Хайнц Хене - Пароль: "Директор"
Не проинформировав находившегося в Брюсселе Гиринга, Юнг начал операцию в Париже 19 ноября. Он заманил в ОТ директора «Симекса» Альфреда Корбина с переводчиком Владимиром Келлером и там арестовал их. Одновременно гестапо совместно с французской полицией обыскали двенадцатикомнатный офис фирмы Треппера, арестовали всех сотрудников и конфисковали документы.
Если Юнг надеялся обнаружить какие-то связи, ведущие к Треппера, его постигло разочарование. Тщетно пытался он выбить признания из Келлера, которого считал посвященным во все тайны «Симекса». Когда переводчик не смог дать нужную информацию, Юнг набросился на него, как сумасшедший. После каждого удара он кричал: «Где Жильбер?» Келлер в ответ мог только пожать плечами. Снова удар, и опять молчание. Дальше этого результаты Эриха Юнга не продвинулись.
Около одиннадцати часов утра 24 ноября жена директора «Симекса» мадам Корбин неожиданно вспомнила тривиальную деталь, которой поспешила поделиться с немцами: мсье Жильбер недавно жаловался на зубную боль, и муж порекомендовал ему дантиста.
Гиринг с Юнгом навострили уши. Где принимает этот зубной врач?
Доктор Малеплат, Рю де Риволи, Париж.
Гиринг немедленно известил вернувшегося в Париж Пипе, и через час они уже были в приемной дантиста. Того дома не оказалось. По утрам он работал в госпитале, и дверь открыл его зубной техник. Ему приказали немедленно вызвать Малеплата, и тот вернулся домой.
Гиринг с Пипе потребовали у врача списки пациентов и попросили перечислить все назначенные визиты, не посвящая в цель своих поисков. Строчка за строчкой Малеплат зачитывал список, и, наконец, дошел до имени, которого они ждали — «Жильбер», назначено на три часа 27 ноября.
Тут дантист неожиданно вспомнил, что визит Жильбера перенесен на более раннее время, но Пипе с Гирингом сохраняли хладнокровие.
— Он придет сегодня в два часа, — уточнил врач.
Посетители кивнули, поблагодарили и ушли.
В кафе, помещавшемся под кабинетом дантиста, Гиринг с Пипе провели скоротечный военный совет. Времени у них оставалось мало, поэтому из ближайшего участка вызвали двух сотрудников и бронемашину. За пятнадцать минут до назначенного срока они снова появились в кабинете дантиста и посвятили его в свою тайну:
— Мы собираемся арестовать Жильбера.
Врачу приказали отослать помощника, принимать Жильбера ему предстояло самостоятельно, а Гиринг, Пипе и два сотрудника гестапо спрятались в соседней комнате.
Оставшись наедине с пациентом, дантист с нетерпением ждал появления немцев: те в суматохе не заметили, что Жильбер вошел с черного хода. В кабинет они ворвались лишь тогда, когда услышали голоса за дверью. Треппер увидел направленные на него стволы.
Он поднял руки и спокойно заявил:
— Я не вооружен.
Пипе долго ещё удивлялся невозмутимости «Большого шефа»: «Из всех нас только Трепперу удавалось сохранять спокойствие. Он даже глазом не моргнул». Когда Гиринг надел на него наручники, руководитель «Красной капеллы» усмехнулся и сказал:
— Браво, вы здорово справились с делом.
С арестом Леопольда Треппера «Красной капелле» пришел конец. Летучие отряды Пипе и Гиринга штурмовали последние бастионы шпионской организации. 25 ноября Зипо занял кабинеты «Симекско» в Брюсселе и арестовал всех сотрудников; в тот же день гестапо выловило оставшихся членов марсельской группы «Кента»: Жюля Гаспара с женой и его секретаршу Маргариту Мариве. Другой отряд схватил в Лионе Исидора Шпрингера и Отто Шумахера.
Только нескольким ведущим агентам «Красной капеллы» удалось остаться на свободе, но преследователи не сомневались в успехе: попавшие в тюрьму агенты оказались слишком разговорчивы. Даже «Большой шеф», какими побуждениями он бы не руководствовался, помогал ищейкам гестапо. Ему известно было, что он играет со смертью, и немцы могут расстрелять его в любую минуту.
— Я — офицер, и прошу относиться ко мне соответственно, — заявил он Гирингу при аресте в кабинете дантиста.
Гиринг пообещал, Треппер пожал ему руку и сказал:
— Большое спасибо. Можете на меня рассчитывать.
Он сразу же стал оправдывать доверие немцев, выдав им имена и координаты последних убежищ.
