Евгений Иванов - Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ
— На здоровье! — воскликнула Валери, одним махом, по-русски осушив свой бокал.
Снова услужливо наполнив его водкой, я заметил:
— Беру социалистическое обязательство, сударыня.
— Не понимаю, Юджин. Что значит это ваше социалистическое обязательство?
— Это значит, сударыня, что я даю вам слово джентльмена.
— Но в чем же вы клянетесь, мой русский рыцарь?
— Клянусь, сударыня, что вы никогда более не будете испытывать недостатка в русской водке. Обещаю вам гарантированные и прямые поставки на дом.
— Вы так милы, Юджин. Но вам придется сдержать это слово. Ведь джентльмены не умеют лгать дамам, не правда ли?
— Можете не сомневаться, мадам, социалистические обязательства для меня — дело святое.
Выпив с бывшей кинозвездой еще по рюмке «Столи», — так Валери называла «Столичную» водку, — я вернулся к ее мужу. Впрочем, беседа с Джеком на приеме не клеилась, хотя мы, не переставая, задавали друг другу какие-то вопросы. В ответах было нечто такое, что говорило скорее о попытке создать видимость беседы, чем о стремлении к заинтересованному разговору. Политические темы быстро обходились стороной, а вопросы личного характера не вызывали заметного интереса. Иного, впрочем, я и не ожидал. Поэтому даже видимость беседы с военным министром вполне меня устраивала.
К кому бы ни подходил и с кем бы ни беседовал я в тот вечер, за мной неустанно смотрели глаза одного человека — лорда Нормана Деннинга. Как сотрудник британского МИДа он был в постоянном рабочем контакте со многими сотрудниками советского посольства в Лондоне и со мной, конечно. Помогал решать самые разнообразные проблемы, связанные со служебной деятельностью в Великобритании. Его номер телефона был известен всем без исключения работникам военного атташата. Лорд Деннинг ни одну из просьб советских дипломатов не оставлял без внимания. Всегда был предельно корректен, учтив и любезен.
Работа в британском Форин офисе была, впрочем, лишь ловким прикрытием для человека, не имевшего к дипломатии никакого отношения. Истинный характер работы и настоящая, а не выдуманная должность лорда Нормана Деннинга были, однако, известны лишь очень узкому кругу лиц.
Коллеги называли его Ди-Эн-Ай (DNI — Director of Naval Intelligence). За этой аббревиатурой стояла фигура одного из наиболее влиятельных лиц в британском разведывательном сообществе — Директора военно-морской разведки Великобритании.
Управление военно-морской разведки (Naval Intelligence Department) — это старейшая разведывательная служба Великобритании. Оно было создано в 1882 году. Но первые 5 лет именовалось Комитетом по внешней разведке. МИ-5 и МИ-6 появились на свет лишь через 27 лет — в 1909 году.
За свою историю Управление военно-морской разведки занималось самыми разнообразными вопросами. Помимо военно-морской разведки, ей вменялась в обязанность разведывательная работа за рубежом, составление стратегических и мобилизационных планов, контроль за внешней торговлей страны, контрразведка, саботаж и диверсии, криптография. С годами этот список сократился. Но роль этой старейшей разведслужбы страны всегда оставалась весьма значительной.
Вице-адмирал лорд Норман Деннинг занял высокую должность ее руководителя в 1960 году.
Как опытный профессионал, он быстро вошел в курс дела. Основным объектом его внимания, естественно, были Военно-морские силы Советского Союза. Здесь работы у лорда Деннинга несколько поубавилось по сравнению с заботами его предшественника на этом посту контр-адмирала сэра Джона Инглиса. Того самого Инглиса, который совместно с Николасом Эллиотом, шефом Лондонского отделения Сикрет Интеллидженс Сервис, разработал провальную подводную разведывательную операцию против советского крейсера «Орджоникидзе» в 1956 году. Того самого Эллиота, который в январе 1963 года «расколол» в Бейруте запойно пившего тогда Кима Филби. Тот признался своему закадычному другу о работе на КГБ. Но Эллиот упустил Филби прямо из под носа. Наша разведка через день морем вывезла легендарного двойного агента из Бейрута в Одессу. И Ким Филби до конца своей жизни стал пенсионером-москвичем. А Николас Эллиот до смерти проклинал себя за допущенный промах в Ливане.
В середине пятидесятых, в годы службы контр-адмирала Инглиса на посту Ди-Эн-Ай, наше руководство еще рассматривало Военно-морские силы СССР как важный и эффективный род войск. Однако в конце пятидесятых годов Никита Сергеевич Хрущев, уверовав в могущество ракетных войск, неожиданно решил пустить под нож лучшие линкоры и крейсера нашего Военно-морского флота. В итоге к удовольствию спецов из британского Адмиралтейства ВМС СССР по решению «дорогого Никиты Сергеевича» потеряли 240 своих самых лучших боевых кораблей. В том числе крейсера «Свердлов» и «Орджоникидзе», за которыми всего несколько лет назад охотилась вся королевская военно-морская разведка ее величества. Последний вообще будет отдан «дружественной» Индонезии, где через несколько лет его попросту распилят на металлолом.
