Олег Шмелёв - Возвращение резидента
— Вероятно. И еще известно, что эта Линда должна сказать: «Поедемте ко мне домой».
— Если решаем сворачивать, то послать кого-нибудь к Брокману не помешает, — сказал Лукин. — Но человек должен быть решительный.
— Майор Семенов управится. Как ваше мнение, майор Синицын? — Марков опять обращался к Павлу на «вы».
— Вообще-то подходит, — сказал Павел с несколько ревнивой интонацией.
Лукин ее уловил.
— А в частности?
За Павла ответил Марков:
— Майор Синицын хочет сказать, что он сделал бы это лучше.
Лукин и Марков посмеялись немного, но Павел остался при своем мнении.
— Его надо подстраховать, — сказал он серьезно.
— Не помешает, — сказал Лукин. — А где Семенов, Владимир Гаврилович?
— Позвать?
— Надо познакомиться.
Марков попросил секретаря генерала вызвать майора Семенова. Когда он явился, Марков представил его Лукину.
Садясь в кресло, Лукин сказал:
— По руке вижу — сила есть. А если стрелять?
— Обучен, товарищ генерал, — проговорил Семенов.
— Меня зовут Петр Иванович, — заметил Лукин. — Мы все обучены, хотя мне, по правде сказать, кроме как в тире, стрелять не приходилось. И вряд ли придется. И вообще не наше это дело. А тут, представьте, невероятный случай — дело может дойти до стрельбы.
— Если надо, не промахнусь, — сказал Семенов.
— Тут не в тире, не на стрельбище, — сказал Марков. — С Брокманом состязаться будете. Важно, кто быстрее. А он был профессиональным убийцей, зарабатывал этим на жизнь.
— На реакцию никогда не жаловался, Владимир Гаврилович. Я и с парашютом прыгал.
— С парашютом и Брокман прыгал, но не стоит сейчас о технике говорить. У нас будут такие патрончики — Синицын объяснит их действие. Потом все уточним.
— Мы, кажется, слегка забежали вперед, Владимир Гаврилович, — сказал Лукин.
— Да, надо получить результаты анализа. — Марков посмотрел на Павла, на Семенова и сказал им: — Вы пока свободны. Идите ко мне, прикиньте насчет завтрашнего дня. И заберите все это. — Он показал на проектор и прочее принесенное ими в кабинет Лукина.
Когда Павел и Семенов ушли, Марков сказал генералу:
— Не с легкой душой, Петр Иванович, говорил я о Тульеве.
— Насчет отзыва?
— Да. Сколько сил потрачено. И место у него — не каждому дано, не в любой день устроишь. Конечно, все давно окупилось, но терять жаль.
— А провал Брокмана обязательно означает провал Тульева?
— Я сказал — автоматически. Может быть, это не совсем так. Но риск для него увеличится сильно.
— А он согласен рискнуть? Вы с ним эту тему не обсуждали?
— Он-то согласен. Но пока Себастьян на месте, Тульев все время будет ходить по острию ножа. Правда, уже не первый год у них толкуют, что Себастьяна уберут, а он все не убирается.
Лукин встал, прошелся по кабинету, снова сел.
— Владимир Гаврилович, ну, а если положа руку на сердце?
— Все-таки я бы отозвал. Он и приедет не пустой. И здесь будет очень полезен.
— Тогда нечего колебаться. Кончаем «Резидента».
Марков, казалось, хотел больше для себя, чем для Лукина, сделать собственные выводы еще доказательнее.
— К тому же вот какое соображение, Петр Иванович: ему уже пятьдесят лет, для шефов разведцентра он прежней ценности уже не имеет — не на все годится. А по цене и место за столом.
— А нельзя ли устроить так, чтобы он не все узы с ними рвал? Чтобы из штата, как говорится, ушел, а внештатно остался? При условии, конечно, что его не совсем лишат доверия.
— Мы по этому вопросу тоже с ним обменивались. Тут трудно что-нибудь предвидеть. Во всяком случае, если мы сейчас окончательно решим его отзывать, то он там попросит не отставку, а длительный отпуск. Так сказать, за свой счет. А оставаться после пожара с Брокманом все-таки слишком рискованно. Под горячую руку Себастьяну попадет — и прощайте…
— У вас с ним связь быстрая?
— Относительно.
— А с переправой как?
— Это он сам все обеспечивает. Нам надо знать только точку и время.
— Ладно. Через час доложим по начальству. Думаю, наше решение одобрят.
— Хорошо, Петр Иванович.
Около шести часов вечера Марков получил результаты анализов вещества, заключенного в тюбиках из-под зубной пасты. При всем своем научно-объективном бесстрастии они имели, мягко выражаясь, страшноватый смысл: содержимое тюбиков, само по себе безвредное, в сочетании с определенными химическими соединениями дает отравляющие вещества широкого спектра действия, обладающие исключительной силой даже в водных растворах ничтожной концентрации и длительное время не подвергающиеся распаду.
