Чингиз Абдуллаев - День гнева
Дронго стиснул зубы и, не раздумывая больше, навскидку выстрелил в преступницу в тот момент, когда она наклонилась за пистолетом. Женщина вскрикнула и как подкошенная рухнула на пол.
— Первый, — доложила Суслова, — у нас проблемы. Есть раненые и убитые.
— Что происходит? — едва не закричал Руднев.
— Срочно на четвертый… этаж… — Елена потеряла сознание.
Дронго подошел к раненым. Блондин катался по полу от боли в руке: очевидно, у него была перебита кость. Женщина лежала на полу, уткнувшись лицом в ковролит. Дронго подумал, что она мертва, и перевернул ее на спину. Она застонала. Открыла глаза и, собрав последние силы, плюнула ему в лицо.
— Сволочь, второй раз помешал.
Он вытер лицо и обрадовался, что не убил ее. Пуля, очевидно, попала чуть выше лопатки и прошла навылет. Он убрал пистолет в кобуру, когда-то сделанную для него на заказ, осмотрел женщину и сказал:
— Лежите спокойно. Сейчас придет помощь.
Она закрыла глаза. Оставалось всего несколько секунд до появления сотрудников ФСБ. Он подошел к раненому бандиту, спросил:
— Кто вас послал?
— Иди ты… — выругался тот.
— У меня нет времени, — сказал Дронго, — кто?
Бандит только стонал. Дронго наступил ногой на раненую руку, и бандит заорал, теряя от боли сознание.
— Кто послал? — спросил Дронго. — Не скажешь, прострелю вторую руку. — Он достал пистолет.
— Нет, нет, — закричал бандит, — не надо.
— Имя. Мне нужно имя пославшего.
В конце коридора открылся лифт, и из кабины появилась группа сотрудников ФСБ с полковником Корниенко.
— Скажи имя, — повторил Дронго.
— Родион, — выдохнул бандит, — Родион Александрович Ротецкий.
— Адрес. Мне нужен адрес.
— Не знаю… Мы встречаемся с ним… — Раненый уже выл от боли, плохо соображая, что говорит. — Есть его телефон. — Он прошептал номер.
Дронго убрал ногу. Офицеры ФСБ были уже рядом.
— Где убитый сотрудник? — спросил Дронго.
— В шкафу, — пробормотал бандит, — он в шкафу.
И потерял сознание. Дронго посмотрел на Корниенко.
— Эти двое живы, — он показал на раненых. — К сожалению. Окажите помощь подполковнику Сусловой.
— А этот? — один из сотрудников ФСБ ткнул пальцем на брюнета с короткой стрижкой.
— Он уже нам ничего не расскажет, — ответил Дронго, — покойный был плохо воспитан, не любил здороваться первым.
Он подошел к Сусловой, взял ее руку.
— Надо срочно доставить ее в больницу, — сказал он, с неприязнью глядя на Корниенко, — это она все просчитала. Сумела их быстро вычислить. Она настоящий герой, такие редко встречаются в вашем гнусном ведомстве.
— Доставим, — глухим голосом ответил Корниенко, — вы что-нибудь узнали?
— А вы поняли, что напрасно ее подозревали? — в свою очередь зло спросил Дронго.
— Не нужно меня добивать, — сказал полковник. — Несите ее вниз, — приказал он двум сотрудникам ФСБ, уже поднявшим Суслову на руки. — Несите ее вниз, и срочно в больницу.
— Ротецкий Родион Александрович. Вам что-нибудь говорит эта фамилия?
— Впервые слышу.
— Это он направил сюда бандитов. Нужно выяснить, каким образом у них оказались карточки службы безопасности.
— Выясним. Где искать Ротецкого, вы знаете?
— Знаю. Бандит дал мне его телефон. Если возьмете меня с собой, готов вам помочь.
— Только без ультиматумов, — поморщился Корниенко, — конечно, я возьму вас с собой. Лучше иметь вас другом, чем врагом. Я уже понял.
— Разумное решение, — кивнул Дронго, — кроме того, у меня личный интерес.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Они ранили Лену, а я очень хорошо отношусь к этой женщине. Согласитесь, не совсем приятно, когда стреляют в вашего друга. По законам чести полагается вызвать обидчика на дуэль. Как вы считаете, согласится Ротецкий принять мой вызов?
— Судя по тому, как вы стреляете, — Корниенко показал на убитого, — вряд ли у него будет шанс.
— Вот и я так думаю. Значит, откажет. Тогда на дуэль вызовете его вы, правда, на другую дуэль.
— Согласен, — улыбнулся наконец Корниенко, — давайте номер телефона.
Дронго продиктовал.
Корниенко быстро связался по мобильному с управлением и попросил найти адрес. Через несколько минут им сообщили адрес Ротецкого и некоторые факты его биографии.