Вице-адмирал Деннинг, как шеф разведки Адмиралтейства, внимательно изучал своих оппонентов, представлявших военно-морской атташат советского посольства в Лондоне. В качестве сотрудника британского МИДа он нередко общался и со мной, рассматривая нотификации о запрашиваемых поездках по стране и просьбы на их разрешение. Я, в свою очередь, старался изучать своего оппонента.
В военно-морских кругах СССР не все были высокого мнения о вице-адмирале Деннинге. У многих в памяти все еще были живы события лета 1942 года, когда из-за ошибок британского Адмиралтейства союзники потеряли конвой PQ-17, самый крупный и значительный конвой с самолетами, танками и автомашинами, шедший из Исландии в Мурманск. Его общая стоимость составляла тогда гигантскую сумму в 700 миллионов долларов. Все предыдущие и последующие конвои вместе взятые не набирали стоимости груза одного PQ-17.
Норман Деннинг, капитан 3 ранга и офицер разведки за немецкими надводными кораблями, был тогда правой рукой первого лорда Адмиралтейства сэра Дадли Паунда, который руководил конвоем. Это они в субботу 4 июля 1942 года отдали 40 транспортным судам PQ-17 безумный приказ рассредоточиться, а 24 кораблям охранения — возвращаться на базы. В результате этого преступного решения следующий день, 5 июля, стал «кровавым воскресением» в истории конвоев Второй мировой войны. Фашисты устроили конвою кровавую баню. Избежать истребления удалось лишь 11 кораблям, остальные были потоплены.
Мне, кончено, было известно о теории заговора, которую поддерживали многие наши военные историки. Бытовало мнение, что военно-морская разведка Великобритании намеренно пошла на истребление транспортных кораблей конвоя фашистами и сохранение своих военных судов, чтобы, с одной стороны, добиться прекращения конвоев, а с другой, — получить возможность использовать свой флот для более важных операций в Средиземноморье и Атлантике.
Такой эпизод из жизни шефа военно-морской разведки не добавлял ему симпатий со стороны советских офицеров, хотя мало кто сомневался в том, что непосредственная вина в гибели конвоя PQ-17 лежала никак не на капитане 3 ранга Нормане Деннинге, а на первом лорде Адмиралтейства сэре Дадли Паунде.
У меня с Деннингом сложились своеобразные профессиональные отношения. Мы, естественно, наблюдали друг за другом, пытались, выражаясь языком шахматистов, завязать выгодное для себя в дальнейшей игре дебютное начало.
— Где ваша очаровательная жена, кэптен? — услышал я ставший уже традиционным на приемах в советском посольстве вопрос вице-адмирала.
Познакомившись однажды с Майей, лорду Деннингу никак не удавалось увидеться с ней вновь. Ди-Эн-Ай не знал, что Майя Александровна работала в службе радиоперехвата резидентуры, и часы посольских приемов нередко совпадали со временем ее служебного дежурства.
Но больше всех в тот памятный вечер не давал мне покоя Стивен Уард. Ему ужасно хотелось сфотографироваться с Гагариным и получить фотоснимок на память. Я отыскал одного из работавших на приеме фотографов и договорился о съемке. Стив решил тогда незаметно выйти из посольства и представиться Гагарину повторно, чтобы репортер смог запечатлеть момент их встречи. Снимок был сделан, и доктор Уард, довольный, что получит желаемое фото, умиротворенно устроился рядом со мной в кресле.
Рассмеявшись от всей души, Стивен заявил:
— Ты знаешь, Юджин, а ведь он заметил, что я к нему второй раз представляться подходил. Как он меня запомнил? Не понимаю. Столько людей в зале. Это просто невозможно.
— У тебя пиджак запоминающийся, — попробовал сострить я. — Одни фирменные лацканы чего стоят. Последний парижский писк!
— При чем тут лацканы, — рассердился Стив. — Ты ничего не понимаешь. Это гениальный парень. Я серьезно тебе говорю. Самый обыкновенный гений. Ясно? Ты знаешь, что он мне сказал, когда я к нему повторно подошел? Он мне сказал: «Второй круг на орбите, приятель. Ну что ж, давай еще разок познакомимся: Юрий Гагарин». Сказал, пожал мне руку. И улыбнулся. Вот это была улыбка! Так даже кинозвезды улыбаться не умеют.
