Ноэл Бен - Кремлевское письмо
— А похороны — самый подходящий предлог вызвать меня сюда.
— Отлично! — Уорд улыбнулся Роуну. — Вы не обидитесь, племянничек, если я иногда буду давать вам советы?
— Нет, конечно, — произнес Роун в некотором замешательстве.
— Если хотите меня рассмотреть, не делайте это так откровенно.
— Рассмотреть вас? — Роун смутился. — С чего вы взяли?
— Я всегда за прямоту, поэтому — рассмотрите меня хорошенько и не надо испуганно отводить глаза. Конечно, есть разные мнения на этот счет. Но я думаю так: если я разговариваю с кем-то с глазу на глаз, и человек этот мне в глаза не смотрит, значит, дело нечисто. Откровенность подозрений не вызывает.
— Спасибо.
— Не за что. Знаете, племянничек, нам придется иметь дело с ушлыми ребятами. Они много чего умеют. Не хочу сказать, что вы хуже, по крайней мере, судя по вашему личному делу, — Уорд замолчал. — Вы из «компьютерщиков», верно?
— Я и другим занимался.
— Да нет, я не против компьютеров. Хотя не очень удобно, если путешествуешь налегке. — Уорд и Роун обменялись долгим взглядом. — Ну ладно, назад к делу. Проблема не в том, что вы слабее противника, конечно, нет. Иначе бы вас здесь не было. Просто, вы можете уступать им в скорости.
— Не очень понятно, — сказал Роун.
— Ну вот возьмем мое лицо, например. Вы быстро поняли, что над ним поработали косметологи. Но поняли только здесь, на кухне. А надо бы — еще на кладбище.
— Трудно было. Столько пыли.
— А с пылью еще легче. Я там насквозь пропотел, значит и лицо тоже. Пот собирается в порах, как чернила в отпечатках пальцев. Если вы не разглядели швы через пыль, то этому только два объяснения: или кожу слишком натянули, или пота на лице не было. И то, и другое плохо.
«Спасибо» Роуна прозвучало не совсем искренне. Но слова Уорда произвели на него впечатление.
— Всегда рад помочь. Кто знает, может, и вы мне поможете, если вдруг у меня сломается калькулятор. Пошли, пора знакомиться.
Роун последовал за Уордом через заднюю дверь, по тропинке в сторону площади. Они вошли в церковь через дубовую дверь. Уорд надежно закрыл ее на засов изнутри, и они прошли в глубь церкви. Откуда-то сбоку появился священник. Его темные брюки и рубашка без воротничка прилипли к телу, в церкви было влажно и душно. Он медленно подошел к Роуну и неприветливо протянул руку.
— Мы ждали вас раньше, — сказал он.
— Это от меня не зависело, — спокойно ответил Роун.
— Ясно. — Священник немного отступил, чтобы рассмотреть Роуна. — Говорят, вы специалист по электрическим устройствам.
— По компьютерам, — уточнил Роун.
— И не только, — вставил Уорд.
— Вы выше, чем я думал, — продолжал священник, не то чтобы с неудовольствием, а скорее несколько растерянно.
— Он подходит, — упрямо заявил Уорд.
— Надеюсь, вы не ошибаетесь, — отозвался Разбойник, не отводя глаз от Роуна. — В нашем деле размер тоже важен.
— Он отлично подходит. Кукольник все сделает.
— Надеюсь, — он повернулся к Уорду. — Он все привез?
— Проверю после обеда. Куда спешить?
Роун заметил, что слова эти прозвучали спокойно, почти ласково, но Разбойника озадачили. Он кивнул и повернулся к Роуну.
— Уорд совершенно прав, спешить некуда. Кажется, с годами мы начинаем немного спешить. Уорд все понимает. Слушайте его, у него многому можно научиться. Было очень приятно познакомиться, да, очень приятно.
Разбойник повернулся и вышел через боковую дверь. Уорд уже успел выйти из церкви. Роун нагнал его в аллее.
— Вы не закрыли церковь, — напомнил Роун.
— Туда никто не сунется. — Уорд опустился на каменную скамью у памятника, вынул из кармана яблоко и начал разрезать его перочинным ножом. Солнце садилось, потянуло вечерней свежестью.
— Ну как он вам? — спросил Уорд.
— Не знаю. Он почти ничего не сказал.
— Вы разочаровались, по-моему, и забеспокоились. Все было хорошо, пока вы не встретили главного героя, да?
— Я этого не говорил.
— Что-то не вижу особого энтузиазма.
— Не совсем то, что я ожидал.
— Вот что я вам скажу, племянничек. Ожидать вообще не надо. Будет лучше для вас. Меньше разочарований.
— Кажется, вас он беспокоит больше, чем меня.
— Знаете, беспокойство и тревога — разные вещи. Я не беспокоюсь. Он стареет. Само по себе это совершенно не важно. Важно, что он знает об этом, и это его гнетет. Он начал задумываться о времени, но это пройдет.
