Валерий Рощин - Двадцатый - расчет окончен
Верещагин примчался на служебной «волге» раньше – через полчаса. У открытых железных ворот его уже поджидал десяток офицеров Минюста. И скоро по тесноте сумрачного коридора сызнова металось эхо торопливых шагов…
– Вы что вытворяете, идиоты? – прямо с порога набросился он на бывших подчиненных. – Совсем от войны очумели?! Вы понимаете, что последует за вашей выходкой?! Вы, мля…
– Мы все понимаем, товарищ генерал, – невозмутимо отреагировал Дорохов. – Присаживайтесь.
Максим Федорович швырнул на стол смятую кепку с золотистым шитьем над длинным козырьком, и устало упал на стул, жалобно скрипнувший под тяжестью рыхлого тела. Покосившись на связанного Волынова, сокрушенно покачал головой…
– Прочитайте, пожалуйста, – подал ему скрепленные степлером листочки капитан.
– Что это?
– Понятия не имею. Эту хрень предложил мне подписать гражданин следователь. Полагаю и моему товарищу по несчастью – старшему лейтенанту Осишвили, он собирался сделать аналогичное предложение.
Сохраняя на лице недовольную мину, генерал-майор водрузил на нос очки, развернулся поудобнее к свету и погрузился в чтение. В кабинете повисла напряженная тишина, прерываемая лишь редким шорохом перелистываемых страниц…
Ознакомившись с текстом, Верещагин грозно глянул поверх очков на подполковника.
– Ну-ка поясни, Волынов, откуда у тебя ЭТО? – сквозь зубы поинтересовался он.
– Я объясню, Максим Федорович!.. Вы же сами просили сделать для них все возможное, – пролепетал тот. – Объясню. Только наедине, если можно.
– Значит, подписывать эту х… им предлагаешь молчком, а как внести ясность, так – наедине?.. Тут же ничего толком не говориться! Одни, мля, «должен», «обязан», «гарантирую»… Откуда это, я тебя спрашиваю?!
Волынов виновато повел плечами:
– Не уполномочен говорить лишнего, Максим Федорович. Очень серьезное дело! Но вам узнать о нем… в такой ситуации дозволительно.
– Серьезное! Дозволительно!.. – скривившись, передразнил Верещагин. И развернувшись всей солидной фигурой к спецназовцам, изрек: – Думаю, вполне обойдетесь и одним заложником. А этого хмыря я заберу. Для разговора. Скажу местному начальству: мол, добровольно отпустили. В общем, сидите тихо, и не рыпайтесь. Ждите меня…
В кабинет генерал грузно ввалился спустя четверть часа. Судя по мрачному, озадаченному виду военачальника, ничего хорошего бунтовщикам не светило…
– Ну, черт, и заварили кашу, герои!.. – медленно провел он ладонями по серому лицу. И вдруг крикнул: – Да вышвырните вы отсюда этого тюремщика!! Хотите, чтоб ОМОН со всего Ростова к СИЗО согнали?!
– Но…
– Никаких «но» – хватит цирка! Развязывайте и отпускайте!.. Мне теперь тоже при нем чесать языком расхотелось. Слишком деликатная тема!
Озадаченные спецназовцы развязали руки прапорщику и вытолкали его за дверь.
– В общем, так, парни, – слегка успокоившись, произнес Верещагин, когда те расположились рядом, – выбора теперь ни хрена не осталось. Или почти не осталось. Вам и так светило лет по восемь, а теперь… за выходку с нападением на охрану и с взятием заложников накинут еще годков по пять-шесть.
– Вас следователь просветил? – усмехнулся Артур.
– А то кто же, по-твоему?.. Уж в кодексах и статьях Волынов сечет получше нас с тобой. Сволочь, пропади он пропадом!..
– П-простите, а что за б-бумаги он пэ-предлагал подписать?
– Вот об этом сейчас и поговорим, – поморщился генерал, бросая на стол пачку сигарет с зажигалкой, – курите.
Офицеры достали по сигарете. Максим Федорович поднялся и принялся нервно расхаживать по кабинету, отрывисто выговаривая фразы:
– Волынов и сам толком не знает что за организация осуществляет странный, с позволения сказать, отбор кандидатов. Завтра он организует мне встречу с одним человеком – с представителем этой загадочной организации, приславшей на подпись документы. Завтра же переговорю с ним, все выясню и снова приеду к вам. Возможно, приеду не один – будьте готовы к встрече с тем человеком.
– Вы предлагаете нам все-таки поставить свои подписи?
– Я пока предлагаю одно: больше не делать глупостей и подождать до завтра.
Капитан со старлеем взирали на мотавшегося по кабинету Верещагина. Сейчас кроме него доверять было некому…
Он подошел, пожал каждому руку и на прощание негромко признался:
– Пока не знаю, кого готовят в этой шибко засекреченной школе; уж не смертников, полагаю. Но уверен: попасть туда было бы меньшим злом, чем загреметь на ближайшие пятнадцать лет за решетку. В общем… пока затрудняюсь что-либо посоветовать.
