Рассвет (сборник) - Шебалов Африкан Александрович

— Да нет, просто винограда он не дождется. Степь же… Вымерзнет весь.

— А вы где работаете?

— Да тут же. Спины гнем, а все зря. Я считаю…

Но Галина не дала ему договорить.

— Товарищ председатель! — крикнула она Загоруйко. — Видимо не скоро у вас будет свое вино, если такие виноградари будут работать, как этот, — указала на Володю. — Немедленно переведите его в другую бригаду.

— Почему? — удивленно поднял брови Загоруйко.

— Не верит он, что в степи будет расти виноград.

Володя Хмель словно споткнулся, покраснел и опустил глаза.

Загоруйко метнул на него гневный взгляд и заторопился:

— Что ж, товарищи, поехали?

Когда подвели итоги соревнования, оказалось, что калининцы опередили «Рассвет» по всем показателям, кроме зерновых. Урожай с гектара в обоих колхозах был приблизительно одинаковый. Домой возвращались, когда уже стемнело. При въезде в село заметили пьяного. Он брёл, спотыкаясь, еле переставляя ноги.

— Опять Андрюшка Полуянов? Вот беда с ним, — проговорила тетя Валя.

Она и не догадывалась, что это был ее квартирант.

Глава двадцать седьмая

Перед глазами Виктора все кружилось. Освещенные окна домов отбегали налево и тут же возвращались назад. Земля качалась под ногами, словно палуба корабля при крутой волне. В темноте он не попадал на дорогу.

По улице проехала автомашина, совсем ослепив его. Вдруг Виктор наткнулся на что-то металлическое, больно ударился всем телом и выронил нож. Он нагнулся, начал шарить по земле руками и еще раз стукнулся головой. Это была водопроводная колонка. Забыв о ноже, открыл кран и припал к холодной струе жаждущими губами. Потом подставил голову и долго простоял согнувшись. Холодная вода немного освежила.

Виктор выпрямился, встряхнул мокрым чубом. Окна уже не плыли перед глазами.

«Куда это я шел?» — подумал он и услышал далекую музыку. В клубе играл баян. «Ага, к Галине. Она уже, наверное, приехала и сейчас в клубе. Да, надо, наконец, сделать предложение… Надоело все это. Хватит!..»

Людей в клубе было мало. Неподалеку от дверей за столиком Степан Бондарь играл в шахматы с чубатым парнем. За другим столом Федька со своим прицепщиком резался в домино против Тимофея Ховбоши. Тот также играл с прицепщиком.

Среди трактористов установился порядок: играть смена против смены. Чемпионом считался Федька с напарником. Они разработали сложную систему сигнализации. На первой же минуте, только взяв в руки костяшки, партнеры уже знали, кто на чем будет играть. В сигнализации участвовали пальцы, костяшки домино, подмигивание, особая улыбка и прочее. Их часто ловили на этом, но они только смеялись, а назавтра придумывали что-то новое и обязательно побеждали.

Тимофей Ховбоша играл рассудительно, не спеша. Подумав, он открыл тройку.

— Ваши тройки плакали, дорогой мой! — крикнул Федька. — Я вас предупреждал. Прошу!

Напарник Тимофея, рыжий сонливый парень, подумал и забил вторую тройку.

— Куда же ты забиваешь? — возмутился Тимофей.

— А что должен делать, когда другой карты нет!

— Правильно, — ворковал Федька, — за такую игру мы тебе объявим благодарность. А вы, ребята, читали, как судили паразита? Отца нашего Костомарова.

— Эй, стой-стой! Так не пойдет! — закричал вдруг Тимофей. — Опять договариваетесь?

— Кто договаривается? Тьфу на тебя! — ответил Федька. — С вами можно играть с закрытыми глазами или даже во сне.

— Разве я не вижу, как перемигиваетесь?

— Да я не о том, — наклонился вперед Федьков напарник и прошептал: — Посмотрите на дверь!

Держась рукой за косяк, у входа стоял Виктор. Мокрые волосы прилипли ко лбу, рубашка также мокрая до пояса. Обвел тяжелым взглядом зал и, не увидев Галины, оттолкнулся от двери, исчез в темноте.

Степан едва заметно подмигнул Федьке. Тот мгновенно понял.

— Братки, антракт! — положил он косточки и вьюном выскользнул из клуба.