— По-моему, вы сами не очень уверены.
Уорд взглянул на Роуна и широко улыбнулся.
— Уверен, племянничек, очень уверен. Он похож на боксера. Вспомните, как некоторые боксеры трясутся перед матчем. А потом!
— А с вами, по-моему, все в порядке, — вдруг сказал Роун и тут же пожалел.
— Я веду свою войну. Разбойник знает, что делает. Он нас вытащит.
— Вы давно работаете вместе?
— Достаточно.
— И Стердеванта, наверное, знали.
— Все сразу хотите узнать. Может оставим немножко на потом?
— Как скажете.
— Стердевант — подделка. Все, что о нем говорили, — неправда. Он вовсе не был хладнокровным садистом-убийцей. Он был великим авантюристом и дегенератом. Он умел подчинять себе других, был неплохим стратегом, но в одиночку не работал. А еще он был трусом. Да-да, племянничек, настоящим трусом, и знал об этом. Всегда держался в тени. Окажись он на передовой, миф бы сразу рассыпался. Поэтому он и не лез вперед, а сочинял о себе легенды. За войну он перелопатил больше дерьма, чем Геббельс. Ребята у него были отличные, это правда. А в остальном — почти всю работу делал Разбойник. Он проводил все его операции и был мозговым центром. Стердевант был вообще пустым местом.
— А откуда такое почтение?
— Во время войны мужчинам нужно серьезное дело, а не просто клич вроде «За победу!» или «Это последняя война». Это сгодится в тылу или для новобранцев, а на передовой необходимо что-то более конкретнее. Когда-то хватало флагов и штандартов, потом в атаку вели волынщики и трубачи. Иногда в ход идут знамена и крики «Ура!». В нашем деле нужен был человек. Им стал Стердевант.
— Вы верите в его самоубийство?
— Вы хотите спросить, верю ли я, что он мертв?
— Нет. Вы правда думаете, что это было самоубийство?
— Он хотел, чтобы все так думали. Но духу не хватило. Он заставил Разбойника помочь.
— А рассказы про его жестокость?
— Я же сказал, что он был дегенерат, этим все объясняется. Если не грабил, то насиловал. Настоящий кобель, а не разведчик.
— Похоже, вы с ним что-то не поделили.
— Ничего подобного. Мы друг к другу не лезли. Он держал дистанцию. Я пять лет искал повода разделаться с ним, он знал это. А вас, кажется, он очаровал.
Роун мысленно согласился. Однако он хотел услышать от Уорда совсем другое.
— Какое задание было у «Перечницы»?
— Всему свое время.
— Но мы ведь начнем там, где он остановился?
— Вы читали сообщения — делайте выводы.
Роун не хотел сдаваться.
— Почему выбрали меня?
— Я уже говорил, вы должны были помочь «дяде Раймонду».
— Но почему я, новичок? Почему не один из ваших, с кем вы уже работали?
Уорд откусил яблоко и начал медленно его разжевывать.
— Нас осталось мало. Да и стареем мы, — ответил он с полным ртом.
Опасения Роуна вернулись.
— Почему все-таки я? У вас же был выбор. Никак не пойму, почему все же выбрали меня. Что было важно?
Уорд выплюнул зернышки и опять улыбнулся.
— Боитесь, что вас вернут назад к компьютерам?
— А вы?
— Да вы что? Мы не знаем, с какой стороны к ним подойти. Не волнуйтесь. А в остальном не понимаю, почему вы беспокоитесь, ведь кое-что у вас получается неплохо. Не хочу сейчас говорить об этом подробно, но, среди прочего, у нас сложилось впечатление, что вы и глазом не моргнете, если кто-то умрет вместо вас. Что скажете?
После ужина чемоданы принесли на кухню. Уорд поднял один, положил на стол и откинул крышку. Роун увидел, что в чемодане было три отделения и каждое со своей крышкой. Уорд открыл первое. Там лежали папки. Он просмотрел их, выбрал одну и бросил Роуну.
— Может, заинтересует?
На обложке Роун увидел гриф «Совершенно секретно» и наклейку с напечатанными на машинке словами: «ЦРЦ для ОМР — проверка благонадежности». Ниже он прочел: «Объект: Роун, Чарльз Эванс».
Агент, читающий собственное досье, — это невероятно, разведка исключала такую возможность.
Роун поднял глаза. Уорд уже закрыл первый чемодан и открыл второй. Он был набит пачками денег. Уорд бросил пару пачек Роуну и попросил пересчитать.
Роун пересчитал ветхие двадцатидолларовые купюры. В каждой пачке было по десять тысяч долларов. В последующие полчаса он сосчитал еще сто девяносто тысяч купюрами по десять и двадцать долларов. Сколько сосчитал Уорд, он не знал. Он отдал Уорду листок со своими записями и помог уложить деньги назад в чемодан.