Парни молчали. Уж если сам генерал Верещагин, всегда отличавшийся категоричностью и уверенностью в своих действиях, не мог объяснить происходящего, то они и подавно терялись в догадках перед поставленным выбором.
Уже находясь у двери, тот немного успокоил:
– Сейчас вас обоих отвезут к нам на гауптвахту – отсидитесь до завтра там. Я договорился с местным начальством, чтоб пока не поднимали шума из-за происшествия. Волынов тоже согласился подождать до завтрашней встречи. Все понятно?
– Не вопрос. И мы подождем, товарищ генерал.
Глава третья
Ставропольский край. 18–25 апреля
За окнами автомобиля мелькали холмы; на пологих южных склонах радовали глаз молодой зеленью ровные ряды виноградников. Вдоль шоссе высились шеренги стройных тополей и кипарисов…
Дорохов нехотя поддерживал начатый в начале пути разговор с приятелем. Странный разговор – о личной жизни. Странный тем, что крайне редко они с Оськой касались этой тонкой темы. И с чего вдруг он полез в эти дебри?..
– Была одна школьная любовь. Давно уж дело происходило, – вздохнул бывший капитан. – Почти четыре года письма в училище писала, ждала, но… не судьба.
– Рэ-разлюбила?
– Замуж вышла, когда мне до выпуска оставалось полгода. Молчком, втихоря, будто чего-то боялась… Отец в письме написал, – невесело усмехнулся Артур и, подозрительно глянув на друга, спросил: – А чего это ты об этом базар затеял? Сам-то, какого черта до сих пор не женился? Тебе уж двадцать пять скоро стукнет.
– Сэ-сложный вопрос. Сам в себе рэ-разобраться не могу.
– О, как!..
– Понимаешь, лезет вэ-всякое в голову, – с несвойственной серьезностью отвечал тот. – Пэ-психологом, что ли с годами сэ-становлюсь?..
– Ладно, объясни, психолог – авось как-нибудь пойму.
Оба они были одеты в новенькие штатские костюмы; под пиджаками белели свеженькие рубашки, пестрели одинаковые галстуки… Впереди рядом с водителем сидел молчаливый сопровождающий, изредка бросавший на подопечных косой, настороженный взгляд. Иномарка неслась куда-то на юго-восток – то ли на самый край Ростовской области, то ли к северной границе Ставропольского края. Учебный Цент, где предстояло провести долгих пять месяцев и освоить неизвестные дисциплины, находился где-то поблизости. Иначе их наверняка отправили бы самолетом.
– Видишь ли, Арчи, – горестно вздохнул Оська, – поначалу вэ-вроде, все идет сэ-стандартно: знакомлюсь с пэ-прехорошенькой барышней, охмуряю, встречаюсь с ней, то сё… Отношения потихоньку р-развиваются; она начинает нэ-нравится до опупения, и член на нее стоит как водонапорная бэ-башня. Ходим с ней п-под ручку, как л-лебедь с лебедкой…
– С лебедкой, говоришь? – опять улыбнулся Артур. – И что же дальше?
– А дальше хэ-хрень какая-то сэ-случается. Во-первых, постоянно попадаются сэ-странные телки, у которых соски на левых сиськах почему-то больше пэ-правых. Фигня пэ-прям, какая-то, ей богу!.. Как м-мутанты, мля, после атомной войны!
– Так-так-так, – поторапливал его товарищ, судорожно сдерживая рвавшийся наружу хохот. – И что же?..
– А, во-вторых, в какой-то ответственный момент пэ-представляю ее сидящей на унитазе. Будто сидит в раскоряку тужится, бедняжка, сэ-старается, корчится… А на лбу от напряжения сэ-синяя жилка пульсирует. И, понимаешь, всякую охоту эта цэ-цветная картинка вэ-враз отшибает! Вот такие дела, бэ-блин, – закончил он трагическим голосом и посмотрел на приятеля в ожидании поддержки и соболезнования.
Артур же, сам чуть не посинев от напряжения, икал и беззвучно дергался. Расслабиться, дать выход эмоциям и заржать в полный голос не позволяла обстановка с наличием «на борту» незнакомых людей. Потому, прикрыв ладонями рот, он издавал утробные звуки и давился.
Сашка обиженно отвернулся…
Наконец, успокоившись, Дорохов обнял его и, похлопав по плечу, шепнул:
– Тебе, Оська, самому к психологу наведаться надо. Пульсирующие синие жилки на лбу – не к добру…
Потом они надолго замолчали, глядя в разные стороны – на проносившие за окнами весенние пейзажи. Даже шутки после чудесного избавления от досаждавших допросами следователей, от мрачных казематов, не спасали от череды вопросов относительно туманного будущего. И чертовы вопросы, сами собой вмешивались в любой мыслительный процесс, исподволь отодвигая все остальное, включая хорошее настроение и радость от вновь обретенной свободы. Куда их везли? С какой целью? Что ожидало впереди?.. Да, следствие по делу расстрела пассажиров «уазика» закончилось так же неожиданно, как и началось; но какую цену придется заплатить за подарок капризной фортуны?..
