Эльчин Гасанов - prose_contemporary
– А мне не стыдно. Скромность – это иллюзия, и знаешь, Исаак, откуда она происходит? Это продукт наших культурных привычек и нашего воспитания, это есть то, что называется комплексом. Нооо, старая кляча!
Гарцевал на солнце конь, поднимаясь по холмам наверх, и выйдя на ровную лужайку пустился вскачь.
Любопытные мальчишки, как вкопанные наблюдали за двумя всадниками, которые слиплись зад вперед, рассказывая, крича на скаку, двигались дальше. Недалеко от них проезжали машины. Молодой парень учил водить езде свою девушку. Они притормозили, из салона высунулась симпатичная головка дамы. Она с любопытством глядела на всадников, которые медленно скакали, конь отфыркивался, и сзади сидящий ездок неустанно говорил.
Сулейман продолжал.
– Совершенно голыми создала людей природа, не ведающими ни отвращения, ни стыда! Нооо! Если бы человек строго следовал указаниям Природы, он не стал бы жертвой скромности. Разве мог бы человек увязнуть в религии, если бы внимательно посмотрел, из чего она состоит?
Удовольствия, которые могут доставлять друг другу мужчины, настолько прелестны, что о других я и не мечтаю. Но все же признаю, что можно интересоваться и женщинами.
В конце то концов, все, что связано с развратом, мне по душе
Исаак. Запомни! Гомосексуалист или лесбиянка любят не чужое тело, а свое в чужом. Понятно? Ты женат, или вдовец – это без разницы. Ты солидный! А с таким в половой контакт войти лучше и безопаснее, чем с холостым и молодым. Не расскажет это никому женатый человек. Ему не выгодна огласка.
Ноо, ноо, давай, давай милая! (Они мчались на коне, высекая искры из камней, что попадали под копыта).
Вообще, входить в контакт с мужчиной лучше в чужом городе, но не в своем. Это безопаснее. Если ты живешь в Баку, то значит ни в коем случае нельзя трахаться с мужчинами здесь, в Баку. Трахайся в Стамбуле, Москве, Нью-Йорке, но не там, где живешь. Иначе, не избежать тебе огласки.
Это как зоофилия. Почему никто не знает о зоофилах? Почему? Да потому что, свинья, осел, или коза, не знают человеческую речь, и не могут о половых контактах с человеком людям рассказать. А стоит тебе войти в контакт с мужчиной, то есть, с человеком, как тут же ты сеешь семена молвы и ропота, так как через какое-то время об этом будут знать и шушукать.
А если уж очень хочется переспать с мужчиной в родном городе, то будь добр, найди глухонемого мужика. А что, среди них есть достаточно хорошие парни. Они уж точно не скажут никому. Не смогут сказать. Их жестикуляциям никто не поверит.
А так, конечно же, нужно быть весьма и весьма осторожным. Желательно иметь контакт с женатыми. Им не выгодна огласка. Это так, советы будущим педерастам.
Очень далеко уносят меня мои фантазии. Может быть, я бы беспредельничал, и трудно вам всем представить это; может быть, у меня были такие желания, которые удовлетворить просто невозможно? Я колюч, как кактус, Исаак!
Основной принцип моей философии, Исаак – продолжал порывистым голосом Сулейман, – это положить на общественное мнение. Понял ты – положить!
Вот скажи, каким образом мнение всяких уродов может повлиять на мою жизнь? Ногтя они моего не стоят, ногтя! С ними на одной грядке я даже срать не сяду. Если завтра перед ними демонстративно я стану ковыряться в носу, то все равно буду прав. Ибо они уроды!
Нас порой заставляет краснеть только наша утонченная этика. Но если зрело размышлять, эти чувства мы в себе сумеем подавить и достичь той стадии, где будем абсолютно не зависимы от этого мнения. (Конь продолжал лететь вскачь) Тогда, и только тогда, нам становиться все по фигу. Только тогда! Ты слышишь? Хорошо ли к нам относятся, или плохо? Без разницы! Будто после контакта с мужиком, я уже не человек
Конечно, человек!
Критерии нашего личного счастья определяем только мы, только нам решать, счастливы мы или несчастливы – все зависит от нашей совести. В еще большей мере взгляд на жизнь зависит от нашей жизненной позиции, ибо только она служит точкой опоры нашей совести.
– Да останови ты коня! – Исаак кричал в ухо скакуну, будто именно ему были обращены эти слова, а не Сулейману.
– Стоять, стоять, родимая! – крикнул Сулейман, стянув на себя поводья.
Конь остановился и пошел тихим шагом. Устали всадники. По тропинке в сосновой роще шел конь медленным шагом.
