Кен Фоллетт - Трое
– Да, мой выбор, – признал Кортоне. – Молодежь не знает жалости. – Он как-то странно криво усмехнулся и затянулся сигарой.
В третий раз Сузи заметила все ту же синюю машину в зеркале заднего вида.
– За нами следят, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и сдержанно.
– Тот араб?
– Должно быть. – Она не видела лица водителя за ветровым стеклом. – Что будем делать? Вы сказали, что им займутся.
– Что я и сделаю.
Он замолчал. Ожидая еще каких-то слов, Сузи искоса посматривала на него. Он заряжал обойму пистолета пулями с черно-коричневыми гильзами. У нее перехватило дыхание: она еще никогда в жизни не видела настоящего пистолета.
Кортоне посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на дорогу.
– Господи, да следите же за этой чертовой дорогой!
Нажав на тормоз, она едва успела вписаться в поворот.
– Откуда у вас эта штука? – спросила она.
– От моего брата.
Сузи все отчетливее ощущала, что оказалась в атмосфере какого-то кошмара. Она уже не спала в постели четыре дня. С того момента, когда услышала, как ее отец спокойно обсуждает будущее убийство Натаниеля, она была в непрестанном движении: убегая от ужасной правды, открывшейся ей относительно Хассана и ее отца, она стремилась попасть в безопасность надежных рук Дикштейна; но, как и полагается в кошмарах, чем быстрее она бежала к цели, тем стремительнее та отдалялась.
– Почему вы не говорите, куда мы едем? – спросила она у Кортоне.
– Теперь, наверно, я могу сказать. Нат попросил меня найти ему дом, где он может бросить якорь, и чтобы туда не совала нос полиция. Вот в этот дом мы и направляемся.
У Сузи забилось сердце.
– Далеко он?
– Еще пару миль.
Через минуту Кортоне бросил:
– Успеем, не гони, не стоит гробиться у цели.
Она поняла, что бессознательно вжимала акселератор до отказа. Она сбросила скорость, но не могла справиться со стремительным бегом мыслей. Еще несколько минут – и она увидит его, коснется его лица, поцелует его в знак приветствия, почувствует его руки на своих плечах…
– Тут направо.
Она миновала открытые ворота и по короткой гравийной дорожке, поросшей сорняками, подъехала к большой полуразрушенной вилле из белого камня. Остановившись перед портиком с колоннами, она застыла в ожидании, что сейчас навстречу ей выбежит Натаниель.
Но в этой половине дома не было никаких следов жизни.
Они вылезли из машины и по выщербленным ступеням поднялись к центральному входу. Высокая деревянная дверь была прикрыта, но не заперта. Сузи открыла ее, и они вошли.
Перед ними открылся большой холл с мраморным полом в выбоинах. Потолок провис, а стены покрылись пятнами плесени. В центре холла на полу лежал большой канделябр, напоминая очертаниями рухнувшего орла.
– Эй, есть кто-нибудь? – крикнул Кортоне.
Никто не ответил.
Это большой дом, подумала Сузи, он должен быть где-то здесь, он просто не слышит, может быть, он в саду.
Они миновали холл, обогнув канделябр. В пустой гостиной гулко отдавались их шаги, и через высокую французскую дверь они вышли на зады дома.
Небольшой садик тянулся вплоть до гребня скалы. Пройдя его, они увидели врезанную в камень длинную лестницу, которая зигзагами спускалась до самого моря.
Никого не было видно.
Его нет тут, подумала Сузи – на этот раз Санта-Клаус в самом деле положил мне камень.
– Смотри, – Кортоне ткнул в сторону моря толстым пальцем.
Присмотревшись, Сузи увидела два судна: корабль и моторный катер. Последний быстро приближался к ним, прыгая по волнам и разрезая воду острым форштевнем; в кокпите виднелись очертания только одного человека. Судно же выходило из заливчика, разводя широкую волну.
– Похоже, мы с ними разминулись, – сказал Кортоне.
Сузи побежала вниз по ступенькам, отчаянно крича и размахивая руками; она старалась привлечь внимание людей на судне, но понимала, что это уже невозможно, слишком далеко оно отошло от берега. Поскользнувшись, она тяжело упала ничком и заплакала.
Кортоне подбежал к ней, его грузное тело колыхалось, когда он перескакивал со ступеньки на ступеньку. Он поднял ее на ноги.
– Катер, – с отчаянием сказала она. – Может, мы успеем на катере догнать их…
– Бессмысленно. Когда подойдет катер, судно будет уже слишком далеко, а скорость у него больше, чем у катера.
