Игорь Атаманенко - Шпион судьбу не выбирает
Мальвина, забыв о полотенце, выпрыгнула из ванны и бросилась к телефону. Поздно — Костя отсутствовал. Подумав, Мальвина набрала номер телефона Валентины. Тишина.
Брату Мальвина дозвонилась уже после того, как он вернулся со встречи с американцем.
Выслушав сестру, он в сердцах послал ее в общероссийском направлении и стал названивать Валентине, но встретиться с нею ему удалось лишь через два дня, после того, как та успела пообщаться с генералом Карповым…
Глава седьмая
Визитеры, информацию приносящие
— Ну что я могу сказать, Валентина Николаевна? — Карпов повертел в руках кассету с фотопленкой. — Могу лишь еще раз констатировать, что в вас я не ошибся… Рука у вас, надо отдать ей должное, легкая. Ведь такой величины рыба в наши сети редко попадает, а к вам она таки приплыла!
Да, вот он — труд контрразведчика! Сидишь у проруби и ждешь, клюнет, не клюнет… А что, какая рыбешка клюнет, и не знаешь… И вдруг на тебе — целая акула! Словом, как ни крути — труд у нас с вами неблагодарный, но благородный! На пленке отсняты совершенно секретные документы, касающиеся поставок нашего вооружения в Ирак… На нашу удачу Мальвина оставила ее именно в вашей квартире!..
Что ж, такие казусы бывали со шпионами и большего калибра… Кардинал от разведки, легенда и гордость Великобритании Лоуренс Аравийский однажды в электричке оставил рукопись своих мемуаров. Работал над ней в течение нескольких лет и постоянно носил с собой. Чтобы не терять времени, решил взять материалы в дорогу. Увлекся так, что чуть было не пропустил свою станцию. Заторопился при выходе и… Так и не нашли! Пришлось ему все восстанавливать по памяти. Н-да… Я почему так откровенен с вами? — сосредоточенно вращая на столе кассету, произнес Карпов. — Заметьте, я — не лирик, я — заматеревший циник! А откровенен потому лишь, что без объективной оценки результатов своих усилий, своего труда и цели нашего взаимодействия вам скоро бы надоели все эти задания, которые вам дает генерал Карпов… И не надо меня разубеждать, что это не так! В общем, мне не до проповедей… Лучше давайте вместе подумаем, от кого Мальвина могла получить эту пленку? — Не дожидаясь ответа, генерал добавил: — С учетом имеющихся в моем распоряжении документов и оценивая содержание фотопленки, трудно предположить, что она заполучила ее где-то на периферии… Помнится, вы рассказывали, что Савари до отъезда в Париж располагала обширным кругом знакомств в Москве. Как, по-вашему, с кем она может поддерживать отношения во время своих приездов в Союз? Меня особенно интересуют люди из числа ее знакомых, которые имеют доступ к секретной информации военного характера…
— Трудно сказать что-либо определенное о ее знакомых, Леонтий Алексеевич. Мальвина всегда была очень сдержана даже со мной и никогда о них не распространялась… Вы же помните, как я случайно узнала о ее замужестве и об отъезде во Францию? Одно могу сказать с полной уверенностью: знакомых у нее тьма и на всякий жизненный случай у нее обязательно кто-то есть про запас… Так было всегда, пока мы с ней дружили. Смотришь, вроде никого нет, а случись что — и нате вам, появляется именно тот, кто нужен… Как это, например, было с моим замужеством. Ведь я и не подозревала, что у Мальвины могут быть такие именитые знакомые! Ан, видите, в нужный момент она этого пропахшего нафталином и лечебными мазями престарелого жениха-академика откуда-то извлекла… Нет-нет, поймите меня правильно! Я говорю об этом без зависти и безо всякого преклонения перед ней… Не предложи она тогда академика, я бы сама нашла достойную пару… А чтобы коротко определить ее способности выбираться из трудных житейских ситуаций, скажу одно: Мальвина не то что другого — себя за волосы вытащит из проблем… Нет, я не так выразилась! Она — мудрее. И поэтому она просто обойдет проблемы и никогда не попадет в трудную ситуацию…
Сегодня я совершенно трезво оцениваю то доброе, что для меня сделала Мальвина. Доброе, значит, бескорыстное. Но Мальвина не из тех, кто делает добро просто по велению души, отнюдь! Я вам большее скажу: если это будет ей выгодно, то она может стать даже бескорыстной! Она все делает с умыслом, с выгодой для себя. В этом я имела возможность убедиться, и когда познакомилась с нею в Майкопе, и уже здесь в Москве… Так что, никаких иллюзий на ее счет я не питаю… Да и настоящей дружбы между нами, Леонтий Алексеевич, никогда не было. Так, взаимовыгодное сотрудничество, не более…
Я вспоминаю, как однажды цыганка дала очень точную характеристику Мальвине.
