Иван Цацулин - Операция «Тень»
Тот спокойно ответил:
— Этого не следует делать, инженер Нарежный. Арестовывать меня не за что. Оружия я при себе не имею, разведывательных данных не собираю, военные объекты не фотографирую. Я выполнил лишь просьбу фирмы, а примете вы ее или нет — это ваше дело.
— Успокойтесь, я пошутил, — сказал Нарежный. — Надеюсь, вы сами понимаете необычность вашего обращения ко мне… Это так неожиданно… Чем вы можете подтвердить факт обращения фирмы ко мне с предложением стать ее сотрудником? Имеется ли при вас в письменном виде первое задание мне, о котором вы только что говорили?
— Это деловой разговор, — удовлетворенно усмехнулся Шварц. Он вынул из бокового кармана и положил перед хозяином бумаги.
— Читайте.
Перед инженером лежали оба документа, о которых он спросил Шварца. Составлены они были на английском языке.
— Теперь верите мне? — торжествующе произнес гость. — Вот авторучка — подпишитесь.
Инженер отрицательно покачал головой.
— Нет, я на такое не пойду, — упавшим голосом произнес он.
— Боитесь? — с презрительной ухмылкой спросил Мордехай Шварц.
— Боюсь, — подтвердил хозяин.
— Ну, хватит дурака валять! — резко сказал гость. — Или вы сию минуту подпишете контракт и будете выполнять любое задание фирмы, или вы погибли.
— Как то есть погиб?
— Очень просто, — Шварц снова полез в свои бездонные карманы, на стол легла целая пачка фотоснимков. — Смотрите, вот мы с вами — во всех местах, где мы побывали в течение прошлой недели. Мы буквально не расставались.
— Ну и что же? — еще не понимая, допытывался хозяин.
— Прежде чем я покину эту страну, органам госбезопасности будет известно, что я, старый друг вашего отца, агент иностранной разведки. А как только я пересеку границу, в зарубежной печати будут помещены интервью со мной корреспондентов различных агентств. Я поведаю всему миру, как меня великолепно принимал знаменитый советский ученый Нарежный и какие мы с ним единомышленники. А в подтверждение правильности интервью я опубликую в газетах вот эти снимки. Ну, сделаем кое-что еще… Одним словом, на вашей карьере после этого можно поставить крест, вам перестанут доверять, на пушечный выстрел не подпустят к секретной работе, и я вам не позавидую: скорее всего, вас посадят. — Шварц старательно запрятал дерматиновую папку обратно в боковой карман. — У вас нет выхода, инженер Нарежный, — с раздражением сказал он.
— Тут какая-то ошибка, мистер Шварц, — неожиданно спокойно возразил его собеседник. — Вам, по-видимому, был нужен инженер Нарежный?
— Что вы хотите этим сказать? — Шварц настороженно воззрился на инженера.
— Очевидно, по старости вы перепутали и приняли меня за моего друга Семена Нарежного.
— Кто же вы? — Шварц вскочил на ноги.
— Моя фамилия Черток… Инженер Черток, с машиностроительного завода. К работе Ландышева не имею ни малейшего отношения.
— Вы… Но… — Мордехай Шварц схватился за голову. — Вы хотите погубить меня? Я убью вас!
— Легко может случиться наоборот, — спокойно сказал Черток. — Я значительно моложе вас, сильнее и к тому же вооружен. — Он сидел заложив руки в карманы брюк и спокойно жевал сигарету.
— Как же это называется? — в отчаянии вырвалось у Шварца.
Черток слегка передернул плечами.
— Я в подобных делах плохо разбираюсь, мистер Шварц, — со спокойной брезгливостью сказал он. — Но по-моему, это борьба нашей контрразведки с иностранной разведкой, которую конкретно здесь представляете вы, и на этот раз и вы, и ваша разведка провалились. Я в данном случае лишь помогал, правда, помогал с удовольствием нашим чекистам. Ведь — я друг Нарежного.
— Вы ничего не сумеете доказать, мы были здесь одни, — задыхаясь, заметил Шварц.
— Во-первых, у вас в кармане лежат улики, которые я не позволю вам уничтожить, — бесстрастно произнес Черток. — Во-вторых, в ожидании нашей с вами беседы, а мы не сомневались, что рано или поздно она должна состояться, мы приняли меры к тому, чтобы каждое наше слово было слышно в другой комнате, внизу.
— Там чекисты? — со страхом вырвалось у Мордехая Шварца.
— Да, мистер, и они — слышите? — поднимаются сюда. Боюсь, что вместо прекрасной Одессы вам придется на время поехать в другое место. Спокойно, мистер, спокойно! — в голосе инженера послышались угроза, негодование и гнев.