Первой жертвой стал секретарь Треппера Хилиль Кац, который почитал хозяина с почти религиозным благоговением. Леопольд послал ему записку с просьбой о встрече на станции метро. Гиринг отправил туда своих людей, и Каца арестовали. Когда через некоторое время секретарь увидел Треппера, весь мир обрушился в его глазах, но Леопольд невозмутимо заявил:
— Кац, мы должны сотрудничать с этими господами. Игра окончена.
Оказавшись в сложном положении, Треппер прекратил всякое сопротивление и даже выдал свои связи с немецкими управлениями и агентствами в Париже, что привело к аресту барона Базиля Максимовича, его сестры Анны и любовницы Анны-Маргариты Гофман-Шольц. Те в свою очередь предали остальных информаторов: секретаршу агентства Заукеля Кэти Фолкнер, её мужа Йохана Подсядло, сотрудника военной администрации Куприана и Людвига Кайнца, инженера организации Тодта.
На свободе оставались только двое лучших агентов «Большого шефа»: финансист Лео Гроссфогель и представитель Коминтерна Генри Робинсон. Но и здесь Треппер помог следователям найти к ним подходы. Похоже, он не знал, где может прятаться его старый приятель Гроссфогель, но по крайней дал гестаповцам зацепку, назвав имя Симоны Фельтер. Та была любовницей Лео и работала секретаршей в бельгийской коммерческой палате в Париже. Сам Гроссфогель часто использовал её в качестве курьера между Парижем и Брюсселем.
Сначала за ней установили слежку, но в середине декабря гестапо перешло к решительным действиям. Ее выманили на встречу в «Кафе де ла Пе» и по дороге арестовали. Во время допроса она призналась, что все сотрудники коммерческой палаты уже разъехались на рождественские каникулы и кроме неё в офисе никого не осталось.
Гестапо заподозрило, что Симона могла дожидаться там звонка от Гроссфогеля. Они отправились в офис и заставили Фельтер отвечать на телефонные звонки. 16 декабря Гроссфогель позвонил и назначил встречу на семь часов вечера в ресторане.
Ресторан заполнили полицейские. Симону Фельтер они с собой не взяли, поскольку располагали совсем свежей фотографией Лео. Но снова весь план едва не погубил чрезмерный энтузиазм криминальсекретаря Юнга. Юнг неожиданно появился в ресторане с Симоной Фельтер, которая сразу подняла крик в надежде хоть в последний миг предупредить Гроссфогеля. К счастью для гестапо, тот в ресторане ещё не появился, но полчаса спустя был арестован у входа.
Треппер помог немцам и в охоте на последнего из руководителей «Красной капеллы», Генри Робинсона. Он дал Гирингу адрес итальянского гравера Менардо Гриотто, дом которого «Гарри» (псевдоним Робинсона) часто использовал для встреч с другими агентами. Секретарь Треппера Кац убедил Гриотто назначить Робинсону встречу на одной из конечных станций парижского метро якобы для передачи важного сообщения от «Большого шефа».
Встреча с «Гарри» должна была состояться 21 декабря, а три дня спустя гестапо доложило: «После интенсивных допросов и привлечения различных информаторов появилась возможность арестовать „Гарри“ в соответствии с ранее намеченным планом. „Гарри“ заметили метров за 150 до условленного места и берлинские сотрудники взяли его под стражу». Гестаповцы забрали заодно и ни о чем не подозревавшего Гриотто.
Теперь, чтобы завершить эту печальную историю, оставалось арестовать нескольких второстепенных агентов «Большого шефа»: чешского разведчика Рауха, бельгийского художника Гильома Хоорикса, совладельца «Симекско» Назарина Дрейли и курьера Гермину Шнайдер. К середине января 1943 года Карл Гиринг и Гарри Пипе могли доложить руководству в Берлине о завершении охоты. Самая крупная шпионская сеть Москвы в гитлеровской империи была уничтожена.
Историю «Красной капеллы» можно было бы на этом закончить, не проверни немцы довольно экстравагантную операцию, которым у спецслужб времен Второй мировой войны обычно завершался разгром вражеской шпионской сети: использование арестованных агентов против их собственных хозяев. Возникла новая «Красная капелла», но теперь уже под руководством гестапо. Своего рода новый вариант старого клича над гробом покойного монарха: — «Красная капелла» умерла, да здравствует «Красная капелла»!
Контрразведка стала разведкой наоборот. Но сначала нужно было проанализировать материалы, захваченные у агентов «Красной капеллы», и дать точную картину методов работы советской разведки в Западной Европе. Эту задачу возложили на «Специальную комиссию» по «Красной капелле» в Берлине и её недавно сформированный в Париже филиал — «Специальный отряд».