Он помог ей подняться наверх. Она успела сбежать почти до самого низа, и обратный подъем заметно утомил его. Сузи почти не обращала на него внимания: отчаяние переполняло ее.
В голове у нее была полная пустота, когда они поднялись по склону садика и вошли в дом.
– Давайте-ка присядем, – предложил Кортоне, когда они оказались в гостиной.
Сузи посмотрела на него. Он тяжело дышал, его лицо посерело и покрылось испариной. Внезапно она поняла, что его обмякшее тело подвергалось непосильным испытаниям. На мгновение она забыла свое ужасное разочарование.
– Это все лестница, – виновато сказала она. Они вошли в полуразрушенный холл. Она подвела Кортоне к широкому изгибу лестницы и усадила его на вторую ступеньку. Он грузно опустился, закрыл глаза и прислонился головой к стенке.
– Послушай, – сказал он, – ты можешь связаться с судном… или послать радиограмму… мы еще можем попробовать выйти на него…
– Посидите тихонько минутку. И помолчите пока.
– Обратись к моим братьям… кто это там?
Сузи резко повернулась. Звякнули подвески канделябра, и теперь она увидела причину этого звука.
Через холл к ним шел Ясиф Хассан.
Вдруг, сделав над собой усилие, Кортоне поднялся.
Хассан остановился.
Кортоне дышал тяжело и с хрипом. Он запустил руку в карман.
– Нет… – испугалась Сузи.
Кортоне вытащил пистолет.
Хассан, оцепенев, застыл на месте.
Сузи вскрикнула. Кортоне запнулся, пошатнувшись, пистолет в его руке вскинулся в воздух.
Кортоне стиснул спусковой крючок. Раздались два оглушительных выстрела, следующих один за другим. Пули ушли в сторону. Кортоне с мертвенно-бледным лицом опустился навзничь. Пистолет выпал из его разжавшихся пальцев, звякнув о мрамор пола.
Ясиф Хассан пришел в себя.
Сузи опустилась на колени рядом с Кортоне.
Он открыл глаза.
– Слушай… – хрипло прошептал он.
– Оставь его в покое, – сказал Хассан.
Сузи повернулась лицом к нему и изо всех сил заорала:
– Да пошел ты! – Затем она снова склонилась к Кортоне.
– Я убил кучу народу, – прошептал он. Сузи приникла к его губам, чтобы слышать. – Одиннадцать человек я убил своими руками… я соблазнял женщин… – голос прервался, глаза закрылись, и он сделал отчаянное усилие, чтобы снова заговорить. – Всю свою проклятую жизнь я был грабителем и преступником. Но сейчас я умираю ради своего друга, верно? И это зачтется мне, не так ли?
– Да, – сказала она. – Это, конечно же, зачтется.
– О’кей, – прошептал он. И умер.
Сузи никогда не видела, как умирают люди. Это ужасно. Внезапно рядом с ней никого не осталось, только недвижимое тело: человек как таковой исчез. Она подумала: ничего удивительного, что смерть выжимает из нас слезы. Она почувствовала, что ее собственное лицо залито слезами. А ведь до последней минуты я не испытывала к нему симпатии, подумала она.
– Ты отлично сработала, – похвалил ее Хассан. – а сейчас давай выбираться отсюда.
Сузи не поняла его. «Я отлично сработала?» – подумала она. И наконец она все осознала. Хассан не знает, что она сказала Кортоне – за ними следит араб. И пока Хассан убежден, что она делает только то, что он и хотел от нее: она привела его сюда. И теперь ей придется продолжать игру, создавая впечатление, что она на его стороне, пока ей не удастся найти Ната.
Я больше не могу врать и обманывать, больше не могу, это не под силу мне, я слишком устала, думала она.
И затем, ты можешь позвонить на судно или, в крайнем случае, послать радиограмму, как сказал Кортоне.
Она должна предупредить Ната.
О, Господи, когда же я смогу выспаться?
Она встала.
– Так чего же мы ждем?
Они миновали высокий древний портик.
– Возьмем мою машину, – сказал Хассан.
Не сбежать ли от него, подумала она, но это глупая мысль. Скоро она и так от него избавится. Ведь она сделала все, что он от нее просил, не так ли? И теперь он отпустит ее домой. Она села в машину.
– Подождите-ка, – остановил ее Хассан. Вернувшись к машине Кортоне, он вынул ключи и забросил их в кусты, после чего подсел к ней. – Так что человек в катере не сможет последовать за нами, – объяснил он.
Когда они снялись с места, Хассан холодно сказал:
– Меня разочаровало ваше отношение. Этот человек помогал нашим врагам. И когда враг умирает, надо радоваться, а не плакать.
Она закрыла глаза рукой.