— Гадалка?
— Возможно…
— Почему «возможно»? — Карпов придвинулся к краю стола.
— Потому что внешне она производила впечатление цыганки-гадалки, но лишь внешне. А судя по тому, что мы от нее услышали, она — психолог-физиономист. Привычных слов о долгой дороге, о казенном доме и богатом муже не произносила. Да и вообще, за руки она нас не хватала, на гадании не настаивала. Подойдя к нам и пристально глядя нам в глаза, спросила, не хотим ли мы узнать что-нибудь о своих достоинствах и недостатках? Пояснила, что какими она видит нас, такими же нас могут видеть и другие, окружающие нас люди. А это, мол, поможет нам в выборе друзей и в общении с окружающими…
Мальвина ответила ей, что внешность обманчива, и это известно всем, даже школьникам. Тогда цыганка предложила сравнить наше собственное представление о себе с ее заключением. Добавила: «черты лица человека — зеркало его характера».
— И все это бесплатно?
— Ну да. Она лишь сказала, что в ее словах будет столько правды, что мы сами захотим отблагодарить ее…
Я, выслушав ее, была просто потрясена, как точно она разложила по полочкам все Мальвинины черты характера и качества. И вот что удивительно: диагноз, назову это так, цыганки полностью совпал с моими представлениями о приятельнице! А они ведь ранее никогда не встречались. Вместе с тем я с Мальвиной была знакома уже десяток лет и достаточно хорошо ее изучила…
— Ближе к делу, Валентина Николаевна…
— Да-да, извините, Леонтий Алексеевич! Постараюсь воспроизвести дословно заключение цыганки. Сначала она спросила, как нас зовут, ну, и…
* * *— Глядя на твои широкие брови, Мальвина, чувствую я в тебе мужскую натуру… Да и физически ты сильна и вынослива, как мужчина. Глаза твои с лукавинкой, значит, скрытна ты даже от друзей и подруг. А колкий взгляд подсказывает мне, что ты склонна к авантюрам и интригам. Лицедействовать ты горазда, а коль так, то любая роль тебе по плечу. Кроме того, умеешь ты извлечь свою выгоду из любой жизненной ситуации.
Лоб красивый и высокий, значит, у тебя хорошая память, и соображаешь ты быстро. Подбородок твой говорит мне, что целей ты умеешь добиваться и идешь к ним последовательно.
Ты уж прости меня, старуху, но порой бываешь ты не в меру непримиримой и жесткой. А все потому, что везде и всегда лидером быть хочешь. Никогда себя ты в обиду не дашь. Угодить тебе ох как трудно, потому что ты всегда стоишь на своем. А вообще ты — девушка без комплексов…
* * *— Знаете, Леонтий Алексеевич, услышав все это, Мальвина стала рыться в сумке в поисках кошелька. Выгребла оттуда все деньги — рублей двести, не меньше, и говорит: «Ну, а теперь, мать, проведи рентгеноскопию моей подруге, ей тоже надо бы передо мной оголиться!»
— Ну, и? — Карпов неотрывно смотрел на собеседницу.
— Да, Леонтий Алексеевич, мне гадалка поставила такой же точный диагноз, как и Мальвине… То есть я хочу сказать, что мое представление о себе совпало с заключением старухи…
* * *— Характер у тебя, голубушка ох какой сложный. Об этом мне говорит твоя родинка на подбородке. А складочки на лбу волной — что ты, девочка моя, с трудом переживаешь жизненные невзгоды. Нос с курносинкой — это твой прокурор и обвиняет он тебя в твоей, милая, влюбчивости. Не раз и не два будешь ты замужем, да и вообще живешь ты по принципу «гулять — так гулять, любить — так без оглядки!» Но ты отзывчива и умеешь сопереживать. Даже когда тебя сильно обижают, ты сразу прощаешь им обиды!
* * *— Заметьте, Леонтий Алексеевич, если ко мне цыганка обращалась с ласкательными словами «милая», «голубушка», то к Мальвине — только по имени, и то лишь один раз…
— Ну что ж, неплохо, совсем не плохо… — генерал тыльной стороной ладони потер подбородок. — В чем-то вся эта импровизация верна… Если допустить, что это была импровизация…
— А вы думаете, что… — Валентина перебила генерала.
— Скажите, Валентина Николаевна, а не мог ли кто-нибудь подстроить эту ситуацию, то есть не является ли появление гадалки и все ею сказанное чьим-то розыгрышем?
В раздумье Валентина пожала плечами и сложила губы трубочкой. Решительно тряхнув головой, ответила:
