Роберт Ладлэм - Круг Матарезе
- Мне трудно согласиться с тобой. Ведь я не сказал тебе "не смогу", я просто сказал, что "не буду".
- Почему? - нахмурилась она.
- Потому что ты нужна мне. Все, что я хочу сделать, это убедить тебя в этом.
- Чтобы спасти мою жизнь?
- Во всяком случае, чтобы вернуть ее тебе. В каком именно варианте, я не знаю, но сделать ее гораздо лучше, чем она была до этого.
- А почему я должна верить тебе?
- Я не думаю, что у тебя есть выбор. Я не могу пока дать тебе другой ответ... пока я не узнаю больше... но давай начнем с того факта, что тебя разыскивают "Красные бригады". Сколько времени ты можешь от них скрываться?
- На Корсике я могу скрываться многие годы. Там они никогда не найдут меня.
- Это сейчас невозможно. Но если бы и была такая возможность, то что в итоге? Провести всю жизнь среди этих холмов? Те люди, которые убили старую слепую женщину, мало чем отличаются от тех, кто входит в состав "Красных бригад". Одни хотят спасти свой мир, другие хотят переделать чужой, и для этого и те и другие убивают каждый день. Поверь мне, что где-то, когда-то они объединятся друг с другом. Вот мы с Талейниковым и ищем их по всем странам. Мы должны найти такую связь прежде, чем эти маньяки уничтожат нас, и ты обязана помочь нам.
- У меня нет никакой возможности помочь вам.
- Но ты же не знаешь, о чем я хочу просить тебя.
- Да, но я догадываюсь. Ты хочешь, чтобы я вернулась к ним.
- Возможно, позже. Но не сейчас.
- Я не хочу! Это свиньи! Это самые омерзительные свиньи в мире! Есть сотни мест, где я могу спрятаться от них...
- И есть тысяча способов, как найти тебя там...
- Это неправда! - Она повернулась к нему лицом. - У них нет такой возможности!
- Я думаю, что есть. Объединения наподобие "Красных бригад" существуют повсюду. Их снабжают деньгами, информацией и оружием, и долгое время они даже не знают, кто и зачем это делает. В сущности, из них готовят солдат и, по иронии судьбы, они найдут тебя.
- Солдат? Для чего?
- Боевиков Матарезе.
- Это какая-то чертовщина!
- Очень хотелось бы верить, что это не так, но, к сожалению... Во всех странах происходит одно и то же: гибнут люди, враждуют правительства. У нас есть только несколько имен из прошлого, которые дала нам твоя бабушка...
- Но это лишь слова!
- Есть факты. Есть имена.
В этот момент послышался какой-то шум у двери. Слабый шум, едва слышная возня. Брэй приложил палец к губам и жестом показал Антонии, чтобы она помогла ему отодвинуть диванчик. Осторожно, бесшумно они отставили диван, и тут послышался характерный звук вставляемой в дверь отмычки. Брэй успел отпихнуть Антонию за выступ в стене, а сам переместился левее от двери и, вытащив свой "магнум", продолжал как ни в чем не бывало:
- В ресторанах не так уж много народу. Давай отправимся в "Тре Скалини" и перекусим. Я бы мог съесть... - Продолжая говорить, он подкрался к двери и распахнул ее. В коридоре никого не было. Но в силу своей многолетней привычки он безошибочно угадал, что кто-то хотел проникнуть в его номер. За долгие годы службы такое бывало не раз, и он никогда не ослаблял бдительности. Правда, ему было известно, что за последние одиннадцать месяцев Рим, переполненный туристами, дельцами и путешественниками, перестал быть средоточием активности ЦРУ, отдела консульских операций и КГБ. Четыре года назад центр города открыли для шоферов дальних перевозок, уличное движение стало более интенсивным, возросло количество рейсов, уплотнился график прибытия поездов. Компьютеры выдавали информацию, по которой было ясно, что оживленнейший город в мире перестал привлекать агентов спецслужб. И теперь обнаружить явку или место встречи становилось труднее, поскольку нелегалы и оперативники все реже появлялись в городе со спецзаданиями.
Но он ведь отчетливо слышал хорошо знакомые звуки и догадался, что, когда они с Антонией сделали паузу в разговоре, некто, пытавшийся проникнуть к ним в номер, насторожился, отскочил от двери и теперь прячется где-нибудь поблизости в холле. Как же я мог забыть, что обо мне оповестили весь мир? Что усыпило мою бдительность? И где они засекли меня? На виа ди Кондотти?
Брэй обернулся, стоя в проеме двери, чтобы взглянуть на Антонию, и тут вдруг ощутил движение воздуха, легкую, легчайшую воздушную волну, и, успев сообразить, что это, в ту же секунду понял, что опоздал: кто-то нанес ему страшный удар сзади по голове, точнее, куда-то прямо в основание черепа. Теряя сознание от дикой боли, он осел на колени, а затем свалился, и темнота накрыла его.
