Р. Шулиг - "Белые линии"
В период между двумя мировыми войнами в Роттердаме была основана эмигрантская «организация украинских националистов» (ОУН), председателем которой стал бывший полковник «украинской галичской армии» Эвжен Коновалец. ОУН в то время начала издавать нелегальный журнал «Штурм», статьи которого восхваляли идеи «самостийной Украины» и подстрекали к антисоветским и антипольским акциям. Только, как известно, кто другому яму роет, сам в нее и попадет. Так и случилось, что одна из «адских машин», предназначенная для диверсии, взорвалась не в СССР и не в Польше, а прервала жизнь Эвжена Коновальца, который оказался недостаточно «прогрессивным» для украинских националистов, живущих в эмиграции, поскольку не хотел отказаться от своего поста председателя добровольно.
На место Коновальца пробился один из организаторов покушения Андрей Мельник. Он правил в ОУН до 1940 года, пока у него не начались разногласия с молодыми членами организации. История повторилась. Только в то время Мельник убит не был. Лидером оппозиции, упрекавшей Мельника в недостаточной активности в борьбе за отделение Украины, тогда стал Степан Бандера.
Этот бывший студент богословского факультета Львовского университета к тому времени, как выступил против Мельника, имел уже бурное прошлое. Он принимал участие в покушении на польского министра Перацкого, был арестован и приговорен к смертной казни. Однако с помощью других украинских националистов Бандере удалось бежать из краковской тюрьмы и скрыться за границей. Там он стал лидером одного из крыльев оппозиции, выступавшей против Мельника. ОУН в то время распалась на две части, однако гитлеровская агрессия против Советского Союза вновь временно объединила украинских националистов.
Эмигрантское руководство ОУН вскоре переместилось на оккупированную территорию Польши и Советского Союза и в сотрудничестве с фашистами начало укреплять свои позиции. Руководство возглавил Бандера, правда ненадолго. Гитлеровским оккупантам пришлось не по нутру вмешательство бандеровцев в их дела, и они попросту распустили их органы. Выступивший с протестом Степан Бандера был арестован и заключен в концлагерь. Фашисты продержали его там несколько месяцев, а потом снова вытащили на свет, чтобы он помог организовать из украинских националистов армию и бросить ее на борьбу против Советского Союза. Бандера, стремясь восстановить подмоченную репутацию, сформировал из своих людей дивизию СС под названием «Галиция», которая участвовала в боях под Сталинградом. Бандера продолжал строить планы создания Украины в рамках третьего рейха, однако Советская Армия перечеркнула эти расчеты. И когда советские войска начали изгонять фашистов с Украины, бандеровцы образовали так называемую «украинскую повстанческую армию», командующим которой стал Бандера. После отступления фашистских войск с территории Советского Союза банды УПА продолжали там диверсионную деятельность, которую они проводили в период между двумя мировыми войнами. Но потребовалось немного времени, чтобы советские воинские части вместе с силами органов безопасности вынудили эти банды покинуть территорию СССР.
Тогда бандеровцы переместились в восточные области Польши, где попытались создать нечто вроде «государства в государстве», поскольку еще со времени фашистской оккупации у них здесь остались контакты с некоторыми слоями населения. Но как только обстановка в Польше стабилизировалась, вооруженные силы этой страны приступили к ликвидации террористических банд УПА.
Уже зимой сорок шестого года бандеровским диверсантам стало ясно, что и в Польше им долго не удержаться. Тогда они начали отходить к границам Чехословакии. Они намеревались прорваться через нашу территорию на запад, в американскую оккупационную зону Германии. Там, в Мюнхене, в то время уже действовал Степан Бандера, раньше других почувствовавший безнадежность положения и под предлогом подготовки почвы для своих коллег и соратников по борьбе «переместившийся» из Польши в Баварию.
Его приверженцы отправились следом за ним. Сначала это были лишь небольшие группы террористов, но когда весной сорок седьмого года польская армия бросила против банд УПА крупные силы, на запад побежали все остатки бывшей армии Бандеры. Террористы надеялись, что и на территории Чехословакии они будут существовать так же, как и в Польше, то есть за счет грабежей и разбоя. Кроме того, у них еще с периода войны остались тесные связи с членами фашистской партии Глинки, на помощь которых они рассчитывали во время перехода через Словакию. Действительно, многие функционеры партии, а также священники охотно помогали бандитам.
