Дэниел Сильва - Мастер убийств
Шамрон, хотя это далось ему и непросто, заключил со своей немощью своего рода мирное соглашение — другими словами, не паниковал, принял ее как данность и превратился в странника ночи. Он бродил в ночной тьме по своей сложенной из песчаника вилле, чьи окна выходили на Галилейское море, или, если погода была хорошая, сидел на террасе, глядя на водную гладь и на залитые лунным светом просторы Верхней Галилеи. Иногда он спускался в свою студию-мастерскую и предавался лелеемой им с детства страсти — ремонтировал старые радиоприемники. Это было единственное занятие, позволявшее ему, пусть и на короткое время, забыть о прежней работе.
Бывали случаи, когда он направлялся к воротам своей виллы и, расположившись в помещении для охранников, посвящал несколько часов болтовне с Рами и другими парнями, вспоминая под кофе и сигареты различные истории. Рами больше всего нравился рассказ об операции по захвату Эйхмана. Всякий раз, когда в команду охраны принимали нового сотрудника, Шамрон — по настоянию Рами — повторял свою историю снова. Рами хотел, чтобы новый сотрудник проникся важностью доверенной ему миссии по охране лучшего секретного агента Израиля, которого называли также суперменом из Шабры или еврейским ангелом-мстителем.
В ту ночь Рами в который раз упросил его рассказать об этих событиях. И как обычно, это вернуло его в прошлое. Старых радиоприемников, нуждавшихся в ремонте, у Шамрона не оказалось, на террасе было холодно из-за дождливой погоды, так что ему ничего не оставалось, как лечь в постель. Лежа в кровати с широко открытыми глазами, он перебирал в памяти старые операции, в которых участвовал, анализировал слабости своих врагов и строил планы по их уничтожению. Неожиданно зазвонил стоявший на тумбочке у его постели правительственный телефон. Шамрон, испытывая приятное чувство от того, что о нем вспомнили, протянул руку и снял трубку.
* * *Рами вышел из помещения для охраны и стал наблюдать за тем, как старик спускается по подъездной дорожке к воротам. Он был лыс и толст, на носу у него красовались очки в стальной оправе. Кожа на лице была сухая и с глубокими морщинами — как земля в пустыне Негев, подумал Рами. По обыкновению, старик носил брюки цвета хаки и старую кожаную летную куртку, порванную у правой подмышки. Среди охранников относительно этого ходили разнообразные слухи. Кое-кто считал, что этот след на одежде Шамрона оставила пуля во время рейда на территорию Иордании в середине пятидесятых годов. Другие утверждали, что куртку разорвал умирающий террорист, которого Шамрон придушил шнурком в одном из узких переулков Каира. Шамрон же, когда его спрашивали, говорил, что истина куда прозаичнее — дескать, он разодрал куртку об угол автомобильной дверцы, когда вылезал из салона. Но охранники эту версию никогда всерьез не принимали.
Старик ходил, как если бы постоянно ожидал нападения со спины — растопырив локти и наклонив вперед голову. Его походка, да и вся повадка вообще, казалось, говорили: «Проваливайте с дороги, ублюдки, а не то я съем на завтрак ваши яйца». При виде Шамрона у Рами всякий раз усиливалось сердцебиение. Если бы старик приказал ему прыгнуть со скалы, он бы прыгнул. А если бы он приказал ему замереть в воздухе, Рами, задействовав все свои умственные и физические способности, обязательно изыскал бы средство, чтобы выполнить и это приказание. Так, во всяком случае, ему казалось.
По мере того, как Шамрон приближался к воротам, Рами все лучше видел его лицо. По мнению охранника, линии вокруг рта обозначились у старика чуть глубже, чем обычно. Он сердился — Рами видел это по его глазам; при всем том на его губах проступала тень улыбки. И какого дьявола он, спрашивается, улыбается? — задался вопросом охранник. Разведчиков такого уровня беспокоят после полуночи только в случае крайней необходимости — большей частью, когда приключается какая-нибудь большая беда. Неожиданно Рами понял, почему улыбался Шамрон. Призрак Тибериаса просто-напросто радовался тому, что эту бессонную ночь сможет посвятить делу борьбы с врагами.
* * *Сорок пять минут спустя принадлежавший Шамрону бронированный автомобиль «пежо» вкатился в подземный гараж одного весьма мрачного на вид здания, расположенного на бульваре Царя Саула в северной части Тель-Авива. Старик выбрался из машины, вошел в персональный лифт и поднялся в свой офис на верхнем этаже. Квин Эстер — старшая секретарша, проработавшая с ним бок о бок много лет, оставила для него на столе нераспечатанную пачку турецких сигарет и наполненный горячим кофе термос. Шамрон сразу же закурил и опустился на стул.