В комнату быстро вошли полковник Соколов и майор Русаков.
Глава пятнадцатая
Поездка в Ленинград насторожила Грина. Что-то случилось, он это чувствовал, но что именно, понять не мог. Ночное происшествие на острове Декабристов заставило его задуматься — не причастна ли к нему Тамара Лихова? Однако, тщательно взвесив «за» и «против», Грин пришел к выводу, что она тут ни при чем, что ей вполне можно доверять. Молодящаяся старушка, суеверная и религиозная, даже не подозревала, каких людей ей приходится принимать по приказу отца Геронтия. Невежественная и корыстолюбивая ханжа Лихова в приобщении к религии искала ощущения своей исключительности, непохожести на окружающих ее нормальных советских людей, а редкие тайные посещения незнакомых от «отца Геронтия» воспринимала как оказанное ей особое доверие. Нет-нет, Лихова понятия не имеет о том парне, которого ему пришлось оглушить неподалеку от дома, в котором она проживает. Грин успел ознакомиться с документами молодого человека — он оказался из Москвы, аспирант одного из институтов. Что же ему было нужно, кого и зачем он выслеживал? На кой черт ему понадобился Мордехай Шварц — он не мог даже знать заранее о его существовании? А если он интересовался не Шварцем? А если он из самой Москвы увязался за ним, за Грином? Отбросить эту мысль Грин не мог. Как и с какой целью тот парень стал на его след — в данном случае имело второстепенное значение, важен был факт. Из создавшегося положения Грин немедленно сделал соответствующие выводы. На явке у Лиховой на какое-то время следовало поставить крест, иначе работники советских органов государственной безопасности могут превратить ее в ловушку. Задерживаться в Ленинграде нельзя, возвращаться в Москву — тоже. Если предположить, что молодой человек следил не за Шварцем, а именно за ним, то можно ожидать, что чекисты так или иначе узнают от него, что Грин разгуливает в форме советского полковника.
Все это Грин сообразил через несколько часов после нападения на Тимура Рахитова, а сообразив, остро пожалел, что не убил его: теперь оказалось необходимым срочно менять шкуру. В тот же день «полковник Сырцов» перестал существовать, — Грин переоделся в штатское; пиджак «под деревню», кепка, брезентовый плащ, кирзовые сапоги, положил в карман новый комплект документов. Отныне он бухгалтер одного из леспромхозов Корней Авдеев. Документы были не липой, человек такой действительно на Печоре работал. В паспорте лежала заблаговременно заготовленная справка о том, что бухгалтер Авдеев находится в отпуске еще за прошлый год.
Грин поспешно покинул Ленинград, однако не доезжая до столицы, ночью незаметно сошел с поезда на одной из маленьких станций, осторожно огляделся и углубился в лес.
Хорошо, что он всегда был предусмотрителен — заранее изучил местность, дорогу и теперь, даже в темноте, продвигался уверенно. Лес густел, становился труднопроходимым, за неширокой и мелкой речкой началось болото. Грин шел, тщательно сверяясь с известными ему приметами, перелезал через сгнившие стволы деревьев, продирался сквозь заросли кустарника. От станции надо было пройти не менее десяти километров.
К рассвету Грин забрался в дикую чащобу… Больше ему деваться сейчас некуда. Грин это хорошо понимал.
Час за часом Грин размышлял, анализировал, строил планы… Снова и снова возвращался к тому, что произошло в Ленинграде. Человек Харвуда, призванный оказывать ему всемерную помощь, чего-то недоглядел, и в решительный момент, когда настало время идти на связь с прибывшим в Советский Союз по вызову Грина Мордехаем Шварцем, нити оказались порваны. Так, неожиданно и вопреки всем правилам конспирации, Грину пришлось тогда уехать на дачу Ирэн Грант, для свидания с этой энергичной особой. Он ехал к ней с неспокойным сердцем, будто предчувствуя грядущие беды. И предчувствие не обмануло его! А что, если тот парень увязался за ним как раз тогда, когда он навестил Грант? Не значит ли это, что она провалилась? Но ведь мальчишка аспирант института, а не чекист с площади Дзержинского, в чем же дело?
Накануне отъезда в Ленинград Грин предварительно условился с Ирэн Грант: в случае какой-либо неожиданности, если ему нельзя будет вернуться в Москву, он спрячется в свое запасное убежище, — оно имело то бесспорное преимущество, что связь с ним можно установить без особых затруднений. Сегодня помощники Грина убедятся, что он не вернулся, следовательно, завтра кто-то из них явится в условленное место, чтобы взять из тайника шифровку от него.