— Бывший майор МВД, — пробормотал Корниенко, — вот откуда списанные номера.
— Вы делаете успехи, полковник, — добродушно заметил Дронго.
Из здания Центра вышла группа людей. Зайдман провожал Полетаева. Оба улыбались, даже не подозревая, что здесь произошло.
— Как Лена? — спросил Руднев, подходя к Дронго и Корниенко.
— Увезли в больницу, — ответил Корниенко.
Руднев сжал кулаки.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил у Дронго.
— Допросите особу, которую я ранил. Она расскажет подробности неудавшегося покушения в Лондоне. Возможно, здесь они планировали нечто похожее. Нужно проверить четвертый этаж.
— Я сам все проверю, — пообещал Руднев.
— Не спускайте глаз с Полетаева. Боюсь, это не последнее покушение.
— Почему вы так думаете?
— Это были конкуренты Слепнева, сам полковник пока не проявлялся. Предполагаю, что он появится в финале как главное действующее лицо. Ваш Слепнев, видимо, обожает дешевые трагические эффекты, но не учитывает одной весьма характерной особенности трагедии.
— Какой именно? — спросил Руднев.
— Именно в финале и погибает главный герой. Значит, наша задача — не разочаровать зрителей. Как вы считаете?
— До свидания! — Руднев переглянулся с Корниенко. Они не могли понять, как работает этот непонятный эксперт, как мыслит. Но оба осознали, что с ним лучше не спорить. Этот человек за три дня сделал больше, чем они все, вместе взятые. Идя к машине, Руднев не переставал удивляться и недоумевать.
— Поехали, — показал на вторую машину Корниенко, — у нас мало времени.
День третий. Москва
17 часов 11 минут
Они подъехали к дому на трех машинах. Корниенко вызвал группу спецназа, к большому неудовольствию Дронго, считавшего, что все нужно сделать без шума. Но, напуганный вчерашними событиями, Корниенко не хотел рисковать. После получасового опроса соседей выяснилось, что в квартире вместе с Ротецким проживают его жена и двое детей. Вряд ли он стал бы укрывать у себя террористов.
— Надо торопиться, — сказал Дронго, — Слепнев может нанести удар вечером, когда Полетаев поедет домой.
— Он не будет ночевать дома, — сказал Корниенко.
— Тогда Слепнев перехватит их по дороге. Или узнает, где будет находиться Полетаев. Не забывайте, он «ликвидатор» и умеет работать достаточно эффективно.
— Что вы предлагаете?
— Рискнуть. Ротецкий — бывший майор милиции. Он понимает, что такое проигрыш. Его уберут немедленно, как только узнают о провале. Думаю, надо рискнуть и подняться к нему вдвоем, без спецназа. Тем более что там дети.
— Не совсем дети. Один студент, другой заканчивает школу.
— Тем более. Все понимают. Полагаю, надо подняться вдвоем. Решайте, полковник.
Корниенко молчал, соображая, как поступить.
— Оружие брать? — наконец спросил он.
— Вряд ли оно понадобится, но на всякий случай возьмите.
Корниенко оглянулся на командира группы спецназа, приказал:
— Ждите нас здесь, без команды в дом не входить. Если через полчаса не выйдем, начинайте штурм.
— Понял, — ответил офицер, — буду ждать вашего сигнала.
Вдвоем они поднялись на третий этаж. Дронго взглянул на Корниенко и позвонил в дверь. Почти сразу же дверь открыл молодой человек. Он даже не посмотрел в «глазок», не спросил «кто там?», как это обычно бывает. Высокий, такого же роста, как Дронго, спортивного вида, открытое лицо светилось улыбкой.
— Вам кого? — спросил юноша.
— Родиона Александровича Ротецкого, — ответил Дронго.
— Отец, к тебе пришли! — крикнул молодой человек. Появился Ротецкий, что-то жуя на ходу, в домашних финках, измятой светлой рубашке. Увидев незнакомцев, он замер, сразу сообразив, кто это мог быть.
— Здравствуйте, Родион Александрович, — поздоровался Дронго, — мы к вам.
— Кто вы такие? — упавшим голосом спросил хозяин. Сын с недоумением смотрел на него.
— Пришли передать привет от ваших друзей из Центра. Они там отличились, — ответил Дронго. Корниенко не вмешивался в разговор. Ротецкий схватился за сердце, прислонился к стене.
— Тебе плохо? — бросился к нему сын.
— Нет. — Отец выпрямился. — Иди к себе.
— Может, тебе помочь…
— Иди в комнату, — приказал отец, и сын, оглянувшись на незваных гостей, ушел.
— Давайте выйдем, — предложил Ротецкий, — я не хочу разговаривать дома.
Они вышли, и Ротецкий плотно закрыл дверь, словно хотел отгородить семью от того, что должно было с ним произойти.