Получив приказ вернуться к исполнению своих обязанностей, Шамрон первым делом велел убрать из офиса принадлежавшую его предшественнику помпезную мебель скандинавского производства. Позже он велел передать ее в распоряжение прибывших из России эмигрантов. Теперь его офис напоминал полевую штаб-квартиру боевого генерала. Другими словами, стиль и красота были принесены здесь в жертву функциональности и мобильности. В качестве рабочего места Шамрон выбрал исцарапанный и видавший виды большой библиотечный стол. У противоположной от окна стены выстроились в ряд забитые секретными файлами стальные шкафы. На полке рядом с письменным столом стоял изготовленный тридцать лет назад коротковолновый немецкий радиоприемник. Шамрон не нуждался в ежедневных докладах офицера из офиса по подготовке радиосводок, так как свободно говорил на полудюжине восточных и европейских языков, а воспринимал на слух и понимал еще с полдюжины. Кроме того, если бы приемник начал барахлить или сломался, он мог отремонтировать его собственными руками. В принципе он мог отремонтировать любой электрический или электронный прибор. Ну почти любой. Когда старшие офицеры его штаба прибыли на совещание, они застали Шамрона за починкой принадлежавшего Квин Эстер видеомагнитофона.
Единственное, что указывало в офисе Шамрона на современность, были большие телеприемники, стоявшие напротив его рабочего стола. Использовав пульт дистанционного управления, он один за другим все их включил. Поскольку старик был туговат на ухо, ему пришлось чуть ли не до предела увеличить громкость. Так что у всякого, кто проходил мимо дверей кабинета, складывалось ощущение, что там на повышенных тонах выясняют отношения француз, англичанин и американец.
В приемной, находившейся между офисами Эстер и Шамрона, возбужденно переговаривались штабные офицеры, напоминавшие группу каноников, дожидавшихся аудиенции у архиепископа. Среди них были похожий на поджарого гончего пса Эли из отдела планирования и первый заместитель руководителя службы Талмудик Мордехай. Кроме того, в приемной находились гениальный Йосси из европейского отдела, прослушавший курс гуманитарных наук в Оксфорде, и Лев — обладавший взрывным темпераментом глава оперативного отдела, который посвящал редкие свободные от службы часы собиранию коллекции хищных насекомых. Казалось, из всех присутствующих один только Лев не испытывал страха перед Шамроном. Каждые пять минут он просовывал свою угловатой формы голову в двери кабинета и кричал: «Имей же совесть, Ари! Когда мы начнем? Как-никак на дворе ночь!»
Признаться, Шамрон не особенно торопился разговаривать со своими офицерами, так как не сомневался, что знает об ужасных событиях в Париже куда больше, чем им когда-либо суждено узнать.
* * *На протяжении часа Шамрон, не выпуская сигареты изо рта, с каменным выражением лица смотрел новости одновременно по Си-эн-эн интернэшнл, Би-би-си и французскому государственному телевидению. Он не слишком прилежно вслушивался в слова корреспондентов — после известных событий прошло совсем немного времени, и они почти ничего не знали о том, что случилось. Его больше интересовали показания свидетелей, которые собственными глазами видели, как произошло убийство. Именно эти люди должны были дать те сведения, которые ему требовались.
Молодая немка, которую интервьюировал репортер Си-эн-эн, сообщила о предшествовавшей нападению аварии.
— Столкнулись две машины — какой-то микроавтобус и легковой седан. Возможно, это был «пежо», но я в этом не уверена. Когда произошла авария, движение на мосту замерло буквально через несколько секунд.
Шамрон с помощью дистанционного пульта приглушил репортаж Си-эн-эн и увеличил громкость телевизора, показывавшего новостную программу Би-би-си. На экране парижский таксист с Берега Слоновой Кости описывал внешность убийцы. По его словам, это был хорошо одетый, симпатичный темноволосый парень, державший себя с удивительным хладнокровием. Когда на мосту произошла авария, рядом с ним стояла девушка.
— Блондинка, малость полновата, определенно не француженка.
Кроме этого, водитель такси ничего добавить не смог, так как потом грохнул взрыв и он укрылся за приборной доской, из-за которой выглянул только после того, как прекратилась стрельба.