– Дело в том, – продолжал грамотный Сулейман – что человеческая совесть не всегда и не везде одинакова, почти всегда она есть прямое следствие образа жизни данного общества, данного климата и географии. Все зависит оттого, с какой точки на это посмотреть.
Например, поступки, которые японцы или венгры считают нормальными, заставляют нас содрогаться от ужаса здесь, на Кавказе. Прилюдно портит немец воздух. Там, в Германии, считается это нормой поведения. А на Кавказе этого не поймут.
В Китае мужчина, рост которого 180 см., считался бы высоким, но в Прибалтике такого почти за карлика сочтут. То есть, все относительно, в зависимости от региона.
Это понятие, зависящее лишь от широты и долготы, способно извинить и оправдать любую крайность. Тогда найти золотую середину должна помочь нам только мудрость, и выработать в себе кодекс поведения, который и будет отвечать как нашим потребностям и наклонностям, данным нам Природой, так и законам страны, где выпало нам жить.
И вот, исходя из собственного образа жизни, мы должны выработать свое понятие совести, свой оазис в пустыне. Поэтому, чем скорее определит человек свою жизненную философию, тем лучше, потому что только философия придает контуры совести, и регулирует все наши поступки опять же она.
– Сулейман, а как же репутация? Она тебя не волнует?
– Не волнует абсолютно, – спокойно, с улыбкой ответил Сулейман. Более того: при мысли о том, что эта репутация дурная, я получаю большое внутреннее удовольствие. Если бы считали ее образцовой, мне было бы не так приятно. Не забывай никогда, Исаак: хорошая репутация – это как бы случайно найденная банкнота, которую надо истратить.
Она не в состоянии нас вознаградить за все жертвы. Кто дорожит своей репутацией, еще больше мучаются и страдают, чем те, кто о ней не заботится. В постоянном страхе потерять то, что им дорого, живут первые.
А перед возможностью наказания за свою беспечность трепещут вторые.
Если, таким образом, ведущие одних к добродетели, а вторых – к пороку, дороги, одинаково усеяны колючками, какой смысл подвергать себя мучительным сомнениям, выбирая между этими дорогами? Почему не посоветоваться с Природой, которая бесконечно мудрее нас, и не следовать ее указаниям?
На что Исаак возразил, повернув лицо назад (как бы хотел увидеть лицо Сулеймана), погладив коня за гриву:
– Боюсь, что если захочу принять твои я принципы, то я стал бы невоспитанным.
– Ты прав. Но я уважаю жизнь. Жизнь присутствует даже в крысах, которые копошатся в помойках. Даже вот эта лошадь чувствует жизнь, на которой мы щас сидим. Но ты что вкусить боишься? Что? Давай трезво рассмотрим этот вопрос.
Кто никогда даже не интересуется мнением остальных членов общества, тот и проповедует мораль. Тот учит всех, как жить! Как ты думаешь: монахи и муллы знают жизнь? Конечно, нет! Это жалкие церковные чиновники, отупевшие и разжиревшие на народных харчах. Они опухоль желудка лечат детским кремом.
Так что, это не что иное, как цепи, которые мы все должны искренне презирать. Они противоречат здравому смыслу. Это нереальные и абсурдные мифы, имеющие ценность только в глазах идиотов.
В глазах же образованных и интеллигентных людей, они заслуживают только насмешки.
Для очень немногих жизнь усыпана розами. Именно розами, а не трупами.
Только для них легок путь к Парнасу. И если ты меня послушаешься, то будешь одним из тех, кто даже среди терний находит на своем пути успех.
Через совесть мы получаем знания о целях Природы. Совесть – это внутреннее чувство, не более того.
Анализируя его, рационально и с выгодой для себя мы постигаем динамику и механизм Природы, которые выражаются внутри нас в импульсах, порывах, и которые терзают или успокаивают нашу совесть.
Слово "совесть", Исаак, означает внутренний голос, который взывает, когда делаем мы то, чего делать нельзя.
Скажем, если пожурить ребенка за то, что он не слушается, то ребенок будет испытывать угрызения совести до тех пор, пока, переборов себя, не обнаружит, что нет зла в том, от чего хотели его отсоветовать.
Совесть – это всего-навсего детище предрассудков, которые заложены в нас с молоком матери, которое создаем своим собственным поведением мы сами.
Создаем себе совесть, будто строим себе карьеру. И ой как надоедать нам будет эта совесть! Будет кусать, жалить, тревожить по любому поводу, и вполне возможно, что мы окажемся во власти совести настолько деспотичной, что будет кишка тонка, и не удастся получить нам полного кайфа ни от одного поступка, тем более порочного в глазах чурбанов.
