему сообщили только один номер для связи, который был безопасен, а именно: номер телефона Десоула.
– Дальше?
– Для того чтобы выполнить задание – обеспечить достоверность самоубийства, он должен был изучить привычки Суэйна. Вы говорили мне об этом с тошнотворными подробностями, когда требовали свой умопомрачительный гонорар. Не так уж трудно представить себе: ваш человек подглядывает за Суэйном в его кабинете и видит, что генерал постоянно берет с полки одну и ту же книгу, что-то записывает в нее и ставит на место. Это должно было заинтересовать его: вероятно, книга представляет определенную ценность. Почему бы ее не взять? Я бы наверняка взял, вы бы тоже. Так где дневник?
Мафиози медленно поднялся и с угрозой произнес:
– Послушай, адвокат, ты много чего напридумывал, чтобы сделать такой вывод... Но у нас нет этой книги, и я объясню тебе почему! Если бы у меня было хоть что-то записанное на бумаге, при помощи чего я смог бы поджарить твою задницу, я швырнул бы дневник прямо сейчас тебе в лицо, capisce?
– Твои слова не лишены логики, – заявил холеный адвокат, положив ногу на ногу, между тем как возмущенный Луис уселся на диван. – Фланнаган, – прибавил правовед с Уолл-Стрит. – Да... разумеется, это Фланнаган. Он и его сука-парикмахерша должны были чем-то подстраховать себя... Это на них похоже, и у меня словно камень с души свалился. Но они не смогут воспользоваться дневником не засветившись. Примите мои извинения, Луис.
– Теперь у вас все?
– Кажется, да.
– Тогда возвращаюсь к жиду психиатру.
– А что с ним такое?
– Как я уже говорил, он дорогого стоит.
– Без начинки, по-моему, его цена – сущая безделица.
– Как бы не так, – отпарировал Луис. – Я говорил Армбрустеру до того, как он сам стал для вас помехой, что и у нас есть доктора. Специалисты в своем деле, и среди них такие, которые изучают реакции двигательных нервов и «форсируемых ментальных реакций при условии внешнего управления», – это я специально заучил. Эффект – как от выстрела в голову, только без всякой там крови.
– Думаю, в этом что-то есть.
– Можете поставить в заклад свой загородный дом. Мы переводим этого еврея в одно местечко в Пенсильвании... Что-то типа санатория, где лечат от алкоголизма и вправляют мозги только самым богатым... Вы понимаете, о чем я?
– Думаю, понимаю. Великолепное медицинское оборудование, вышколенный персонал, прекрасные специалисты, территория охраняется...
– Ну, ясно, понимаете. Много вашего брата прошло через это заведение...
– Продолжайте, – прервал его адвокат, взглянув на золотой «Ролекс». – У меня не так уж много времени.
– Спокойно. По мнению моих специалистов – я нарочно использую слово «мои», если вы следите за моими словами, – скажем, дней через пять пациент будет «так накачан, что на Луну взлетит»... Это их выражение, а не мое, Бог знает, почему они так говорят. В промежутке между сеансами ему предоставляется великолепный уход. Вводят всякие нейтрализаторы и что там еще, обеспечивают соответствующие физические нагрузки, хороший сон и все такое прочее... И мы ведь тоже заботимся о своем здоровье, адвокат?
– Конечно, некоторые для здоровья даже в сквош через день играют...
– Извините меня, мистер Парк-авеню, Манхэттен, но сквош для меня как кабачки, которые я обожаю.
– Разве вы не знаете, что лингвистические и культурные различия постепенно стираются?
– Ну, с этим не поспоришь, consigliere.
– Да уж... Кстати, я – простой адвокат.
– У вас есть время. Вы еще вполне можете стать советником.
– Наша жизнь быстротечна, Луис... Вы продолжите? Или я ухожу?
– Продолжаю, мистер адвокат... Всякий раз перед тем, как этого еврея психиатра станут «накачивать для полета на Луну», он будет в хорошей форме, согласны?
– Да, возможны периодические ремиссии в нормальное состояние... Но вообще-то я не врач.
– Не знаю, что вы, мать вашу, там бормочете, но и я не врач, поэтому верю моим спецам на слово. Видите ли, всякий раз, когда его будут накачивать наркотиками, его внутренний разум будет совершенно ясен: вот ему и станут выдавать имя за именем. Многие, может быть даже большинство, не будут для него ничего значить, но время от времени то или другое имя вызовет его реакцию. С каждым именем будут проводить то, что они называют зондированием – нахождением обрывков информации, достаточных для того, чтобы составить примерный портрет того или иного человека, о котором он будет рассказывать. Итак, сведений будет достаточно, чтобы запугать до смерти человека, когда мы до него доберемся. Времена сейчас тяжелые, а этот жид психиатр обслуживал самых важных людей в Вашингтоне: как в правительстве, так и вне его. Ну и как это вам, мистер адвокат?
– Да, несомненно, дело стоящее, – изучающе глядя на саро supremo, ответил адвокат. – Хотя документы, по правде говоря, были бы предпочтительнее...
– Как я уже говорил, мы над этим работаем, но нужно время. А «накачка» – прямо сейчас, immediate. Через пару часов доктор будет уже в Пенсильвании. Хотите, заключим договор? Вы и я?
