Андрей Троицкий - Знак шпиона
Ранее утро Колчин встретил на заднем сидении подержанного седана «Альфа Ромео». Машина стояла на узкой улочке, застроенной белыми трехэтажными домами, неподалеку от крыльца гостиницы «Сан-Роки», где несколько дней назад, покинув дом матери, остановилась Джейн Уильямс.
На водительском месте сидел Виктор Нестеров, плотный высокий мужчина с длинными каштановыми волосами, поредевшими на висках, и узкой полоской усов. Голову Нестеров смазывал какой-то вонючей дрянью, гелем или чем-то в этом роде, отчего прическа выглядела неряшливой, вьющиеся волосы казались спутанными, висели грязными сосульками. Ко всему прочему он пользовался дорогим и очень модным одеколоном «Рибейре» местного производства с крепким своеобразным запахом, рассчитанным на большого любителя. Так пахнут в жаркий день гниющие морские канаты, лежащие на деревянном причале.
Стояла сухая погода, слишком теплая для конца октября, на небе ни облачка, над Лиссабоном висел циклон, который принесло с Бискайского залива. Колчин маялся и страдал от духоты, переживал легкое похмелье, мечтая о глотке холодного лимонада или пива, но бутылка воды опустела уже давно. Сидеть на протяжении нескольких часов в машине, впитавшей в себя запахи парфюмерной лавки, не самое большое удовольствие. Но приходилось терпеть. Нестеров посмотрел на часы и обернулся назад:
– Пять тридцать утра. Сейчас Филипп Висенти появится, – сказал он. – С минуты на минуту. Он ведь старший мастер в автомастерской, поэтому приходит на работу ни свет, ни заря. Отпирает двери и ворота. Крутится в конторе.
– Будем надеяться, что он не проспит.
Три последние дня Нестеров почти неотлучно дежурил возле гостиницы или мотался по городу, выполняя задание Москвы. Удалось выяснить, что отношения Висенти и Джейн Уильямс не скоротечный романчик, которые ежедневно тысячами вспыхивают и гаснут в южных городах у моря. Это нечто другое. Уильямс и Филипп помолвлены уже полтора года. Время от времени, по крайней мере, пять раз за последний год Уильямс приезжала в Лиссабон на несколько дней, останавливаясь в недорогих гостиницах. Висенти проводил в её номере едва ли не каждую ночь. Мало того, любовники собираются навсегда уехать из Лиссабона, обосноваться в Бразилии, где у Филиппа есть родня, где он может получить работу не хуже той, что имеет здесь.
Эта информация вносила сумятицу, путала карты. Если Уильямс собиралась замуж за другого человека, что связывало её с русским дипломатом Ходаковым? Почему она не прервала с ним интимных отношений? Где логика, где мотивация её действий? Пока ответа не было.
…Впервые Колчин и Нестеров встретились два дня назад, в таверне «Понти-ди-Лима». Летом это заведение битком забито туристами, любителями португальского портвейна и корриды, но поздней осенью, когда сезон боя быков подошел к концу, посетителей не так уж много. Выбрали дальний столик, сделали заказ, присматриваясь друг к другу, начали разговор на общие темы. Нестеров производил впечатление дремучего неухоженного холостяка, любившего говорить о тонкостях обувного производства. Одевался небрежно, в магазинах готового платья, носил не самые модные рубашки. Серый костюм, тесноватый в плечах, выглядел так, будто его пожевала и выплюнула корова. Возможно, так оно и было. Но ботинки Нестеров признавал только шикарные, сшитые на заказ в собственной мастерской.
Прихлопнув первую порцию портвейна, он заглянул под стол и посмотрел на ноги гостя. «Спорю на десять баксов, что на тебе „Хоббс“, – сказал Нестеров. – Шестьдесят английских фунтов пара, да? В точку? Носить такие остроносые ботинки одно мучение. Зато это так по-английски». Обосновавшись в Португалии ещё десять лет назад и открыв скромную мастерскую по пошиву обуви на заказ, он не был раздавлен конкурентами, наоборот, с годами нагулял жирок, расширил дело и так сжился с образом обувщика, что теперь, как показалось Колчину при первой встрече, и сам не знал кто же он такой, разведчик нелегал или модный сапожник.
В таверне царил полумрак. Здесь подавали «феврас», шницели из говядины с кровью или без нее, сдобренные стручковой фасолью и маслом, и белый портвейн, выдержанный шесть долгих лет не в бочках, а в зеленых бутылках толстого стекла.
