Станислав Гагарин - Три лица Януса
Роковая случайность… Впрочем, любая смерть на войне случайна и закономерна. Вольфганга Фишера больше нет. Но майору Вернеру фон Шлидену об этом неизвестно. Сейчас он думает лишь об одном: сорвать проведение операции «Костер Нибелунгов»…
Штурм Кенигсберга начался. Наши разведчики поставлены сейчас в такое положение, когда они могут погибнуть от русского снаряда или пули. Что ж, такова логика их профессии.
Тому, кто не бывал в Кенигсберге, трудно представить себе, насколько был укреплен этот город. Его можно было взять только молниеносным броском, длительная осада была бы здесь неэффективна. Ошеломить защитников города, не дать поднять им головы под градом бомб и снарядов, быстро выдвигать в любую образовавшуюся брешь штурмовые группы, усиленные танками и самоходками, — такова была тактика русской армии.
Даешь Кенигсберг!
7НАГРАДНОЙ ЛИСТ
на красноармейца Алексея Николаевича Бордунова 1344 стрелкового полка 319 дивизии 90 стрелкового корпуса, 43 армии.
Беспартийный, 1925 года рождения
В наступательных боях 7–9 апреля 1945 года в районе города Кенигсберга, проявляя исключительное мужество и геройство, первым поднимался в атаку на врага, врывался в траншеи противника и в неравных схватках за населенные пункты Вильки и Иудите лично истребил двенадцать немецких солдат.
Девятого апреля 1945 года при штурме форта № 6 вызвался первым проникнуть в его расположение. Пренебрегая всякой опасностью для жизни, под ураганным огнем противника по сигналу «В атаку!» первым ворвался в ворота форта, где огнем личного оружия уничтожил пятнадцать немецких солдат и заставил замолчать четыре огневые точки, чем дал возможность товарищам вплотную приблизиться к форту. В разгар боя заменил выбывшего из строя командира роты и задачу, поставленную роте, успешно выполнил.
В результате смелого и дерзкого маневра ошеломленный гарнизон форта был вынужден сдаться. В форту пленено свыше 250 немецких солдат и офицеров и захвачены большие трофеи.
Достоин присвоения звания Героя Советского Союза.
Примечание автора:
звание присвоено 19 апреля 1945 года.
Глава девятая
«Истерику оставьте женщинам»
Когда теряют надежду. — Посланец крейсляйтера. — Батальон Александра Рыбникова. — Встреча в зоопарке. — Автоматная очередь. — Фаустпатрон в руках мальчишки. — «Живой немец лучше мертвого немца». — Парабеллум падает на пол. — Генерал Отто фон Ляш принимает решение.
1Он перестал надеяться, когда узнал о том, что русские уже на Принцессинштрассе. Денщик принес ему черный кофе, и генерал с неестественно спокойным лицом маленькими глоточками выпил две чашки дымящейся жидкости. Потом вызвал адъютанта и, приказав не беспокоить полчаса, писал что-то, закрывшись за бронированной дверью подземного кабинета.
В одиннадцать часов утра генерал от инфантерии Отто фон Ляш вышел в небольшую приемную и увидел высокого эсэсовского офицера в разодранной сверху фуражке и с большим кровоподтеком на правой щеке.
— Это к вам, экселенц, — сказал адъютант.
Офицер вытянулся во весь рост и пытался щелкнуть каблуками, но колени его подогнулись, и эсэсовец рухнул на стул, который едва успел подставить адъютант генерала.
— Можете сидеть, — сказал генерал Ляш.
— Господин генерал, — хриплым голосом произнес офицер, — я уполномочен сообщить вам, что крейсляйтер Вагнер собирает совещание по вопросам дальнейшей обороны города.
— Обороны? — Ляш рассмеялся. — Крейсляйтер, оказывается, тоже ведает обороной. А мне казалось, что это моя прерогатива. Я тоже собираю совещание по вопросам обороны, майор. Ровно в тринадцать часов. Можете передать это крейсляйтеру Вагнеру…
Ляш нарочито не назвал офицера эсэсовским званием «штурмбанфюрер», а просто по-армейски — «майор», но посланец наместника Гитлера в Кенигсберге, казалось, не обратил на это внимания.
Он с трудом поднялся и, кривясь от боли, шагнул к выходу.
— Он ранен, Фридрих, — сказал Ляш адъютанту. — Оставьте его здесь, а к Вагнеру пошлите кого-нибудь другого.
2НАГРАДНОЙ ЛИСТ
на капитана Александра Ильича Рыбникова, командира 1-го стрелкового батальона 690 стрелкового полка, 126 стрелковой дивизии.