Первая крупная группа бандеровцев — сотня Хроменко, в которой насчитывалось около 120 вооруженных до зубов бандитов, — сначала нападала на отдельные горные хутора и усадьбы. Постепенно, по мере того как к ним присоединялись другие бандеровские силы, террористы начали совершать налеты на деревни, грабить и убивать. Кроме сотни Хроменко это была группа Бурлака, где было около двухсот человек, сотня «Кремень» и другие...
Все эти факты Милославу Клицпере пока что неизвестны. Тем не менее он решает просить, чтобы и его направили в Восточную Словакию. И в тот же вечер отправляется с этой просьбой к своему командиру.
О результатах беседы свидетельствует письмо, которое он девять дней спустя написал своим родителям в Лису-над-Лабой.
«Дорогие родные!
Прежде всего примите от меня сердечный привет. Когда я после отпуска приехал в Либерец, то узнал, что некоторые наши ребята собираются ехать в Словакию. Понятно, что и я захотел туда поехать. И все устроилось отлично. Мы должны были сначала ехать в Кошице, а потом на границу к Медзилаборце, но в Татрах произошли изменения и нашу роту послали в Подолинец. Наверное, потом мы пойдем дальше, а здесь пробудем месяца три. Будем бороться с бандами бандеровцев, которые здесь свирепствуют. Еды достаточно, и живем мы здесь хорошо. Но не говорите никому, что я сейчас в Словакии и чем здесь занимаюсь. Когда мы перейдем в другое место, я сообщу вам адрес.
На этом заканчиваю. С приветом — ваш Мила.
Подолинец, 3.7 1947 г.»
Итак, стражмистр Милослав Клицпера попал в часть «Словакия», а с ней и в Словакию. Сотни других молодых бойцов Корпуса национальной безопасности приняли в эти дни участие в описываемых событиях, поскольку приказ от 20 июня 1947 года был выполнен точно, до последней буквы.
А в городах Градец-Кралове и Оломоуц тем временем формируются штабы будущих батальонов «Клен» и «Осина», для них готовится оружие и обмундирование, разрабатываются маршруты движения.
Многие из тех, кто скоро сядет в железнодорожные вагоны, направляющиеся на восток республики, пока еще и не подозревают, что их ожидает.
3Полчаса назад стражмистр Паточка вернулся с обхода, который продолжался целый день, немного измотанный и насквозь пропотевший. На первом этаже в дежурке он доложил начальнику поста, немного ополоснулся и теперь сидел на койке и пришивал пуговицу к гимнастерке.
«Ничего, для той жары, которая держится в этом году, самый раз, — думает стражмистр Паточка, разглядывая мятую гимнастерку. — Проклятое лето! Оно даже еще толком и не началось, а человек уже сыт им по горло. Даже вечером — а сейчас без пяти семь — на улице так душно, что дышать нечем. Так был бы кстати приличный дождичек до утра... Или, может быть, даже на всю неделю, потому что в этом году дождей здесь не было».
Паточка вешает гимнастерку на спинку стула и с наслаждением вытягивается на койке. Заложив руки за голову, он смотрит на потолок комнаты, служившей трем молодым стражмистрам кухней, спальней и одновременно ванной, и возвращается мыслями к дождику.
«А ребята пугали меня, что здесь, в Орлицких горах, я превращусь в водяного... Боже милостивый!.. Я здесь уже четвертый месяц и еще ни разу не вымок. Четвертый месяц... Когда после окончания курсов мне сказали, что я буду служить в Бартошовице, в Орлицких горах, я даже не отважился спросить, есть ли вообще эта деревня на карте, хотя этот вопрос так и вертелся у меня на языке... Может быть, если бы я его задал, то никто и не удивился бы...»
Конечно, не удивились бы, поскольку Бартошовице — это то место, вопрос о местонахождении которого поставил бы в тупик не одного учителя географии. Свежеиспеченный стражмистр Ладислав Паточка в то время, конечно, не мог себе позволить выглядеть дураком перед остальными курсантами. Пришлось воспользоваться картой. Она была настолько подробной, что он сразу увидел все, что ему требовалось: служить придется на чешско-польской границе. В нескольких десятках метров от Польши и почти в десяти километрах от ближайшего городка Рокитнице-в-Орлицких-Горах.
Особого восторга Паточка тогда не выразил. Он хотел бы служить в районе Троски, где была его родина. Но что же делать, если те, кто распределял свежеиспеченных стражмистров, думали по-другому? Пришлось ехать в Орлицкие горы, в Бартошовице.