«В Англии мужские туфли, на заказ, обойдутся как минимум в тысячу фунтов, – сказал Нестеров. – Я имею в виду Джона Лобба, магазин которого расположен на Сейнт Джейм Сквеар. А ждать свою пару придется восемь месяцев». «Говорят, что Лобб – лучший обувщик мира», – возразил Колчин. «Это просто жалкий треп, – Нестеров разлил портвейн в стаканчики. – Это обувь для снобов. Выпускников Итона и Кембриджа, которые вечерами тусуются в закрытых клубах, днем скучают в Министерстве иностранных дел или Сити. И думают только о том, куда бы определить деньги богатого папочки. А я шью ботинки того же качества, даже лучше, всего за неделю. И беру за пару двести пятьдесят баксов. Хорошее предложение? Если ты согласен, прямо сейчас залезу под стол и сниму мерку». «По-моему, я приехал сюда не ботинки шить», – вежливо ответил Колчин. «Я хотел сказать, что это будет подарок, – сказал Нестеров. – Ну, на память». «Тогда не стану возражать», – Колчин выпил портвейн.
– Он появился, – Нестеров обернулся назад.
Колчин стряхнул с себя сонную задумчивость. Из двери гостиницы вышел, спустился с крыльца на тротуар высокий черноволосый мужчина, одетый в голубую куртку и линялые джинсы. Висенти остановился, поднял голову кверху. Шелохнулась занавеска в окне третьего этажа. Уильямс, не открывая окна, помахала своему любовнику рукой. Филипп Висенти махнул рукой в ответ и неторопливо зашагал вниз по пустой улице. Он шел к трамвайной остановке.
Машина медленно двинулась с места и, догнав пешехода, остановилась. Колчин опустил стекло, высунул голову.
– Простите, нам нужно проехать к Хлебному рынку, – сказал он по-английски. – Мы туристы. Мы плохо знаем город.
Висенти остановился. Он раздумывал пару секунд он, выбирая самый близкий путь к рынку.
– Вам нужно ехать прямо по улице, а затем повернуть, – Филипп отвечал на ломанном английском, долго подбирая слова.
– Я не понимаю, – сказал Колчин. – Не могли бы вы показать…
Он вылез с заднего сидения, держа в левой руке брошюру, дорожный атлас Лиссабона. Шагнув к молодому человеку, сунул под пиджак свободную руку, выхватил пистолет и ткнул дулом в живот Филиппа.
– В машину, – приказал Колчин. – Живо.
Филипп не успел рта раскрыть, как оказался на заднем сидении. Колчин захлопнул дверцу, автомобиль сорвался с места, полетел по тихому ещё не проснувшемуся городу.
– Наклонись, – скомандовал Колчин. – Голову между ног.
Филипп задумался и получил по затылку рукояткой пистолета.
Через полчаса «Альфа Ромео» въехала на территорию загородного дома, обнесенного каменным забором. Нестеров загнал автомобиль в подземный гараж, освещенный лампами дневного света, такой просторный, что здесь мог бы разместиться целый автопарк. Пленника выпустили из машины, разрешив Филиппу, выкурить сигарету. Колчин устроился на стуле у верстака.
Филипп озирался по сторонам, как испуганная лошадь, ожидающая ударов кнута. Нестеров приподнял ногу, наступив ботинком на задний бампер, наклонился и стал завязывать шнурок на ботинке.
– У вас хорошая машина, – сказал молодой человек, будто этот неуклюжий комплимент мог поправить положение, в котором он оказался. – Я работаю в автомастерской уже пять лет. И неплохо разбираюсь в автомобилях. Это хорошая модель.
– Спасибо, – ответил Нестеров. Он остался доволен собой, потому что бантик на ботинке получился аккуратным. – Я покупал эту тачку полтора года назад. Дилер сказал, что она прослужит как минимум ещё пять лет, если не случится аварии. Но «Альфа» оказалась слишком легкой и мощной машиной. Короче говоря, я уже дважды попадал в переделки. Один раз меня царапнул трейлер. А другой раз в зад влетел «Вольво», за рулем которого сидел турист из Германии. Это произошло возле городка Томар. Немец засмотрелся на монастырь рыцарей Христа, выехал на левую полосу и поцеловался с моей «Альфой». Шоссе сто тринадцать. Знаете это место?
– Разумеется, прекрасно знаю. Я сам люблю путешествовать на машине. У меня был «Сааб», не новый, но вполне приличный. На нем я объездил всю Португалию, был в Испании. Продал машину месяц назад, потому что нужны были деньги.
– Вот как? – обрадовался Нестеров. – Я сам неисправимый романтик и путешественник. И, боюсь, меня уже не переделать. Значит, мы родственные души?
– Выходит так.
– Отлично. Просто отлично.
Нестеров снял с себя пиджак, отошел в сторону и повесил его на спинку стула. Он вернулся к Филиппу, встал от него на расстоянии шага.
– Я задам тебе несколько вопросов. Самых общих, простых. И мы расстанемся друзьями. Ладно?
– Разумеется.
– Только мне нужны честные правдивые ответы. Ты ведь хороший парень. Автомобилист, любитель путешествий. Ну, такой же человек как я. Добрый малый, работяга. Ты ведь не станешь меня обманывать?
