Чингиз Абдуллаев - Камни последней стены
— Зачем ты убил Гуго? — спросил по-английски Дронго. — С твоей стороны это было глупо.
— Уходи, — прошипел загнанный в угол убийца, — убирайся.
— Ты в меня стрелял, — продолжал Дронго, — а мы не были даже знакомы.
Лариса сделал два шага по направлению к незнакомцу. Она все еще пыталась вспомнить его лицо. Менарт. Нет? Не похож. Гайслер? Совсем другой тип лица. Бутцман лежит раненый в Израиле. Шилковский в России. Кто еще был в этой группе? Хеелих? Ничего общего. Вайс? Она помнила фото каждого из них. Нет. Тогда Нигбур? Но тот был совсем другого роста. Тогда кто же это? Он сделал еще шаг. У него уже не было пистолета, а в рукопашной схватке он не мог рассчитывать на победу.
Убийца сместился к другому краю. Он заметил торчавший здесь край пожарной лестницы и, очевидно, решил, что успеет уйти.
— Стой! — крикнул Дронго. — Нам нужно поговорить. Ты никуда не уйдешь.
— Нет! — крикнул убийца. — Нам не о чем разговаривать.
В этот момент на лестнице показалась голова подростка, скорее всего, араба, у него были курчавые темные волосы, бронзовая кожа, смышленые темные глаза. Мальчику было лет четырнадцать. Он, очевидно, знал, что ищут убийцу Гуго, и решил подняться с этой стороны. Но едва он оказался на крыше, как неизвестный схватил его за шиворот и, прижав к себе, приставил к его горлу нож, который держал в правой руке.
От неожиданности Лариса вскрикнула. Дронго сделал несколько шагов по направлению к убийце. Внизу послышались завывания полицейских автомобилей.
— У тебя ничего не выйдет, — сказал Дронго. — Отпусти мальчика. Мы должны с тобой поговорить.
— Уходи, — твердил, как безумный, убийца, сильнее прижимая нож к горлу мальчика. Ребенок стонал от страха и боли. Из рассеченного горла показалась струйка крови.
Неожиданно на лестнице возник полицейский. Он поднялся на крышу и, увидев такую картину, выхватил пистолет. Полицейский был невысокого роста и, лишь когда он повернулся боком, Дронго понял, что это — женщина.
— Чертовы феминистки, — прошептал Дронго, — в самый нужный момент — одни женщины.
— Я его убью! — крикнул убийца. — Брось пистолет, я его убью.
Офицер полиции оглянулась на стоявших рядом Дронго и Ларису. Посмотрела на мальчика, струйка крови уже превратилась в сильную струю. Мальчик уже хрипел. Убийца был в невменяемом состоянии.
Офицер еще раз посмотрела на Дронго и подняла вверх пистолет.
— Не трогай мальчика, — попросила она, — не трогай, и мы тебя не тронем. Я не буду стрелять.
— Она сошла с ума? — гневно спросила Лариса.
— У них человеческая жизнь — главный приоритет. Она не станет стрелять.
Офицер полиции положила пистолет на крышу, к своим ногам. Она видела, как к ней на крышу спешат еще двое сотрудников полиции. Но этого не видел ни убийца, ни стоявшие против него Дронго и Лариса.
— Брось пистолет сюда! — кричал убийца. — Брось мне!
Женщина взглянула на лестницу. Помощь была совсем близко. Но этот тип мог проткнуть горло мальчику. Она толкнула ногой свой пистолет к нему. Убийца с силой отшвырнул от себя мальчика и наклонился к оружию. Лариса замерла от ужаса. Без сомнения, он пристрелит всех, кто был на крыше. Всех троих. Он поднял пистолет и, очевидно, собирался выстрелить в офицера, увидев в ней главную опасность, когда раздался выстрел. Убийца дернулся, обернулся, взглянул изумленными глазами на стрелявшего и, пошатнувшись, рухнул вниз.
Послышался стук тела о землю. Появившиеся офицеры полиции бросились его осматривать. Лариса перевела взгляд на Дронго. Он держал в руках оружие.
— У тебя был пистолет? — растерянно спросила она.
Дронго подошел к мальчику, протянул ему руку и помог подняться. Осмотрел горло.
— Ничего страшного, — улыбнулся он. — До свадьбы заживет.
— Откуда у тебя оружие? — недоумевала Лариса. — Или это не твой пистолет? Это оружие убийцы? Но как…
— Он выбросил свой пистолет, — пояснил Дронго. — Это усовершенствованная модель итальянской «беретты». Такие пистолеты на вооружении сотрудников спецслужб Израиля и Германии. Я вспомнил, что у меня в кармане осталась обойма «беретты», которую я вытащил у сотрудника израильской разведки. Оставалось только вставить обойму и выстрелить. А стреляю я хорошо. Жаль, что все так получилось. Я целился ему в руку.