В кабинете у генерала Лукина вновь собрались на совещание Марков, Синицын и Семенов. В качестве консультанта присутствовал в самом начале сотрудник химической лаборатории, который ушел, сделав подробные комментарии к результатам анализа.
Было ясно: если содержимое тюбиков может служить одной из составных частей отравляющего вещества, то вторая часть находится у Брокмана.
Никто, разумеется, не рассчитывал, что эту вторую часть удастся у Брокмана найти и отобрать, что он по доброй воле вдруг возьмет и все расскажет, но подмена Воробьева Семеновым была окончательна решена. Брокмана все равно надо арестовать в ближайшее время. Нелишне поэтому сделать попытку общения с ним еще на воле: вдруг выяснятся какие-то детали, которые могут оказаться полезными в будущем.
На паспорт Воробьева (он, кстати, был не фальшивый; как установили, подлинный владелец, будучи пьяным, годом раньше потерял свой паспорт) наклеили карточку Семенова.
Павел объяснил Семенову действие патронов с газом, обездвиживающим человека на полчаса, и показал, как пользоваться оружием.
— Но учти, — сказал при этом Павел, — у Брокмана тоже есть что-нибудь такое или еще почище. Между прочим, это на Западе приобретено. Насчет прихлопнуть человека там, знаешь, стандарт высокий. Так что все дело в быстроте — кто первый.
У Воробьева-Блиндера был позаимствован его коричневый плащ. В карман плаща положили тюбики, которые теперь содержали настоящую зубную пасту, но не заграничную, а производства московской фабрики «Свобода».
Марков, Синицын и Семенов втроем составили план — каким образом Синицын должен завтра страховать Семенова. Они отлично сознавали, что план этот, в сущности, абстрактен, так как в нем невозможно учесть главнейший фактор — то, что предпочтет делать сам Брокман. По этому поводу Павел сказал: «План — не догма: перевыполнишь — ругать не будут».
ГЛАВА 24
Домой!
В его переписке с Марковым эта тема — возвращение в Советский Союз — возникала и раньше. Михаил покривил бы душой, если бы стал уверять, что у него нет желания вернуться и что при этом личные интересы не имеют для него ровно никакого значения. Жена и сын, которых он любил и которых не видел восемь лет, были его единственными на свете родными людьми, как у них единственным родным был он. При таком положении хуже, чем он, мог бы почувствовать себя лишь его сын Сашка, оставленный им еще в пеленках, а теперь ходящий в школу. Но он, к счастью, пока достаточно мал, чтобы не задумываться о пагубном действии долгой разлуки. Марии тоже плохо, но с нею Саша. Как ни поверни, а им все же легче. Они живут вдвоем, они дома…
Оценивая объективно свое положение в разведцентре, Михаил не мог назвать его блестящим. Монах, разумеется, не посвящал его и в сотую долю своих разработок, более того, порою в силу профессиональной привычки как бы невзначай подбрасывал ему заведомо ложные сведения, но при этом Монах не лишал его своего чисто человеческого благорасположения. Себастьян же, отсутствовавший более полугода, вернувшись, не замедлил показать Тульеву, что по-прежнему не доверяет ему. Михаила вскоре отстранили от участия в подготовке агентуры и вновь посадили в аналитический отдел — копаться в агентурных донесениях, провинциальных газетах и записях радиоперехвата. И ближайшая перспектива не обещала улучшений.
Короче говоря, Михаил Тульев созрел для отзыва. Особенно остро он начал испытывать потребность вернуться с тех пор, как перестал встречать Карла Брокмана. Ему, конечно, никто не докладывал, когда и куда исчез из центра Брокман, но это и так было понятно.
Слишком много нервов стоила Михаилу вся эта эпопея с Брокманом, чтобы он мог со спокойной душой рисовать в воображении, что способен натворить в Советском Союзе хладнокровный наемный убийца, убийца его собственного отца.
Он помнил, как Монах в прошлогодней беседе ни с того ни с сего упомянул Владимира Уткина и сказал, что у него надежная легенда. Если Уткин насиживал место для Брокмана, если Брокман использует его легенду — тогда все в порядке: у Владимира Гавриловича не будет затруднений и Брокману не позволят показать свое умение убивать. Но может быть и иначе. Себастьян — организатор опытный, знает, что в их деле наиболее очевидное — не наиболее надежное. Ни один подчиненный не рискнет побиться об заклад, что сумеет угадать истинные намерения Себастьяна, хотя бы в самом нехитром и маловажном предприятии. А тут дело вполне серьезное. Если Брокмана оставить без присмотра — это даром не пройдет.
