Дэвид Игнатиус - Банк страха
— А она заслуживает доверия? Как я говорил вам в Лондоне, единственное, что нужно в банке, — это доверие.
— Да, сэр. Абсолютно.
Баракат посмотрел на Фрэнка, ожидая его указаний. Старик кивнул.
— Если мой мальчик говорит, что она заслуживает доверия, то для меня этого достаточно. Мы с Сэмом начинаем жизнь с новой страницы. Поэтому раз он так говорит — значит, так оно и есть. А если он не прав, значит, у нас у обоих будут проблемы. Идет?
— Прекрасно, друг мой. Мне вполне достаточно слова мужчины, подкрепленного словом его отца. Иракская девушка может приступить к работе в понедельник. Начнем с пятидесяти тысяч фунтов. — Он сделал великодушный жест, словно раздавал наследство тем, кто заслуживает милосердия.
Фрэнк похлопал палестинского банкира по спине.
— Это замечательно. Садись, старина, давай выпьем.
— Я бы с удовольствием, дорогой Фрэнк, но сейчас я слишком занят нашим проектом. Я все утро звонил по телефону некоторым друзьям-банкирам и предупредил, что мы переведем довольно большие суммы денег из «Кредит Мерсье». Карибские ребята сейчас, должно быть, взялись за работу. Так что простите меня, если я оставлю вас одних. — Он запахнулся в полы своего персикового костюма, словно в одежды бедуина, и отбыл.
Когда банкир-палестинец ушел, Фрэнк снова взял сына за локоть и предложил откупорить еще бутылочку виски, или позвать обратно Фифи, или пойти в одно местечко в городе, которое он знал и где девочки выкидывают такие штуки, что даже Фрэнк их считает «кошмарными». Но Сэм отклонил все предложения отца. Уже давно пора было забрать Лину; кроме того, у него начиналось похмелье.
— Ну, тогда валяй, — сказал Фрэнк. — Раз ты такой подкаблучник, иди, забирай свою подружку. Я позвоню Мерсье и скажу, чтобы он бросил свою херню насчет полиции. Он ее отпустит, поверь мне. При всех своих манерах он такая же жадная свинья, как и все остальные. А я пока еще доверенное лицо по самому крупному счету, который он когда-либо видел.
Сэм посмотрел на усталое лицо отца. Жизнь Фрэнка, состоявшая из множества таких дней, как сегодняшний, набросила на его лицо сетку склеротических вен.
— Что ты будешь делать, когда я уйду, папа? Ты уверен, что ты в норме?
— Я? Я собираюсь вздремнуть.
Глава 39
Вскоре после ухода Хофманов из «Кредит Мерсье» Лина начала обследовать свою новую камеру, на этот раз обшитую деревянными панелями. Она не знала определенно, что интересного она может найти, скорее просто следовала новому, сложившемуся после Багдада убеждению, что нельзя терять даром ни минуты. Начала она с длинного антикварного стола, стоявшего посреди комнаты. Ничего — ни ящиков, ни щелей, только отполированное дерево. Справа от него было место для отдыха — два кресла и лампы для чтения, с другой стороны — письменный стол с телефоном. Французские двери выходили в маленький садик, который, как и его соседи, был обнесен стенами, защищавшими от постороннего глаза; двери были заперты. Лина посмотрела, нет ли в комнате видеокамеры, но ничего такого не заметила.
Единственным ее надзирателем осталась молодая секретарша из приемной, которая заглядывала в дверь примерно каждые полчаса и бросала на нее снисходительные взгляды. «Они про вас забыли», — кисло говорила она, словно долгое одиночество Лины позволяло сделать более общий вывод о человеческой невнимательности. Лина узнала, что ее зовут Николь, а родом она из деревни недалеко от Цуга; на другие вопросы о своей личной жизни она отвечать отказалась. Видимо, Николь полагала, что Лине будет легче, если она поест. На исходе утра она принесла кофе, круассаны и пирожные с кремом, позже — ленч: луковый суп, баранью отбивную и яблочный штрудель. На подносе обязательно лежали тяжелые серебряные ножи и вилки и накрахмаленные льняные салфетки. Лина отсылала все обратно, не притрагиваясь к еде. Забирая нетронутые подносы, Николь надувала губы. Непослушная девочка, словно говорила она. Неудивительно, что про нее забыли.