— В тот момент ты вспомнил про свою обойму, — догадалась она. — Теперь поняла, почему ты крикнул, что тоже вооружен.
— Нет, — сказал Дронго, — я имел в виду не свою обойму. Во-первых, я не знал, что она подойдет к этому пистолету, а во-вторых, в тот момент у меня не было даже незаряженного пистолета. Нет, это совсем другое. На самом деле мое оружие было гораздо мощнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Голову.
Офицеры полиции уже повернулись, чтобы подойти к ним и получить объяснения.
— Кто это был? — спросила Лариса. — Я его не узнала. Он работал в группе Хеелиха?
— Это Эрих Дамме. Можешь на него посмотреть. Именно он был поставщиком информации для Барлаха, именно он стрелял в меня в Тель-Авиве.
— Значит, ты нашел информатора? Значит, все кончено?
— Конечно, нет. Ты меня не поняла. Я сказал, что он был «поставщиком информации», своеобразным связным, но никак не информатором. Он — его глаза и уши. Но это не сам информатор. Извини.
Дронго повернулся к офицерам полиции, оставив женщину в полном недоумении.
Берлин.
8 ноября 1999 года
В понедельник вечером Страус снова пригласил к себе в кабинет Кардигана и Данери. До назначенного дня оставалось меньше двух суток. Врачи уверили Страуса, что утром десятого Барлах сможет покинуть госпиталь. Ночью Барлаху ввели в ногу специальный прибор, позволяющий определять его местонахождение с точностью до метра. Самому Барлаху при этом объяснили, что его нога нуждается в постоянном лечении. Теперь оставалось ждать десятого числа, когда должна была наконец состояться встреча Барлаха с его информатором.
Из Лэнгли пришло подтверждение. На все указанные Барлахом счета деньги были переведены, и теперь следовало дождаться десятого числа, чтобы разблокировать счета и затем получить наконец копии документов. Страус приказал не беспокоить Барлаха, чтобы не вызывать лишних подозрений. Охрана вокруг военного госпиталя была усилена.
К этому времени начали проявлять активность и немецкие разведчики. Оцепление вокруг госпиталя напоминало сцены из шпионских фильмов. Сотрудники БНД дежурили у каждого выхода. Еще дважды у Барлаха появлялись следователи, чтобы выяснить, кто и зачем пытался столь профессионально взорвать его в собственном доме. Барлах молчал, изображая тяжелораненого человека. Кардигану нравилось, как он доводил до бешенства сотрудников полиции.
Ждать оставалось совсем недолго, и в последние дни Кардиган начал особенно сильно волноваться. Все было продумано до мелочей, и тем не менее он волновался, понимая, что любая случайность может в очередной раз сорвать передачу документов. Немцев они не боялись, те могли помешать лишь служебными придирками. Но в решающий момент могли появиться «ликвидаторы» из Москвы, которые должны были сделать все, чтобы не допустить встречи Барлаха с информатором и передачи документов американцам. Именно поэтому палата Барлаха теперь усиленно охранялась, и никто посторонний не мог туда войти.
Чтобы обеспечить беспрепятственный вывоз Барлаха, был подготовлен вертолет. На нем надо было вывезти Барлаха из госпиталя и высадить за городом, где его должна была ждать машина с водителем. Чтобы избежать любой какой бы то ни было неожиданности, все обговаривалось несколько раз.
— Нужно продумать вопрос отъезда Барлаха, — напомнил Страус, — и сделать так, чтобы вместе с ним могли выехать и остальные.
— Вы думаете, они уедут из Германии? — понял Кардиган.
— А зачем им американские паспорта? — усмехнулся Страус. — Конечно, уедут. Если это бывшие сотрудники «Штази», им не следует оставаться в Германии.
— Мы проверили всю группу полковника Хеелиха, — напомнил Данери. — Четверых уже нет в живых — Хеелиха, Вайса, Нигбура, Шилковского. Бутцман лежит в больнице. Двоих допрашивали в Пуллахе, но, по нашим сведениям, уже отпустили. Менарта и Вайсфлог. Отсутствует только Гайслер. Очевидно, именно он и является информатором Барлаха, — в этом уже нет почти никаких сомнений.
— У вас есть его фотографии?
— Есть, — кивнул Данери. — Мы раздадим их всем сотрудникам. Из Мюнхена и Гамбурга вызваны дополнительные силы. Место встречи Барлаха будет оцеплено военнослужащими, переодетыми в штатское. У них будут фотографии Барлаха и Гайслера. На всякий случай командиры подразделений будут иметь полный набор фотографий всех живых офицеров группы Хеелиха — Бутцмана, Менарта и Габриэллы Вайсфлог.
— Надеюсь, вы объясните им, что стрелять ни в коем случае нельзя, — хмуро уточнил Страус.
— Конечно. Они знают, что речь идет об очень важной операции.
