Елизавета Берестова - Корона клинков
Каюта, единственная на «Ночной птице», представляла собой небольшую комнатку с четырьмя койками вдоль стен. Там же размещался стол капитана. Под столом примостился железный короб, хранивший в своей утробе документы и деньги.
— Располагайтесь, — предложил капитан, — кроме меня здесь спит ещё первый помощник. А вот эти два ложа можете занимать по праву.
Откланявшись, он заспешил на палубу, где заканчивалась погрузка. Брэк повесил шляпу и плащ на гвоздь для платья и, прислонив свой дорожный посох к стене, опустился на свою полку. Усталость последних дней и бессонная ночь давали о себе знать. Фавн оставил хозяина отдыхать и пошёл на палубу, чтобы не пропустить отплытие. К его удивлению матросы уже перетаскали всю шерсть в трюм и разворачивали паруса. Капитан, повязав голову алым шёлком, стоял на мостике и величественно отдавал команды. «Ночная птица» качнулась, ловя парусами ветер, и легко стронулась с места, скользя по глади Собственного моря, цвет которого поэты непременно именуют лазурным, без устали восхищаясь его красотой.
Этан Брэк проспал весь день, пользуясь редкой возможностью предаваться ничегонеделанию. Он вставал только чтобы поесть. Капитан сразу заявил, что пассажиры, которых он сам упорно называл гостями, будут столоваться вместе с ним и первым помощником. Торки тоже не терял времени даром. Успев облазить бригантину снизу доверху, общительный фавн перезнакомился с командой «Ночной птицы», основательно пополнив свой запас анекдотов. На ночь они зашли в крохотный порт. Закат угасал на белёных стенах убогих домишек, разбросанных на склонах горы с пологой, ощетинившейся редким лесом, вершиной. Из трюма выгрузили бочки с маслом, а у причала уже дежурили длинноусые крестьяне с телегами фруктов. Лойко Сапсан придирчиво осмотрел товар и велел загружать содержимое последней телеги. Оставшиеся было заспорили, но капитан остался непреклонен.
— Мы что, всю ночь проторчим в этой дыре? — поинтересовался вездесущий фавн, прослушавший лекцию капитана о скоропортящихся грузах, — плыть все время было бы куда быстрее.
— Лойко Сапсан не участвует в глупых гонках, — с достоинством ответил капитан, он просто делает свою работу. Наш курс просчитан до мелочей и многократно пройден. С утра мы продолжим путь. Море, юноша, оно суеты не любит, я бы даже сказал, не прощает.
После ужина эльф немного постоял на палубе, вдыхая прохладный вечерний воздух. Ему казалось, что он выспался на неделю вперёд, и сомкнуть глаза не удастся. Но как только в каюте задули последнюю масляную лампу, он сразу же заснул.
Где-то в середине ночи спокойный отдых обитателей капитанской каюты прервался настойчивым стуком в дверь. Вахтенный требовал капитана. Эльф проснулся мгновенно и лежал неподвижно, напряжённо прислушиваясь к внутреннему чувству опасности, ещё ни разу в жизни не обманувшему его. Лойко, приглушённо ругаясь забористой матросской руганью, накинул на себя кое-какую одежонку и удалился за дверь, где от масляных ламп метались неверные тени. Торки оторвал голову от подушки, осоловело поморгал глазами и тут же упал назад, сморённый непробиваемым сном юности.
— Могу вам предложить лишь место среди матросов, — донёсся из-за двери недовольный голос капитана. Он явно принадлежал к породе людей, которые не бывают покладистыми, когда их будят среди ночи.
— Помилуйте, — возражал ему другой мужской голос, вкрадчивый и низкий, — после того, как я провёл в седле целый день и едва стою на ногах, любезный господин предлагает мне отдохнуть в неудобном гамаке да ещё среди полутора десятков богатырски храпящих молодцов! Нет, попытайтесь придумать что-либо более приемлемое.
— Сожалею, — Лойко откровенно зевал, — оба пассажирских места в каюте закуплены ещё в Рие и оплачены до конечного пункта плавания.
— Какая жалость, вот невезение! — экспрессивно восклицал неизвестный путешественник, — ваша «Ночная птица» была моей последней надеждой. Если я не отплыву утром с вами, мне нипочём не поспеть к началу Большого лошадиного аукциона в Осэне. А торги не станут дожидаться, когда прибудет Осокорь. Разберут самых породистых лошадок, и баста! Для меня сие смерти подобно: разорение, позор. Хоть по миру иди со своим многочисленным потомством.
Мужчина смолк, ожидая реакции капитана. Когда её не последовало, соискатель пассажирского места решил переменить тактику.
— А что вы скажете, если я предложу вам двойную цену против любой, назначенной вами?