Очнулся он спустя пятнадцать минут, глаза слезились, голова кружилась. Он взглянул на часы. Почему его оставили здесь? И где те, кто нападал? Что им было нужно?
И тут он услышал крик. Он вскочил, и внезапно его осенило, что не он был целью нападения. Их интересовала только она, Антония.
Скофилд обнаружил, что его пистолет исчез.
Но я все-таки в сознании, подумал он, и человек, напавший на меня, явно этого не ожидает.
Он постарался как можно тише подобраться к двери комнаты и прислушаться. Внутри говорили по-итальянски.
- Шлюха! Свинья! Ты должна быть в Марселе! Девятьсот тысяч лир! Мы несколько раз посылали своих людей, но тебя там не было. Где ты болталась?
И что ты делала? С тобой пора разделаться как с предателем!
Снова раздался крик Антонии.
Что там происходит?! Скофилд забарабанил руками по двери, крича во весь голос:
- Прекратите! Перестаньте! Что происходит?.. Подождите!.. Я бегу вниз! На площади есть полиция, я приведу их!
Он изобразил топот ног по лестнице, якобы затихающий на расстоянии, и, вжавшись в стену, продолжал вслушиваться дальше. Изнутри раздавались звуки ударов, вскрики, вновь сопровождаемые шлепками, обрывающими очередной вопль. Потом послышался глухой стук - Антонию швырнули об дверь. Она ударилась всем телом - звук был отвратителен, так как не оставлял сомнений в своем происхождении.
Внезапно дверь распахнулась, и из нее показалась рука с пистолетом, а потом и тот, кто его держал. Скофилд выбросил вперед правую руку, схватил пистолет и, развернувшись, нанес негодяю мощный удар ногой в солнечное сплетение. Человек скорчился и внезапно потерял сознание. В следующее мгновение Брэй ухватил его за горло и несколько раз ударил головой о стену, а затем втолкнул в открытую дверь. В комнате он поднял его и резко ударил кулаком в грудь. Раздался хруст костей. Итальянец упал на диван, но тут же сполз на пол. Скофилд бросился к Антонии.
Она была без сознания и совершенно голая. Всюду на теле были следы от побоев и ожоги - он пытал девушку зажженной сигаретой. Отвратительные маленькие кружочки выжженной кожи зияли от лобка через живот и до левой груди. Садист стремился как можно быстрее обработать свою жертву.
Скофилд перенес Антонию на кровать и запер дверь в комнату. Ей необходим врач. Брэю предстояло решить задачу с двумя неизвестными: как связаться с врачом и что сделать с человеком, лежавшим на полу. Врач принимал на виа ле Регина, но чтобы доставить Антонию туда, надо было сначала привести ее в чувство и хоть немного успокоить.
Антония стонала, мотая головой, моля о пощаде. Она не воспринимала окружающее, будучи почти в забытьи, все еще защищалась от пыток, махала руками и пыталась увернуться.
Скофилд старался вернуть ее к действительности, ласково, тихонько теребил, приговаривая:
- Очнись, очнись. Вот твой мучитель, он больше ничего не сделает тебе.
Как только она придет в себя, он отвезет ее на виа ле Регина. Человека можно оставить здесь же на полу, а через некоторое время позвонить откуда-нибудь с улицы из телефонной будки в полицию и сообщить про этого негодяя в номере. А они уж сами обнаружат и его, и оружие, и записку при его бесчувственном теле, которую оставит Скофилд: "Солдат бригады".
Глава 19
Врач принял Скофилда и Антонию, провел в приемную, плотно закрыл дверь и заговорил с пришедшими по-английски. Этим языком он владел свободно: он учился в Лондоне и там же был завербован английскими спецслужбами. Скофилд познакомился с ним в ходе проведения нескольких совместных операций Госдепартамента и английской разведки. Человек этот вполне устраивал Скофилда.
Осмотрев Антонию и оказав первую помощь, он вышел к ожидавшему в гостиной Скофилду и сообщил:
- Она уже успокоилась, и теперь моя жена побудет с ней.
- Значит, через некоторое время с ней все будет в порядке? - спросил Брэй.
- Это смотря в каком смысле, мистер Скофилд. Дело в том, что она перенесла глубокую психическую травму, к тому же подверглась экзекуции, и теперь у нее нервный срыв. Я склонен думать, что это застарелая пограничная ситуация. Когда я осматривал ее, то обнаружил, что таким побоям ее систематически подвергали прежде: следы их легко обнаружить. Страх и внутренняя скованность появились отнюдь не сегодня. Мне кажется, что ее хотели сломить психически и делали это профессионально и методично. Я не спрашиваю вас ни о чем, мистер Скофилд, но я хочу, чтобы вы хорошо представляли себе это.