Когда Лина поняла, что за ней никто не следит, она решилась обследовать комнату более тщательно. Изучила телефон на письменном столе. На нем было записано три номера; она переписала их в блокнот. В среднем ящике письменного стола она нашла справочник телефонов банка. Он занимал шесть страниц и содержал номера телефонов всех отделов; по нему можно было составить схему фирмы. В «Кредит Мерсье» были коммерческий, торговый и торгово-банковский отделы, но в каждом из них было по одному сотруднику. Трудовые ресурсы были сконцентрированы на тех направлениях, которые могли быть полезны для сокрытия денег. В трастовом отделе было десять сотрудников, в международном — восемь, в отделе безопасности — пять. Самая полезная информация содержалась на последней странице. Трое сотрудников работали в группе связи и обработки данных. Были указаны их телефоны, а также номера факса и телекса. Все это было очень по-швейцарски — аккуратно, удобно, хорошо организовано. Лина переписала фамилии и номера в записную книжку.
В крайнем ящике стола она обнаружила еще одну интересную вещь — экземпляр годового отчета банка. Это был внушительный том, отпечатанный на плотной цветной бумаге; на обложке стояла рельефная буква «М». С третьей страницы шло годовое послание Мерсье клиентам с рассуждениями про устойчивость швейцарского франка и перспективы экономического роста в развитых странах Запада. Потом шел ряд графиков и цифр, характеризующих устойчивость «Кредит Мерсье» и разумность управления, далее — бухгалтерский отчет, полный всякой тарабарщины. И опять самой интересной оказалась последняя страница. Там перечислялись банки, с которыми «Кредит Мерсье» имел корреспондентские отношения. Это был длинный список примерно сорока организаций, расположенных по всему миру, вплоть до Лагоса и Куала-Лумпура, с фамилиями директоров-распорядителей и номерами телефонов, факсов и телексов.
Просматривая этот список, Лина заметила много знакомых названий, например «Банк дез Ами» на Кюрасао, банк «Метрополь» в Монреале и «Тарикбанк» на Бахрейне. Она вспомнила, что встречала их в одном из документов, извлеченных из компьютерных файлов Назира Хаммуда. Лина вырвала последнюю страницу из отчета и сунула к себе в сумочку.
В половине третьего наконец вернулся Сэм. Лицо у него пылало жаром, словно закипевший радиатор автомобиля, глаза были утомленными и чуть не закрывались на ходу. Вслед за Николь он протиснулся в комнату к Лине и запечатлел на ее губах влажный поцелуй. Тут Лина поняла, в чем дело. Он был пьян; от него несло, как от торфяного болота.
— Ты ужасно выглядишь, — сказала она. — Что это у тебя за праздник?
— Обо мне не беспокойся, — прошептал Сэм, пошатываясь и невольно опираясь на нее. — Мы с папой все продумали. Он позвонил Мерсье, все улажено. Ты можешь уйти сейчас же.
Лина повернулась к Николь.
— Это правда?
Швейцарка кивнула. Казалось, она огорчена.
— Это еще не все, — сказал Сэм. — У тебя в Лондоне теперь будет новая работа и все прочее.
Она подозрительно посмотрела на него.
— Какая работа? О чем ты говоришь? Я не просила ни о какой работе.
— Тш-ш-ш! — сказал он, приложив палец к губам. — Об этом после.
Николь провела их по узкому коридору к выходу из здания. Не останавливаясь у парадной двери, она прошла мимо нее и повела их вниз по лестнице в цокольный этаж, а оттуда — еще по одной, более узкой лесенке в подвал и подвела к зеленой двери.
— Куда мы идем, милочка? — спросил Сэм. Он даже разговаривать стал, как отец.
— Мсье Мерсье сказал, что вам лучше выйти через секретный выход, — объяснила Николь. — Здесь вас никто не побеспокоит.
— Мой папа обо всем позаботился, — пробормотал Сэм.
— Куда ведет этот туннель? — спросила Лина. Она стала побаиваться темных коридоров.
— На рю де ла Тертасс, в ста метрах отсюда. Вы подниметесь на несколько ступенек, откроете дверь и выйдете во двор. Пожалуйста, проверьте, чтобы дверь за вами закрылась. — Она отперла зеленую дверь и повернула находившийся за ней выключатель. Осветился длинный сырой коридор, в котором по ширине мог поместиться только один человек. — Благодарю вас, — добавила она, прощаясь с ними за руку. — Приходите еще. — Это был последний, абсурдный акт швейцарской вежливости. Интересно, подумала Лина, сколько клиентов прошло здесь перед ними, выбираясь из респектабельного «Кредит Мерсье» тайком, как заурядные воришки.
Лина и Сэм двинулись по подземному проходу и услышали, как за ними закрылась дверь и повернулся замок. Впереди послышалось паническое топотание когтистых лап — это удирала крыса. Лина шла по тускло освещенному коридору первой. В нем стоял запах чего-то старого, разлагающегося; наверно, именно так пахнут деньги умерших людей. Они поднялись на поверхность, как и сказала швейцарка, в маленький дворик, выходивший на узкую улицу в центре старого делового квартала. Лина закрыла за ними дверь. Сэм направился в сторону улицы, однако Лина утянула его обратно в тенистый дворик.