Глава двадцать восьмая

Бабка Степанида вечером пошла к соседям. А Галина, устав после поездки, решила пораньше лечь спать. Не успела раздеться, как дверь распахнулась настежь, и на пороге предстал Виктор. Галя ахнула и отступила назад. Весь черный, грязный, он тяжело дышал и дико смотрел на нее единственным глазом. Второй заплыл. На виске также был синяк. Из носа на разорванную рубашку капала кровь.

— Что с тобой? Кто это тебя? — бросилась к нему Галя.

Виктор пошатнулся, схватился рукой за косяк. Губы его скривились.

— Молча, падлюки, били… — всхлипнул он.

— Кто?

— Не знаю. У-ух, сволочи! — скрипнул он зубами и, пошатываясь, прошел на середину комнаты, сел на табуретку, опустил голову.

— Может, Степан? — высказала догадку Галина.

Виктор отрицательно покачал головой.

— Тот убил бы. А эти невысокие оба. А кто — не разобрал: темно, — проговорил он и вдруг, закрывшись руками, зарыдал.

На лице Галины было удивление, испуг и сожаление. Лишь через несколько минут она опомнилась, протянула руки к его голове, но тут же отдернула назад. Все его волосы слиплись от крови.

Галина схватила полотенце.

— Витя, умойся. Давай я тебе солью. Пошли!

Он не отвечал, беззвучно плакал, содрогаясь всем телом.

Злость на неизвестных разбойников охватила девушку. Разве Виктор виноват в том, что отца осудили. За что его так изуродовали? Только теперь она со всей глубиной поняла, как правильно говорил Стукалов. Виктору нужна моральная поддержка друзей.

И именно на нее возложил это задание Иван Петрович. Но как выполнить его, когда с Виктором так обращаются?

Виктор перестал всхлипывать. Минут десять он сидел молча, не отрывая рук от лица. Потом резко поднял голову.

— Хватит! Мне надоела эта игра в кошки-мышки! — со злостью проговорил он.

— Витя, не волнуйся… Мы обязательно найдем тех, кто это сделал. К суду привлечем. Вот увидишь!..

— Да я не об этом! — скривился болезненно. — Мне надоело, что ты водишь меня за нос!

Мысли в его голове путались. Он хотел только одного — завоевать Галину, любой ценой убедить ее в своей правоте, а потом…

— Ты, наверное, смеешься надо мной, а я все эти ночи не спал, думал о тебе.

— Обо мне?

— Да, да! О тебе! Я больше не могу! Понимаешь, не могу больше терпеть эту муку! — выдохнул он, и на Галину пахнуло водочным перегаром.

— Ты что, пьян?

— Да, пьян, пьян! И все из-за тебя!..

Галина понимала, что сегодня не миновать признания, но все-таки попыталась перевести разговор на другую тему.

— Ты что, бросил отару? — спросила она.

— Бросил! Пускай ее черти возьмут! Навсегда бросил! Это каторга, а не жизнь. Жара, пыль, солнце прямо в макушку… Тарантул меня чуть не укусил. Паук такой — укусит и смерть. Я спал прямо на земле. Потом ливень начался, я простудился…

— Какой ливень? Дождей же не было.

— Были, не были — все равно!.. Не могу я здесь больше, Галочка, не могу! Я хочу настоящей, красивой жизни для души, хочу нашего счастья! Мы молодые, сильные, нам только жить и наслаждаться, а мы вместо этого влезли в ярмо. Жизнь течет где-то там, мимо нас. А годы проходят, безвозвратно проходят… — торопился он высказаться.

Широко открытыми глазами смотрела Галина на Виктора. Тот ли это, всегда жизнерадостный Витька Костомаров, лучший школьный оратор и активист?

«Нет, просто на него подействовала водка и эти хулиганы. У него расшатаны нервы», — подумала она и сказала как можно мягче:

— Витя, ты пьян. Тебе надо хорошенько отдохнуть. Подумай, о чем ты говоришь?

— О тебе, о себе, о жизни. И не думай, что во всем виновата водка. Я давно хотел тебе сказать: ни за что не поехал бы сюда, в эту дыру, если бы не ты… Галочка, дорогая, самая дорогая, я люблю тебя! — порывисто схватил он руки девушки и начал их целовать.

Галина задохнулась от омерзения, которое наполняло ее. Она не могла произнести ни одного слова. Потом брезгливо выдернула руки.