Брэк уже знал, что жадность — одна из педалей, которые могли оживить мыслительные процессы в голове Лойко Сапсана. И он оказался прав.
— Попробую уговорить первого помощника уступить вам своё место.
— Отличная мысль, — оживился незнакомец, — я охотно компенсирую вашему человеку причинённые неудобства, он в обиде не будет.
Капитан тут же осуществил задуманное. По невозмутимому виду первого помощника не представлялось возможным определить его отношение к внезапному переселению. Он лишь коротко кивнул, и стал собирать вещи. Лойко Сапсан, которого само упоминание о деньгах, привело в отличное настроение, радушно пригласил в каюту нового пассажира. Свет масляной лампы позволил худо-бедно разглядеть виновника всей этой ночной неразберихи. От энергично вошедшего пахнуло резким запахом конского пота. Он оказался среднего роста, плотный, даже чуточку толстоватый. Когда он сдёрнул с головы шляпу, блеснула обширная лысина. Весь багаж новоявленного пассажира помещался в заплечном мешке. Мужчина лихо зашвырнул его под освободившуюся койку и, увидев, что Этан Брэк не спит, замахал руками:
— Не прерывайте свой благодатный отдых из-за моей скромной персоны. Церемония знакомства подождёт до утра. Спите дальше, добрый господин. Я произведу шуму не больше, чем мышь. Уже ложусь, устал смертельно. Не по возрасту мне такие подвиги. Кабы не дело, нипочём бы не покинул родное Белокозье. Но что делать! Сам выбрал себе профессию, а в нашем деле без пополнения четвероногого контингента никак не обойтись. Все мы заложники того дела, которым занимаемся.
Бормотание нового пассажира становилось все тише и неразборчивее. Эльф так и не понял, какая именно профессия побуждает его к весьма срочным и затратным путешествиям. Громкий храп возвестил о том, что их попутчик погрузился в глубокий здоровый сон.
Этан Брэк перевернулся на другой бок, но уснуть ему не удалось. Вспомнился Антоний. Разум отказывался думать о нём, как о старике. Эльф поворочался, прогоняя непрошенные воспоминания, и задремал под мерный плеск волн.
Утро одарило Брэка тяжёлой головой. Фавн же, напротив, проснулся бодрым, свежим и пребывал в полнейшем восторге от путешествия. Пока эльф брился, он взахлёб рассказывал о выходе бригантины из бухты.
— Капитан лоцмана из местных сразу спровадил, — возбуждённо шептал Торки, косясь на спящего соседа, — так прямо и сказал: мол, он пока умом не рехнулся, чтобы всяким бездельникам за здорово живёшь денежки выкладывать. Он и его матросы фарватер знают не хуже местных, которые норовят любого капитана ободрать как липку.
Этан Брэк взял полотенце.
— А дальше что было! — фавн закатил глаза от восторга, — вахтенный вчера чуток перебрал за картами.
Было ясно, сей прискорбный факт имел место не без участия Торки, числившего среди своих талантов фантастическую невосприимчивость к спиртному.
— Капитан ему командует: «Лево руля!». Он даже не реагирует. Лойко аж красный сделался и давай крыть рулевого почём зря. «Забирай, так тебя и рас так, влево, — орёт, — пока на Задницу русалки не сели». Это так мель в заливе называется. А рулевой гнёт свою линию: мол, до отмели саженей триста будет. Аккурат по фарватеру идём. Капитан от этих слов вообще озверился, дал матросу в зубы и сам встал к штурвалу. При этом ругался так, что у меня ушам жарко сделалось.
— И что мель? — дежурно поинтересовался Брэк.
— Проскочили, хвала богам.
Эльф повернулся, подчиняясь смутному беспокойству, порождённому чужим взглядом в спину. Взгляд этот принадлежал третьему пассажиру капитанской каюты, который усиленно тёр глаза и зевал во весь рот, позволяя окружающим любоваться крупными крепкими зубами.
— Доброго вам утречка и счастливого дня, — радостно возвестил он, — самое время познакомиться. Рекомендуюсь: Осокорь, к вашим услугам, коннозаводчик и владелец бегового цирка из Белокозья.
Мужчина легко спрыгнул с койки и поклонился. Он оказался симпатичным, плотненьким, живым, как ртуть, с блестящей загорелой лысиной.
— Меллорн, — представился эльф, — Этан Брэк Меллорн из Рии. Определённых занятий не имею. Это происходит отчасти из-за моей природной лени, а отчасти виной тому небольшой капиталец, который позволяет мне жить, как заблагорассудится, потакая своим природным склонностям. В данный момент, к примеру, я удовлетворяю свою страсть к путешествиям.