Член ВКП(б)
Восьмого апреля 1945 года, сломив упорное сопротивление противника, 1-й стрелковый батальон пошел в наступление из рубежа юго-восточнее канала в направлении кварталов 28, 26, 19, улицы Гребен, электростанции, зоопарка. Встречая организованное сопротивление противника, батальон капитана Рыбникова продвигался вперед, овладевая последовательно квартал за кварталом и к 14.30 овладел электростанцией. Выполняя последующую задачу, 1-й стрелковый батальон, уничтожая противника, вышел на окраину зоопарка и штурмом овладел им.
За день боев батальон нанес противнику следующие потери: убито и ранено до 200 солдат и офицеров, захвачено много техники и вооружения.
Капитан Рыбников во время боя находился непосредственно с передовыми подразделениями, показывая отвагу и геройство, руководил батальоном. В бою 8 апреля 1945 года был ранен, но поля боя не оставил.
Поставленную задачу батальон выполнил на отлично.
Достоин присвоения звания Героя Советского Союза.
Примечание автора:
звание присвоено 19 апреля 1945 года.
3Когда первые советские солдаты появились у зоопарка, майор Вернер фон Шлиден находился в полуразрушенном здании варьете. Чудом ускользнув из павшего уже форта Мариенберг, где застал его штурм Кенигсберга, он целые сутки безуспешно пытался проникнуть к центру города, чтобы осуществить последнюю операцию, за которую его «друг» Гельмут фон Дитрих заплатил своей жизнью. У самого зоопарка взрывом снаряда Вернера контузило, и вот уже восемь часов подряд валялся он на каком-то тряпье в зале бывшего бара вместе с сотней солдат и офицеров, ждущих с автоматами в руках первые цепи русских солдат.
Вернер фон Шлиден понимал, что вовсе не дело валяться сейчас в зоопарке, он должен быть там, где решится судьба Кенигсберга и тех, кто войдет в него с боем, с оружием в руках, но силы совсем оставили его, и Янус решил отлежаться, он знал, что хоть какой-то отдых — лучшее средство от контузии, лекарствами ее не вылечишь, тут главный лекарь — время.
Порою Вернер фон Шлиден впадал в забытье, и тогда виделось ему в искаженном подсознанием обличье все то, что испытал он в последние часы и дни.
Однажды Янусу вдруг явственно показалось, что лежит он в московской квартире на стареньком кожаном диване их гостиной, укрытый белой буркой, ее подарили Арвиду Вилксу дагестанские друзья.
Дверь в гостиную отворилась, и в комнату вошли Ахмед, отец Сиражутдина, и мать его, молодая и красивая Муслимат.
Янус хотел подняться с дивана, но Ахмед поднял предостерегающе руку, а мать быстро приблизилась к сыну, положила руку ему на голову.
— Лежи, лежи, сынок… Ты болен, тебе нельзя вставать. Лежи…
Она села у изголовья сына и ласково посмотрела на него, улыбнулась. Ахмед не садился, он стоял позади жены, суровый и строгий, хотя и пытался как-то смягчить неловкой улыбкой свое мужественное лицо воина.
— Какой ты уже взрослый, Сиражутдин, — сказала мать. — А я помню тебя только маленьким мальчиком.
— Взрослый-то он взрослый, — заметил как бы в шутку Ахмед, — а вот усов у джигита нет…
— Перед тем как отправить меня на задание, отец, мне сказали, что усы лучше сбрить, — ответил Сиражутдин.
— Ну если так нужно для твоей работы…
— Нужно, отец. Немцы не носят наших усов, а я ведь должен походить на одного из них.
— Трудная у тебя доля, сынок, — вздохнула Муслимат. Но что поделаешь — идет такая война… И как ты похож на своего отца, Сиражутдин.
— А мне дядя Арвид всегда говорил, что я похож на тебя, — улыбнулся Янус.
— Нет-нет, ты вылитый отец, сынок!
— О пустом говоришь, женщина, — остановил жену Ахмед. — Дай поговорить джигитам о деле. Ты хорошо держишься в седле, Сиражутдин?
— В седле? Ну разве что в мотоциклетном…
— А конь у тебя есть?
— Нет у меня коня, отец.
— Жаль, что у тебя нет коня… Ты помнишь моего Сокола, Муслимат?
— Ах, какой был конь у тебя, Ахмед! — воскликнула мать Сиражутдина. — На нем ты увез меня тогда из аула. Помнишь?
— Как не помнить?! Твоя мать, Сиражутдин, была самой красивой девушкой в округе, за нее запросили большой калым, а у меня всего богатства — конь Сокол, кинжал и клинок моего прадеда. А мы любили с Муслимат друг друга… И тогда я ночью увез ее.
— Ты настоящий мужчина, отец! А что стало потом с твоим Соколом?
— Его убили во время атаки. Там, в Араканском ущелье… Ты ведь знаешь про тот бой, сынок.
